тело в канализацию.
Москва. 10 мая
В семь часов вечера Дронго послал машину за матерью и дочерью Эдгара Вейдеманиса. Он перенес постельные принадлежности в библиотеку, предоставив спальню в распоряжение гостей. В его большой четырехкомнатной квартире были еще гостиная и кабинет, но близких друзей он принимал в библиотеке. Девушка выглядела печальной и какой-то настороженной. Глаза покраснели от слез. Дронго не очень-то надеялся на сотрудников ФСБ, хотя наблюдение было круглосуточным. Больше доверял собственной металлической двери, решеткам на окнах и стальным жалюзи, изготовленным по специальному заказу в Германии.
Его квартира представляла своего рода мини-крепость со встроенными системами наблюдения и прослушивания, установленными даже в кабине лифта, который обслуживал дом. В кабинете находились подключенные к Интернету компьютеры, а также ноутбуки, факс, лазерный принтер, ксероксы. Все это помогало ему в работе, сложной и опасной. В то же время, в отличие от большинства людей, для которых Интернет стал своего рода развлечением, Дронго относился к нему равнодушно.
Его интересовали только определенные статьи или конкретная информация, которую можно было найти в Интернете. Он был немного старомоден и отдавал предпочтение книгам. В то же время его поражала сама система Интернет», связавшая людей в разных точках земного шара. Интернет оказался тем связующим звеном, которое было необходимо для единения человечества. И такому общению не могли помешать ни границы, ни суровые запреты диктаторов. Человечество превращалось в одну большую семью, порождая не только глобальные проблемы, но и глобальные связи.
Он отвел женщин в спальню, показал, где ванная. Мать Эдгара чувствовала себя неловко, ей не хотелось доставлять хлопоты хозяину, и она без конца извинялась.
– Поймите, – тихо сказал Дронго, – Эдгар отправил вас в Витебск, чтобы уберечь от возможных преследований. В Москве они тоже не исключены, и вы не должны без надобности выходить из квартиры. По крайней мере до тех пор, пока не будет сделана операция, в общем, два дня. Поэтому не надо извиняться. Я поступил так, как поступил бы на моем месте ваш сын.
Он ушел к себе в кабинет, а Илзе отправилась в ванную, не единственную в доме – была еще одна, которой теперь пользовался Дронго. В половине восьмого позвонил Всеволод Борисович.
– Мы беседуем, – доложил он, – но пока никого нет.
– Сообщили всем четверым? – осведомился Дронго.
– Всем четверым, – мрачно подтвердил Романенко, – Савину, Гарибяну, Сиренко и Лукину. Уверен, среди моих людей нет предателей. Возможно, утечка произошла из ФСБ.
– Посмотрим, – Дронго понимал, как важно Романенко убедиться в честности своих сотрудников.
– Ахметов, кажется, удивился, что я приехал так поздно и веду ничего не значащий разговор.
– Тяните время, – сказал Дронго. – Откуда вы говорите?
– Из коридора. Взял мобильный у одного из сотрудников. Вообще-то приносить сюда мобильные запрещено, но мне в порядке исключения разрешили. Со мной пять офицеров МВД. Надеюсь, они не нападут на Ахметова. Единственное, чего можно ждать, это появления адвоката подозреваемого.
– Что же, подождем, – сказал Дронго, – дайте мне номер вашего телефона. Буду звонить.
Романенко дал номер телефона и отключил связь. Дронго сел за компьютер, и на дисплее появилось сообщение о том, что с ним хотят связаться. Он сразу догадался, кто его послал, ответил, и вскоре появилась надпись:
– Добрый вечер. Рад снова с вами сотрудничать. Это Зиновий Михайлович.
– Добрый вечер, – ответил Дронго, – надеюсь, мы сработаемся, как и в тот раз. Мне нужна кое-какая информация. Постарайтесь не звонить по моим телефонам. Возможно, они прослушиваются. Общаться будем только по этому каналу.
