перед ним все карты. Я больше не могла терпеть то, как Байсун убивает себя, иначе, не говоря о том, что меня собирались расстрелять, я уже собственноручно готова была попрощаться с белым светом. Я в тот день сказала ему: 'У нас точно ничего не получится', и утвердительно повторила слово 'точно', процедив его сквозь зубы, словно выпытывала что-то у врага. В тот день Байсуну было очень тяжело, это было видно: детина в метр девяносто ростом стоял передо мной с красными, как у кролика глазами. Он с одновременно очень грустным и серьёзным выражением лица произнёс: 'Линь Лань, если бы не было Гу Сяобэя, ты бы позволила мне заботиться о тебе всю жизнь?' В этот момент я совершенно растерялась, я чувствовала боль и отчаянье. Я кивнула. Из глаз Байсуна тихо потекли слёзы. Он сказал, что всё понял и добавил: 'Наверное, я просто опоздал'. Перед тем как попрощаться, он спросил, можно ли ему обнять меня. В тот момент мой твёрдость моего революционного духа дала сбой, я дала слабину и позволила ему меня обнять. В этот момент случилось непоправимое: через плечо Байсуна я увидела ещё одного кролика — это был Гу Сяобэй. В тот момент мне очень хотелось, чтобы меня кто-нибудь забил до смерти — но только не по лицу.
В течение трёх дней после этого Гу Сяобэй не отвечал на звонки либо просто сбрасывал. Он не приходил на занятия, я одна бродила по опустевшему институту, словно брошенный щенок. Чем больше я думала, тем больше сердилась, и в конце концов я решила придти к Гу Сяобэю и сказать, что мы расстаёмся — просто чтобы немного попугать его. В результате Гу Сяобэй беспрекословно послушался меня, и угроза из шутки превратилась в реальность. Сел на тигра — уже не слезешь, а села я, похоже, как раз на норовистого уссурийского тигра. Так мы с Гу Сяобэем вновь стали чужими людьми.
Только потом я узнала, что Гу Сяобэй не отвечал на мои звонки, потому что потерял телефон.
Когда Жасминчик допела свою песню, я ещё была в мире своих воспоминаний. Вечно нерадивая Вэньцзин с кем-то шутила и смеялась, согнувшись пополам, не обращая внимание на то, как я предавалась горьким и сладким воспоминаниям. Пока я жалела саму себя, она вдруг передала мне клочок бумаги, я, ломая глаза, попыталась в тусклом свете разглядеть, что там написано. Я увидела некрасиво нарисованную улыбающуюся рожицу, рядом с которой было написано: 'tomorrow is another day'. Вэньцзин всегда точно знает, когда добавить последнюю каплю. У меня сразу проступили слёзы, я встала, чтобы пойти в туалет, и, выходя из комнаты, только положила руку на ручку двери, они горным потоком полились из моих глаз.
Вернувшись домой, я сразу отправила повесть Яо Шаньшань своему редактору, а заодно скачала 'Ты ли моё счастье' и поставила её в качестве рингтона на мобильный. Меняя рингтон, я услышала повторяющиеся переливы мелодии, в тот момент у меня на душе стало невыносимо тоскливо.
13
После этого я полностью погрузилась в работу. Наша компания собиралась участвовать в фестивале рекламы, на которую направили меня с Лу Сюем. Я всё удивлялась, почему же отправляют меня, ведь в компании я практически не высовывала головы. Предателем оказался Лу Сюй — он нарочно не хотел дать мне спокойно пожить, он сказал: 'Я выцарапал для тебя эту возможность, теперь мы можем вместе закончить продукт и участвовать в выставке'. Лу Сюй произнёс это чрезвычайно надменно, словно император, оказывающий милость дворцовому евнуху. Если бы в кабинете не было начальника, я бы давно уже направилась к нему, по пути затачивая нож.
Принявшись за работу, я заметила, что дни полетели один за другим, я всё время зарывалась в стопку бумаг и вздыхала по своей молодости, задушенной в колыбели Лу Сюем. Он всегда кидал на меня косой взгляд и укорял, что, мол, в моём возрасте стыдно говорить такое. В офисе я все проблемы с Лу Сюем решаю силой, обычно именно я оказываюсь сильнее и быстрее и понимаю, что кто первый ходит — тот и выигрывает. Каждый раз я, сделав Лу Сюю пакость, убегала сломя голову в большую комнату, где притворялась, что пришла попить воды, скопировать документы и т. д., Лу Сюй прибегал следом за мной и начинал ходить вокруг меня, словно лев, но так и не осмеливался ответить. Когда он сердится, он становится очень возбуждённым, прям как ребёнок из детского сада, женщин бьёт — я, может, и не красавица, но всё же можно увидеть, что я женщина, похоже, у него проблемы с распознаванием полов, и он считал меня своим корешем, но корешей своих так тоже никто не бьёт, может я для него и не человек вовсе. Я вдруг вспомнила, как Вэньцзин, когда заболтается, любила приговаривать: 'Делай что хочешь, но не забывай, что я всё же человек'.
