чьи имена уже давно уничтожены временной пылью. Его возможности велики, очень велики, всего и не перечислить. Теперь ты, Анаис, хранительница. Если кто-то без твоей воли или ведома прикоснется к Глазу, он погибнет, погибнет даже бессмертный.
– Но, Учитель, почему я? – она в растерянности рассматривала камень со всех сторон.
Но, ответа Анаис не получила, проснувшись неожиданно и резко. Несколько секунд она не могла понять, где находится. От железной сетки и неудобной позы затекло все тело. В комнате было холодно – в разбитое окно дул ветер и залетал дождь. Анаис села на кровати, обхватывая колени руками… и что-то упало на пол с глухим стуком. Девушка нагнулась, коснулась пола рукой, и пальцы нащупали небольшой округлый предмет неправильной формы.
Сознание Патриция с трудом прорывалось сквозь мутную пелену забытья. Владыка не знал, сколько времени он просидел в кресле – может час, может день. Боль отступила, оставив слабость и звенящую пустоту. Постепенно в глазах прояснилось, и Патриций с усилием разомкнул судорожно вцепившиеся в подлокотники пальцы. Он попытался пошевелиться, приподняться, но не смог, тело было словно вдавлено в кресло и отказывалось повиноваться.
Несмотря на поздний ночной час, Сократ никак не мог заснуть. Ворочаясь с боку на бок, он думал обо всем сразу. Кода надоело, он встал с кровати, набросил пушистый халат, обул комнатные тапки с помпонами. Тапки, в отличие от халата, изначально висевшего в ванной апартаментов, являлись его личным имуществом. Куда бы Сократ ни отправлялся, он неизменно брал с собой зубную щетку и эти тапки, и везде чувствовал себя как дома.
Пригладив всклокоченные волосы, он вышел из апартаментов. По ночам в коридорах Дворца почему-то было ощутимо холоднее. Поежившись, Сократ бодрой рысью потрусил к лестнице из золотистого мрамора.
– Куда? – преградили путь стражники.
– К Па-па-ла-чу, – клацая зубами от холода, произнес толстяк. – Пора бы меня уже запомнить и перестать каждый раз допрашивать!
Лестничных стражников ничем нельзя было удивить, но теперь они с нескрываемым интересом уставились на ноги толстяка, разглядывая нечто ядовито-розового цвета с голубыми мохнатыми шариками помпонами.
– Комнатные тапки, – буркнул Сократ и пояснил: – Хожу в них. Не ядовитые и не взрываются. Все, могу идти или еще что-нибудь?
И не дожидаясь ответа, заторопился наверх, перешагивая сразу через две ступеньки.
Стоя у бетонного парапета, Алмон смотрел на небольшие одноэтажные домики, разбросанные среди деревьев. Домики были выкрашены в синие и зеленые цвета, во многих местах краска облезла, и Алмону казалось, что похожи они на грубые деревянные ящики для перевозки дешевых грузов.
Ветер почти стих, дождь прекратился. Единственным звуком, нарушавшим тишину, были резкие крики птиц, да утробное ворчание морских волн. Сорванные с веток мокрые листья не летели, а падали, облепляя большой стенд с надписью: «Туристическая база „Приветливый берег“.»
– Так я и знал, что ты не спишь, – Сократ ввалился в покои Палача. – Меня бессонница замучила, давай покалякаем о чем-нибудь.
– Давай, – кивнул Палач, – только скоро Дракула придет, так что ты имей в виду.
– Ему-то что не спиться?
– Тоже бессонница, он иногда месяцами не спит, вот тогда мне приходится туго. Ночи напролет выслушиваю его воспоминания о жизни на Земле и былом величии.
– Мои соболезнования, – Сократ плюхнулся в кресло, поплотнее запахивая халат. – Ну, давай общаться, что ли?
– Давай, а о чем?
– Мне все равно.
– Тогда ты и начинай.