– Договорились. Итак, что вас интересует? Вы забыли, что я «жаворонок», и по-прежнему работаете в позднее время.
– Не забыл, – ответил Дронго. – Постараюсь сегодня занять вас только до десяти тридцати. Завтра начнем основную работу. Прежде всего мне нужны данные о погибшем несколько недель назад бывшем полковнике ГРУ Олеге Кочиевском, а также о компании, в которой он работал начальником службы безопасности. Все возможные данные о «Роснефтегазе». Состав акционеров, стоимость акций, участие зарубежных компаний, кто сменил Кочиевского на его посту. Отдельно проверьте, нет ли среди акционеров человека с отчеством Иннокентьевич. Возможно, он был связан с Кочиевским.
– Проверю, – сказал Зиновий Михайлович и отключил связь.
В кабинет вошла мать Эдгара Вейдеманиса.
– Извините, можно я что-нибудь приготовлю для девочки? Она не ела с самого утра.
– Ничего не нужно готовить, – улыбнулся Дронго, – это вы извините, что забыл вам сказать. Я заказал в итальянском ресторане обед: салаты, спагетти, пицца. Все это на кухне. Нужно только подогреть. Ешьте, не стесняйтесь.
– Может, заварить вам чай?
– Нет, спасибо. Это я делаю сам!
Она вышла, а Дронго продолжал работать, когда вдруг обнаружил, что уже пять минут девятого. Набрал номер мобильного Романенко.
– Я все еще здесь, перезвоню через двадцать минут. – Голос у Романенко был напряженный.
– Значит, сработало, – понял Дронго.
В половине девятого позвонил Романенко.
– Думаете, легко беседовать с этим типом, все время требует своего адвоката. Вообще не хочет разговаривать, ни о чем. Чтобы не сказать лишнего. Уже половина девятого. Как минимум двое из нашей четверки вне подозрений. Ни в семь, ни в восемь Бергман не появился.
– Надеюсь, он сегодня вообще не появится, – произнес Дронго, – тогда станет ясно, что среди ваших сотрудников нет предателя.
– Я тоже надеюсь, – сказал Всеволод Борисович.
Через полчаса Дронго снова позвонил Романенко.
– Я занят, – подтвердил тот, – у меня все нормально.
Через пятнадцать минут перезвонил Романенко.
– Уже четверть десятого. Кажется, мы зря все это затеяли. Впрочем, я с самого начала не сомневался в моих сотрудниках. Теперь осталось позвонить Рогову. Скажу ему, что завтра Ахметов хочет дать показания. Возможно, утечка информации прошла все-таки через ФСБ.
– До десяти еще есть время, – напомнил Дронго, – наберитесь терпения.
– Осталось сорок минут. Уже ясно, что трое из четверых вне подозрений. Убежден, что и в десять ничего не произойдет.
– Может быть, вас не так поняли? – предположил Дронго. – Вы сказали, что Ахметов готов дать показания?
– Конечно, сказал. И еще добавил, что сегодня, возможно, мы закончим это затянувшееся дело. Выразил удивление его внезапным согласием. Гарибян даже предложил отметить это событие шампанским.
– В таком случае предатель, если он у вас есть, должен был клюнуть.
– Нет в моей группе предателя, – твердо сказал Романенко. – И быть не может.
– Дай бог, чтобы вы оказались правы.
Через полчаса позвонил Всеволод Борисович.
– Уже без четверти десять, я отправил Ахметова в камеру. Подожду еще пятнадцать минут и поеду домой. Рогову позвоню в половине одиннадцатого. Или лучше завтра. А то, боюсь, Ахметов не доживет до утра.
– Если источник утечки в ФСБ, – возразил Дронго, – то утром они не успеют раскрутить это сообщение и оно не дойдет до нужного человека. Так что звоните сегодня вечером. Обязательно нужно усилить охрану у камеры Ахметова.
– Хорошо. Постараюсь.
Дронго взглянул на часы. Почти десять. Он вышел в холл и увидел Илзе. Она сидела с книгой в