Я знала, что Лу Сюй с детства был донельзя избалован родителями, они боялись держать его под крылышком, чтобы не лишать его свежего воздуха, но и боялись выпускать, чтобы тот не покрылся веснушками от пыльных бурь. Вдобавок у него была очень нежная и скромная девушка, поэтому характер у него был такой же скверный, как и у меня. Но Будда всё видит, на всякую силу найдётся другая сила, и ему сильно не повезло, что он попался ко мне в руки. Когда мы с Вэньцзин принципом 'око за око' завоёвывали своё законное место в средней школе, ты ещё у мамы на коленках пузыри пускал!
На самом деле это Вэйвэй научила нас, что быстрее и эффективнее всего разрешать вопросы с помощью силы. У Вэйвэй есть младшая сестра-близнец, они так похожи, что их действительно даже папа с мамой различить не могли. Они часто называли Вэйвэй 'младшенькой', а Вэйвэй, не зависимо от того был ли кто посторонний, громко отвечала: 'Я старшенькая!' — выразительно и с расстановкой, словно читая танские стихи, так что у родителей лица тут же становились зелёными. Народить двоих детей и самим не различать их — это и впрямь оригинально. Вэйвэй ещё в детском саду начала вживаться в образ 'добра с кулаками', её любимым занятием было воевать с мальчишками. Как-то раз один симпатичный мальчик увидел, что сестрёнка Вэйвэй красивая, подошёл и, взяв её за руку, сказал: 'Я уже здесь с утра, и со мной никто не играет, давай ты будешь со мной'. По интонации сразу было ясно, что он повторял за папой, и вырастет он полным разложенцем. Малышка не была готова к такой наглости и сразу убежала плакаться к старшей сестре. Узнав, что сестрёнку обидели, Вэйвэй сразу прибежала и тут же ударила мальчика в глаз, тем самым восстановив справедливость. Потом этот мальчик стал моим одноклассником — тот самый барчук Байсун. Когда он ещё не знал о том, что у Вэйвэй есть сетрёнка, он всё время удивлялся, как же это можно так замысловато драться: сначала притворяться неженкой, убегать и плакать, а потом возвращаться и надавать по лицу.
14
В тот день я сидела в офисе и рассматривала новые идеи для рекламы, когда позвонила мама и начала расспрашивать, как у меня дела и всё ли у меня в порядке. Я подумала, что разлука и впрямь сближает — мама долго не видела меня и заскучала. Я сразу почувствовала улучшение в самоощущении, слово за слово, и я сама не думая произнесла: 'Мама, Вы, наверное, тоже по мне сильно соскучились, может, я обратно перееду?' Мама, похоже, до сих пор пребывая в ужасе от звонков Лу Сюя, услышав это, сразу выронила телефонную трубку из рук на пол. Под звуки удара трубки моё сердце разбилось. Ну и мамаша, я же просто невзначай сказала, что собираюсь вернуться домой, я ж не групповое убийство совершила и собираюсь схорониться дома месяц, так ведь? Я недовольно положила трубку. Мама, похоже, тоже поняла, что перестаралась, и даже позвонила два раза, чтобы сказать, что она не это имела в виду и что она будет очень рада, если я вернусь. В моём сердце раздавался крик о том, насколько в наше время все лицемерны, и чуть было не сказала: 'Хорошо, тогда я возвращаюсь'.
Телефон зазвонил в третий раз, я подумала про себя, вот неуёмная мамаша. Взяв трубку, я сказала: 'Мама, я знаю, Вы не это имели в виду'.
В трубке я услышала голос редактора Лю, он, усмехнувшись, сказал:
— Линь Лань, не виделись пару месяцев, а ты уже всех мамой называешь!
— А, господин Лю, здравствуйте, здравствуйте, я тут с мамой поспорила. Что случилось?
— Да нет, ничего, просто хочу сказать, что с выходом твоей книги у нас могут возникнуть проблемы.
