Там, вон там, в стене, на полке,за черной занавеской, — знаю, знаю, —стоят, блестят наполненные склянки,как разноцветные оконца — в вечность…
Гонвил
…Иль в пустоту. Но стой, Эдмонд, послушай, —кого-нибудь ведь любишь ты на свете?Иль, может быть, любовью ты обманут?
Эдмонд
Ах, Гонвил, знаешь сам!.. Друзья моидивятся все и надо мной смеются,как, может быть, цветущие каштанынад траурным смеются кипарисом.
Гонвил
Но в будущем… Как знать? На перекрестке…нечаянно… Есть у тебя приятель —поэт: пусть скажет он тебе, как сладконад женщиной задумчивой склоняться,мечтать, лежать с ней рядом, — где-нибудьв Венеции, когда в ночное небоскользит канал серебряною рябьюи, осторожно, черный гриф гондолыпроходит по лицу луны…
Эдмонд
Да, правда,в Италии бывал ты и оттудапривез —
Гонвил
жену…
Эдмонд
Нет, — сказочные смерти,играющие в полых самоцветах…Я, Гонвил, жду… Но что же ты так смотришь,гигантский лоб наморщив? Гонвил, жду я,ответь же мне! Скорее!
Гонвил
Вот беспечный!Ведь до того, как друга отравлять,мне нужно взвесить кое-что, не правда ль?
Эдмонд
Но мы ведь выше дружбы — и однос тобою чтим: стремленье голой мысли…