такая сумма, сразу начнем проверку. Три миллиона невозможно спрятать.
– Их можно украсть, – возразил Дронго.
– Можно, конечно, – согласился Романенко, – но не так это просто. Тому, кто захочет заплатить за Чиряева, придется внести всю сумму наличными. Это три «дипломата» денег. Как их пронести в казино, если вокруг дежурят наши люди?
– Надеюсь, что так и будет, – сказал Дронго. – А знаете, я был прав. Галкин нашел возможность связаться с Кочиевским, и тот вышел со мной на связь. Он просит на два дня оставить его в покое. Ясно, они ему нужны, чтобы добраться до этих денег.
– И что вы ему обещали?
– Посадить его в тюрьму. А заодно и остальных, причастных к их махинациям.
Романенко попрощался, сказав, что непременно переговорит с прокурором города.
Москва. 13 мая
В кабинете президента компании «Роснефтегаза» собрались трое. Сам президент компании, высокий полный мужчина лет шестидесяти с зачесанными назад волосами и мясистым одутловатым лицом, и его гости: бывший вице-премьер правительства, мужчина лет сорока пяти, тоже высокий, и бывший заместитель министра внутренних дел, пятидесятилетний генерал, среднего роста, с продолговатым лицом, приплюснутым носом и кустистыми бровями. В его зеленых глазах, казалось, затаилась тоска, еще с того времени, как его несколько лет назад отправили на пенсию. Теперь он возглавлял службу безопасности «Роснефтегаза», заняв эту должность после трагической гибели ее руководителя, полковника ГРУ в отставке Олега Кочиевского.
Президента компании охраняли несколько десятков людей, разбросанных по всему зданию, сотрудников бывшего Шестнадцатого управления Комитета государственной безопасности, специалистов по компьютерной технике и электронному оборудованию. По всему периметру здания была установлена аппаратура, исключавшая возможность прослушивания. Генераторы шумов, скэллеры и скремблеры последнего образца. Особо охранялся восемнадцатый этаж, где находились кабинеты руководителей компании.
– У нас, как всегда, проблемы, – недовольно сказал президент, – я был против использования этой шпаны в наших целях, но вы, генерал, настояли. И теперь возникли большие сложности. В свое время вы с покойным Кочиевским убедили меня в том, что можно прибегнуть к их услугам. Чем это кончилось, вы уже знаете.
– Мы ошиблись, – примирительно сказал бывший вице-премьер, – нужно было искать другие пути. Но мы не имели времени. А предложение Кочиевского показалось вполне приемлемым.
– Приемлемым, – взорвался президент, – пусть теперь возвращается с того света и решает возникшие по его вине проблемы. Я всегда был против использования уголовных элементов. С ними опасно иметь дело.
– Благодаря им, – напомнил бывший вице-премьер, – нам удалось получить контрольный пакет акций компании «ЛИК». Если бы Кочиевский не направил туда Труфилова, если бы не провел работу среди акционеров, мы столкнулись бы с серьезными трудностями. А потом он использовал свои связи, чтобы оказать некоторое давление на чиновников в Тюмени.
– Вы забыли, что погиб один из сотрудников аппарата губернатора Тюменской области, – сказал президент, – уголовное дело до сих пор не закрыто. Вполне возможно, что это результат оказываемого давления.
– Нет, – возразил генерал, – мы никогда не применяли подобных методов, только получали от них информацию.
– Ладно, хватит, – отмахнулся президент, – мы не в прокуратуре, врать мне не нужно. Вы использовали уголовную шпану, чтобы добиться максимального результата, и теперь пытаетесь оправдаться. У нас и так хватало проблем. Теперь появятся новые, связанные с вашими бандитами.
– Эту идею подкинул Ахметов, – напомнил бывший вице-премьер, – я тоже был от нее не в восторге, но сейчас мы должны сделать все, чтобы вытащить Ахметова из тюрьмы.
– А что можно сделать? Мы наняли ему лучшего адвоката в стране. Сам Давид Самуилович ведет его дело.
