Приданое для Царевны-лягушки

такие фирмы бабцов берут только с образованием и с иностранным языком. На любую тему может поговорить, даже в любой картинной галерее все расскажет – сэкономишь на экскурсоводе! А может, тебе убогенькая нужна какая, чтобы поухаживать, полечить – есть и такие извращения, я знаю, так возьми напрокат у нашего адвоката! Он для детей гувернантку выбрал из хосписа! Знаешь, что такое – хоспис?

– Знаю, – ответил пораженный Платон. – А ты-то откуда знаешь?

– Да работал я адвоката, сведения наводил, – отмахнулся Веня. – Мало того что из хосписа, так она до сих пор ни черта не говорит по-русски, это вообще полный кайф получается!

– Кайф?

– Конечно! Провозишься с нею, как мать Тереза с неграми! Потому что она даже толком предупредить тебя не сможет, когда у нее понос, а когда – запор!

– Перестань кричать, я ничего не понимаю, – Платон поднял руки, сдаваясь. – Как зовут вашего адвоката?

– Да не в тему наш адвокат, я говорю сейчас, что ты всех нас подставляешь!

– Я подставляю?..

– Конечно! Прикинь: ты – одинокий, богатый, да еще с такой работой, которая требует особой расслабухи. Тащишь в дом подозрительных баб, они тут спиваются... – Веня задумался, потом уверенно и громко продолжил: – Обжираются! А потом от безделья палят из пистолетов! Вот мы и решили тебя попросить...

– Мы?

– Я и Квака просим тебя прекратить тащить в дом кого ни попадя, а выбирать себе отдых по принципу безопасного кайфа. Ты только скажи, Тони, я тебе любое удовольствие обеспечу по чеку и с доставкой на дом! Ну ты прикинь, чем кончился твой насморк на Аврору?

– Я... при чем здесь насморк? – ничего не понимает Платон.

– А как это еще назвать? Притащил какую-то кошелку домой, внимания на нее не обращал, в койку с собой не брал, так, поглядывал иногда, как она пылесосит. Задница у нее, конечно, ничего, и ноги тоже...

– Это становится совершенно невыносимым! Вениамин, сядь, – с напряжением в голосе попросил Платон. – Сядь, мне тебе нужно сказать кое-что важное.

– Нет, Тони, ты пообещай, что бросишь свои экстремальные потуги, – Веня сел, но не сдался.

– Веня, Аврора пришла в мой дом не потому, что я ее притащил. И не из-за меня совсем. Она пришла из-за тебя, понимаешь?

– Это полная лажа, – покачал Вениамин головой.

– Подожди, не перебивай. Ваш отец, то есть... твой отец, то есть мой брат Богуслав, он, как бы сказать...

Платон мучительно и долго подбирал слова.

– Тони, я тебя не перебиваю, – напомнил о себе Веня.

– Да...Твой брат Федор...

– Закончи с отцом, – попросил Веня.

– Не перебивай же меня! – закричал Платон, вскакивая. – Твой отец имел особенность менять женщин так же безответственно, как и домработниц. То есть все его домработницы выбирались таким образом, чтобы выполнять функции... О господи! – закричал он, стуча себя кулаком в лоб. – Как же это выговорить?!

– Тони, не подумай, что перебиваю, я просто предлагаю сделать, как на сходке. В первую очередь быстро проговорить основную тему, а потом уже все объяснять, а то можно не успеть до пальбы.

– Правильно! – заметался по библиотеке Платон, то и дело автоматически поправляя книги, выдвинутые чьей-то небрежной рукой. – Сначала – основная тема. Она у нас такая: Аврора – твоя мать, поэтому, узнав о смерти Богуслава, пробралась ко мне в дом под видом домработницы. Более того, – он спешил все быстро проговорить, – вероятно, она преследовала и еще одну цель – сделать тебя единственным наследником денег отца, поэтому просьба Федора о выстреле пришлась очень кстати.

