Глава восемнадцатая
Таня сделала то, о чем я даже не догадывалась и чего не было в моих мыслях. Поговорила с врачом насчет глазных протезов, узнала, где их достать и каких они бывают разновидностей. Она сказала, что закажет такие, какие мне понравятся. И, вероятно, придется съездить на примерку. Я расхохоталась, хотя на самом деле была до смерти испугана. Не могла себе представить, как вставляю и вынимаю протезы, мою, кладу в стакан с водой. Меня затошнило и я попросила Таню опустить подробности и пока ничего не рассказывать.
— Хорошо, — ответила она. — Позже обсудим.
— И ты заранее о них подумала, да? — Я с трудом выговорила эту фразу.
— Пришлось, подруга. Да ничего страшного. Ты будешь в темных очках ходить, никто не увидит этих стекляшек, не волнуйся. Они больше для безопасности. Лучше всего… ну, понимаешь, чтобы веки не висели, да и грязь чтобы не скапливалась.
Я подняла руку в знак того, что больше ничего не желаю слышать. Повязку сняли три дня назад, теперь я носила очки, привезенные Таней, такие, что закрывали боковой обзор. Никто не мог заглянуть за них и увидеть, что вместо глаз у меня висят сморщенные веки.
Враз подумав обо всем этом, я ощутила прилив страха и отвращения. Таня схватила меня за руку, видимо заметив, что со мной творится неладное.
— Успокойся. Слышишь! Все, спокойно! Мы уходим отсюда. Скоро будем дома. Сегодня я свободна и буду с тобой…
Я всхлипнула. Мне казалось, что сейчас я потеряю сознание. Прошло минут четыре, прежде чем мое сердце стало биться ровнее. Таня помогла мне одеться, и мы вышли в коридор, где стояли две медсестры и главный врач хирургического отделения. Они ждали нас. Таня взяла выписку, и мы стали выслушивать их пожелания доброго пути, мнения о том, что все должно наладиться и все плохое забудется. При словах «Господь с тобой!» одной медсестры мне захотелось влепить ей в физиономию свой кулак.
Таня что-то сунула мне в правую руку. Оказалось, что это палка. Я повернула голову в ее сторону, не понимая, как можно быть такой жестокой. Со мной творилось что-то непонятное. Все окружающее смазывалось, голоса перестали восприниматься отчетливо и отдалились. Я слышала их словно стоя у двери и приставив ухо к замочной скважине.
— Пошли, — наконец сказала Таня.
Я отреагировала вяло, даже не сказав ни врачу, ни сестрам «спасибо».
Перспектива выйти на улицу подействовала на меня самым худшим образом. Я поняла, что не смогу. Ступить в этот мир, который изуродовал меня и сделал нечеловеком? Вещью? Игрушкой для забав психобольного? Нет, я не хочу.
Разевая рот и глотая воздух, я попыталась вырвать руку из Таниных пальцев. Она не дала мне и все вела вниз по лестницам, не говоря ни слова.
— Подожди, — проговорила я почти шепотом на площадке второго этажа. — Зачем так быстро? Подожди.
— Я вызвала такси, оно внизу.
У меня подкосились ноги, в голове зашумело. Привалившись к стене, я подумала, что сейчас упаду здесь и больше не встану.
— Люд, надо идти, иначе так и будешь постоянно прятаться.
— Я не прячусь, — попыталась я оправдаться. — Но я не могу.
— Никто тебя не увидит. Сядем в такси и поедем домой.
— Я не привыкла.
— Привыкнешь.
— А помнишь, тот бомж предсказал мне это?.. Я потеряю глаза, и будет очень больно…
— Нашла что вспомнить! Ты с ума съехала? Тут нет никакой связи, только совпадение!