– Если до лета ему не смогут предъявить обвинений, он будет освобожден. Уже год идет следствие, и пока безрезультатно, – сказал бывший вице-премьер, – через прессу поднимем шум по поводу затянувшегося следствия. Дадим несколько сообщений по телевизионным каналам. В общем, все, как обычно. Начнем «гнать волну». Обратимся к известным журналистам. Представим дело так, будто с Ахметовым хотят свести счеты враги. В прокуратуре зреет недовольство затянувшимся следствием. И если не будут найдены доказательства вины Ахметова, им придется его освободить. Но это произойдет лишь в том случае, если мы поможем Чиряеву, который работал с Ахметовым и Кочиевским в одной связке. Цена этой помощи вам известна. Нужно перевести на его счет три миллиона долларов, которые он задолжал своим компаньонам. Полагаю, это не такая уж большая сумма, если учесть доходы, которые принесла нам компания «ЛИК».
– Я так и думал, что ваш Ахметов будет нам дорого стоить, – проворчал президент.
– Наш Ахметов, – улыбнулся бывший вице-премьер, – надеюсь, вы не забыли, как много он сделал для вашей компании.
– Он получил за это приличные деньги, – сказал президент, – три миллиона долларов. И такую же сумму мы должны заплатить уголовникам.
– Мы платим за собственное спокойствие, – возразил бывший вице-премьер, – судите сами. Если мы поможем Чиряеву, он останется в Европе. И тогда Бергман добьется освобождения Ахметова в течение нескольких месяцев. Без показаний Труфилова и Чиряева у прокуратуры не будет сколько-нибудь убедительных доказательств. И после освобождения Ахметова все дело против Минтопэнерго и «Роснефтегаза» развалится.
– Может быть, решить вопрос другим, более дешевым способом, – заметил президент. – Этот уголовник может просто умереть.
– Исключено, – возразил бывший вице-премьер, – сразу станет ясно, кто именно был заинтересован в его смерти. И тогда долги Чиряева будут платить те, кто его убрал. У них принято платить по долгам. Уголовники начнут дергаться, обратят на себя внимание прокуратуры, ФСБ. А мы потеряем авторитет как ненадежные партнеры, которые в трудный момент бросают своих друзей. Репутация дорого стоит.
– Какая там репутация, – проворчал президент, – если мы имеем дело с бандитами. Ладно, черт с ними. Заплатим. Куда переводить деньги?
– Переводить нельзя, – вмешался генерал, – нас могут сразу засечь. Нужно платить наличными.
– Три миллиона наличными? – ужаснулся президент. – Где мы их возьмем?
– Потрясите своих управляющих, – предложил первый вице-премьер, – у каждого из них минимальный месячный доход от пятидесяти до семидесяти тысяч долларов. Соберите их, объясните, что нужны деньги. Думаю, они поймут. У вас люди толковые.
– Только этого не хватало, – сказал президент, – подумают, чего доброго, что я вымогаю взятки.
– Они знают, сколько вы стоите, – с улыбкой возразил гость, – и не только они, всем известно, что вы стоите миллиард долларов. И что взяток никогда не брали. Вся страна знает о вашей честности.
Он не стал уточнять, откуда у президента такой капитал. Не упомянул, что он нажил его за несколько лет, расхищая государственные запасы нефти и газа. Более наглого расхитителя в стране не было. Но с точки зрения появившихся у власти молодых чиновников в начале девяностых, хищение миллиардов долларов государственных средств, приобретение по дешевке заводов и фабрик, махинации с энергоресурсами, которые на внутреннем рынке можно было купить по бросовым ценам и продать за рубеж по ценам мировым, все это было вполне нормальным и морально оправданным бизнесом. Многие из них ворочали миллионами долларов и действительно не брали взяток наличными, не воровали. Они просто ввели своеобразный налог на подписи. Все знали, что подпись вице-премьера в бытность его у власти стоила пять процентов от совершаемой сделки. И ему переводили колоссальные суммы на его счета в зарубежных банках.
История человеческой цивилизации еще не знала столь масштабного грабежа собственного государства.
