– Куда уйти? – Патриций подался вперед, ставя локти на край стола и подпирая подбородок сомкнутыми в «замок» пальцами.
– Мир огромен.
– А дальше? Дальше что?
– Я хочу попробовать. Сама.
– Что именно? Как?
– Для того чтобы понять,
Казалось, еще немного и от их взглядов, устремленных друг на друга, заискрит воздух.
– Как же ты не можешь понять, что не являешься обычным подростком, могущим двигаться под влиянием своих капризов. Если тебе скучно, отправляйся путешествовать по другим планетам, это и польза и развлечение, узнаешь получше жизненный уклад соседей. А потом вернешься с новыми знаниями и прекратишь позорить и себя и меня.
– Как же вы меня не понимаете? Я не хочу превратиться в Дворцовую статую и веками лить тут кровавые слезы, прячась где-то за колоннами, я хочу жить, хочу ощутить себя живой и свободной.
– Кровавые слезы за колоннами, – усмехнулся Георг. – Объемными образами мыслишь. Хочешь быть свободной? Свободной от чего? Что тебя стесняет? Ты вообще имеешь представление, что такое «свобода»? Что означает это слово?
– Вы можете меня просто отпустить? Дать мне шанс?
– Нет, не могу. Скоро Коронация, это очень важное событие в твоей жизни. В данный момент по Имперским законам ты никто и не имеешь права принятия каких-либо документальных решений. После Коронации ты станешь Принцессой Марса со всеми вытекающими из этого последствиями и полномочиями. Мне почти печально об этом думать.
– Мне тоже почти печально думать, что скоро мне предстоит стать Принцессой Империи Смертей.
– Это ты сейчас дерзить пытаешься?
– Я пытаюсь понять, неужели не было другого пути? Только этот? Только так?
– Ты плохо знаешь свой народ, иначе не возникло бы этих вопросов. Марсиане сильные, самонадеянные и самовлюбленные, порою, очень злые существа. Стоит только дать им слабину, как незаметно для тебя самой, ты начнешь играть в их игры по их правилам. И считай, что всё пропало, дальше они понесутся, сметая всё на своем пути, разрушая всё, до чего дотянутся. Закон же им прописан один, всего лишь один: не совершай вреда. Не вреди самому себе, окружающим и своей планете.
– А остальные? Те, что ежедневно гибнут на Марсе сотнями, тысячами?
– А кто их сюда звал? Или их насильно кто на Марс тащит?
– Некоторых насильно тащат.
– Если ты имеешь в виду отряды Ахуна, то они привозят особей с планет, не принятых в Галактическое Сообщество.
– Но это ведь тоже люди…
– Если бы это были достаточно высокоорганизованные люди, то их планеты состояли бы в Галактическом Сообществе, а так это просто особи. Что еще тебя беспокоит?
Анаис молчала, глядя на хрусталь и чистые приборы, стоящие на бриллиантовом столе.
– Властелин, – в дверном проеме возник слуга, – пришли Терр-Розе и Дракула.
– Пусть войдут. А ты, – он посмотрел на дочь, – иди к себе, и прошу тебя, подумай, просто посиди и подумай.
Анаис поднялась из-за стола. Она была благодарна приходу старого вампира и какой-то незнакомки, потому что, еще немного, и она прямо сказала бы Георгу, что не собирается становиться проходить Коронацию и Принцессой Марса.
– Это хрусталь или стекло? – шепотом спросила Терр-Розе у Дракулы, когда они вошли в Залу.
– Ни то и ни другое, это бриллианты.
– Где именно?
– Везде. Все что ты видишь: пол, статуи, колонны, потолок, столы, люстры – все бриллиантовое.
– Но ведь таких огромных бриллиантов не бывает.
– Бывает. Ты забыла о метеоритах, по слухам сюда ушло почти два алмазных метеорита или что-то около того… Доброе утро, Владыка, – он поклонился сидящему за столом Повелителю. – Хорошо отдохнули?
– Плохо, – отрезал Георг, глядя куда-то поверх голов вошедших.
– Доброе утро, – расцвела улыбкой Терр-Розе, и взгляд Патриция немного смягчился.
– Рад вас видеть. Хорошо отдохнули?
– О, да, спасибо, превосходно.
– Чтобы вы предпочли на завтрак, Терр-Розе? Присаживайтесь, – он указал на кресло по левую руку.
– На ваш вкус, Владыка, я знаю, что он безупречен.
Терр-Розе выглядела так свежо и очаровательно, что невозможно было и предположить, что она не спала всю ночь.
– Прибыл Палач! – доложил слуга и добавил: – А так же, по личному приглашению Владыки, прибыл Сократ!
У Дракулы с Терр-Розе окаменели лица, когда вслед за Палачом в Залу вошел толстяк в неуместно пестрой для Дворца рубахе и мятых зеленых штанах.
Анаис не обращала внимания, куда идет, пока не очутилась на одном из малых балконов. Облокотившись на балюстраду, она посмотрела вниз. В тишине, в безветрии замерли строгие кроны. Вдалеке чернели крошечные фигурки садовников. В душе было тяжело и пусто. Девушка даже не подозревала, что пустота может быть такой тяжелой.
К завершению завтрака, Патриций предложил Терр-Розе оставаться во Дворце столько, сколько ей захочется, а Сократу – должность второго помощника управляющего Дворцом. Разумеется, от столь великодушных предложений никто не посмел отказаться.
Вернувшись в свои покои, Анаис, некоторое время ходила из комнаты в комнату. Ее знобило от предчувствия чего-то надвигающегося и неминуемого. Избавиться от этого ощущения никак не получалось, девушка вызвала слугу и попросила принести горячего питья.
Ожидая его, Анаис неподвижно стояла в холле, рассматривая деревянную мозаику на полу. Ее тонкое лицо в обрамлении выбившихся из-под сеточки золотистых локонов застыло бледной маской, в прорезях которой покачивались потемневшие сине-зеленые озерца.
Патриций притворил дверь кабинета и с добрую минуту стоял на пороге, слушая тишину, вдыхая запах, присущий только кабинетной атмосфере. Затем подошел к окну и посмотрел в Парк. Полутораметровой толщины хрустальное стекло, занимавшее всю стену, было настолько прозрачным, что казалось, его вовсе нет. Глядя на стоящее в зените солнце, Георг дышал глубоко, размеренно, надеясь хотя бы ослабить
Мелькнул день, прошелестела ночь и под утро, зная привычку Георга курить иногда перед рассветом на ступенях Центральной Лестницы, Анаис спустилась заблаговременно и спряталась за верхней колонной. Георг появился, как только темное небо стало наливаться тяжелым багровым светом. Одетый в тонкую домашнюю одежду, Патриций спустился вниз и встал на краю последней ступени.
– Что ты хотела спросить, Анаис? – Георг выдохнул дым, наблюдая, как по Парку начинают расползаться причудливые тени.
– Кем я была до того, как стала вашей дочерью?
Девушка вышла из-за колонны.
– Почему ты решила, что когда-то не была ею?
Листва замерла, будто нарисованная, светлеющий с каждой минутой воздух, цвета сигарного пепла, расслоился туманными волокнами.