Таня разозлилась. Я боялась ее гнева и чувствовала себя виноватой. Она так много сделала для меня, а чем я плачу? Я только и могу, что вопить о помощи и палец о палец не ударила, чтобы справиться с ситуацией. Таня встряхнула меня за плечи. Потом обняла, прижимая к себе изо всех сил. У меня перехватило дыхание, но на душе стало спокойней.
— Прости. Я пойду. Я все сделаю как надо.
— Люда, мне тоже страшно, я тоже устала, мне не легче, чем тебе.
Пожалуйста, пошли.
Я кивнула. Она взяла меня под руку. Мои ноги нащупывали ступеньки, сначала неуверенно, но потом я вошла в ритм, мысленно подсчитывая их количество. Каждый лестничный марш — десять ступеней. На пятом десятке я сбилась, не видя смысла в такой статистике.
Наконец мы спустились в холл. Тут уже пахло улицей, выпавшим за ночь снегом. Отовсюду раздавались голоса, незнакомые, пугающие. В правой руке я держала палку, белую, предназначенную для слепых, а под левой чувствовала крепкое предплечье Тани. Поскорей бы все закончилось. В машину — и домой!
После десяти секунд нахождения в холле я готова была бежать из него без оглядки, но предполагала, что снаружи может быть куда хуже. Я старалась подготовить себя к выходу в настоящий мир и не сумела. Реальность рухнула на меня всей своей тяжестью. Это даже не сравнить с ведром холодной воды, опрокинутым на голову.
Я отыскала Танину руку и стиснула ее в безотчетном движении, словно утопающий. Я ощутила вес всего, что было вокруг: воздуха, гула большого города, треска от раскачиваемых ветром деревьев, рева двигателей и карканья ворон в парке возле больницы. Каждый этот звук был невероятно тяжелым. Я вдохнула полной грудью, чуть не потеряв сознание, и страх толкнулся в сознании, такой сильный, что я чуть не закричала.
— Все нормально. Машина перед нами. На стоянке, — сказала Таня.
Ее тон, жесткий и властный, подействовал успокаивающе.
— Да, — ответила я дрожащим голосом. — Иду. Только не так быстро.
Таня сказала, что с крыльца вниз ведут три выщербленные ступени. Я преодолела их на негнущихся ногах и чуть не поскользнулась внизу. Правая нога в ботинке двинулась по наледи сама. Если бы не Таня, я бы рухнула тут же.
С пульсирующим в груди сердцем я шла к машине. Села в нее при помощи Тани, сжимая свою палку. Помню, как рядом со мной устроились сумки с вещами.
Таня села впереди возле водителя. Я ничего не слышала, сосредоточившись на своих ощущениях. Похоже, у меня выработалась агорафобия. Немудрено, впрочем, в моем положении.
— Покурить можно? — спросил кто-то.
Это я.
— Вообще-то… — ответил водитель.
— Сделайте исключение, — сказала Таня. Он не посмел возражать.
Я нашла сигареты и задымила, уже настрополившись не глядя поджигать сигарету. По-другому теперь и не могу. Агорафобия. Этого еще не хватало! Что же это получается? Я становлюсь психопаткой? Прикажете сидеть до конца своей жизни в четырех стенах и вспоминать о прошлом?
Сигарета мне помогла. И следующая за ней тоже. Таня подсказывала водителю дорогу. Я попросила включить радио, и на меня обрушились чужеродные ритмы, слишком быстрые и горячие. Я сказал, чтобы радио выключили, и стало тихо. Прямо чувствовала, что водитель наблюдает за мной через зеркало над лобовым стеклом.
Моим похитителем может быть и этот хриплоголосый мужик, пахнущий вчерашними возлияниями. Он любил выпить, но строго в нерабочее время.
Сегодня у него похмелье, запах от которого он тщательно скрывал. От меня, однако, такое спрятать невозможно.
Сколько заняла дорога до Таниного дома, я не знаю. Где-то на полпути я пришла к решению напиться. Сегодня мне это необходимо. Слишком велик груз впечатлений. Напряжение не отпускало меня