Выговорив все это, Платон осторожно посмотрел на племянника. Тот сидел, спокойно глядя перед собой, и напряженно думал. Платон вдруг осознал, что многое бы отдал, чтобы узнать, как и в каком порядке Вениамин все сопоставляет, увязывает.

– Туфта полная, – к такому заключению Веня пришел после почти десятиминутного молчания.

Платон обессиленно опустился на диван.

– Есть неувязки, – настаивал Веня, видя выражение отчаяния на лице дяди. – Основных – две.

– Две? – слабым голосом пробормотал Платон.

– Первая. Какого хрена ей любить меня и стрелять в Федьку – он же тоже ее сын? И вторая...

– Давай по порядку, – попросил Платон. – Федор не ее сын. Он сын другой домработницы, которая работала у брата до Авроры. Я не... я не помню имени этой женщины. Мне в голову не могло прийти, что я должен запоминать такие вещи, что они жизненно важны, понимаешь? Домработница беременела, уходила, приходила следующая, опять беременела... Вдруг – раз! – в доме появляется мальчик Федя, почти двухлетний, бегает, кричит, плюется! А потом – мальчик Веня, тоже бегает...

– Это ты все – про отца? – удивился Веня. – А куда он девал этих... матерей?

– Он мне объяснил, что выкупил вас у матерей, потому что не мог доверить воспитание сыновей таким женщинам. Если порыться, наверняка можно найти у его нотариуса бумаги, подписанные женщинами в момент получения денег. Отказ от всех прав на детей и от общения с ними.

– То есть эта кош... Аврора – моя мать? Отец всегда говорил, что мы с Федором родные братья. Родные. Это значит – одна мать, так ведь?.. – Веня встал. – Я хочу ее видеть. Пусть она мне в глаза это скажет, дура недоделанная.

– Веня, она не дура, она...

– Дура последняя – стрелять в Федьку, моего брата!

Теперь Платон заметил растерянность и испуг в глазах племянника и понял, что наступил кризисный момент.

– Подожди, Веня...

– Ты, Тони, меня теперь не трогай. Я уйду, а ты меня не трогай, а то сделаю чего не так, – Вениамин решительно направился к дверям.

Отпускать его в таком состоянии совершенно невозможно.

– Чего орете? – в библиотеку вошла Илиса.

– Он сказал, что Аврора – моя мать, – Веня показал трясущейся рукой на Платона. – Прикинь, отец всю жизнь говорил, что наша с Федькой мать умерла, а Тони говорит...

– Да, она твоя мать. Поэтому и рвалась в дом Платона Матвеевича, – спокойно заявляет Илиса. – Я сначала не знала, что она уже здесь, а потом поздно было – ни выгнать, ни уговорить.

– Ты знала? – поразился Вениамин.

– Да, – Илиса подходит к дивану и буднично сгребает в кучу постельное белье, выдернув угол простыни из-под ошалевшего Платона. Бросив белье на пол, она садится рядом. – Я с Авророй познакомилась давно. Она искала хорошего адвоката, на эту тему мы и сблизились. Еще она пила, хотела вылечиться.

– Не вылечилась, – констатировал Веня и хихикнул.

– Вылечилась. Пока меня не увидела на сватовстве. Ее сразу переклинило.

– Я пойду, – направился к двери Веня.

Илиса посмотрела в глаза Платону.

– Минуточку, ты говорил, что есть две неувязки, – деловым тоном напомнил Платон и показал глазами Илисе – что делать?

– Я принесу выпить, раз уж такие новости открылись, – встала та. Подойдя к двери, она стукнула в нее и громко попросила: – Лужана, убери ухо от двери, открываю!

– Нет, пусть она мне в лицо это скажет! – забегал по комнате Веня, выдергивая за корешки некоторые книги наружу.

– Так какая же вторая неувязка?