– Хорошо, – толстяк прикрыл глаза и задумался. Мыслей не возникало. Он посмотрел на Палача и произнес: – Слушай, Палач, у тебя такие огромные синяки под глазами, что с этим надо что-то делать.
– Ты чего это грубиянишь? – обиделся Палач.
– Я не грубияню, – вздохнул толстяк, – я просто так, для затравки разговора…
Послышался лай собаки. Алмон глянул в сторону сквера. Невысокий мужчина средних лет в непромокаемой куртке с капюшоном неторопливо шел, помахивая поводком, рядом бежал большой рыжий пес. Собака что-то выискивала в размокших листьях, зарываясь в них носом. Увидев одинокую фигуру, стоящую на набережной, пес с лаем бросился к Алмону.
– Не бойтесь, он не кусается! – крикнул мужчина.
Не добежав полуметра, пес остановился и зарычал, показывая крупные белые клыки, шерсть на его загривке встала дыбом.
– Дик! Дик, ко мне! – кричал хозяин. – Ко мне, Дик! Да что это с тобой?!
Собака продолжала рычать, но в его рычании слышались визгливые нотки страха. Приподняв очки, полуволк посмотрел на пса и тот, заскулив, бросился прочь, поджимая хвост. Опустив воротник, Алмон отряхнул с пальто капли дождя и снова стал смотреть на домики. В окне одного из них, самом крайнем, мелькнул едва заметный силуэт.
– Дракула! – Терр-Розе постучала в покои старого вампира. – Дракула! Открой!
Двери приотворились. Облаченный в блинный до пола бордовый халат, вампир удивленно воззрился на Терру, никак не ожидая увидеть ее в столь поздний час.
– Что произошло?
– Дай мне сначала войти! Ты от кого закрываешься, от воров, что ли?
– Ну, мало ли…
Дракула посторонился, на всякий случай выглянул в коридор и запер двери. Терра прошла в гостиную, налила себе полный бокал вина и нервно закурила сигарету. Она была так взволнована, что ее руки подрагивали.
– Что случилось? Неосмотрительно было приходить ко мне сейчас, если кто увидит, могут пойти нежелательные слухи…
– Какие слухи! – Терра в два больших глотка выпила полбокала. – Я такое видела! Такое!
Дракула присел напротив, настороженно глядя на нее.
– Дракула, по-моему, Патриций чем-то болен и болен очень серьезно!
– С чего ты взяла?
– У него был какой-то сильнейший приступ. Когда он начался, Владыка отослал меня. Я ушла, но вскоре услышала его стоны и, естественно заглянула посмотреть, что происходит. Он стоял, вцепившись в портьеру, и казалось, еще немного, и он либо упадет, либо оборвет занавесь. Потом он добрался до кресла и сел. Дракула, я никогда не забуду его лица в тот момент! Его глаза были просто чудовищны, было очевидно – он испытывает страшные муки! Потом впал в забытье, глаза оставались открытыми, но он ничего не видел. Должно быть, прошло часа два, прежде чем Георг пришел в себя, но ты бы видел, чего ему это стоило! Казалось, он возвращает сам себя из какого-то Небытия… Большего я не видела, боялась, что он меня заметит, но и того, чего понасмотрелась, вполне достаточно! Это ужасно! Дракула, как ты думаешь, что это может быть?
– Понятия не имею, – задумчиво пробормотал вампир. – Я знаю Патриция очень давно, но ничего подобного за ним не наблюдал. Это, конечно, новости… новости… Только смотри, никому не слова.
– Разумеется!
– Надеюсь, об этом знаем только ты и я… посмотрим, поглядим, что из этого можно будет извлечь полезного.
Сняв куртку, Анаис попробовала занавесить ею разбитое окно, но без куртки девушка замерзла окончательно, пришлось снова ее надеть. Ко всему вдобавок, она сильно проголодалась, но Анаис боялась выходить из домика, в помещении она ощущала себя в относительной безопасности. В очередной раз рассмотрев Глаз Идола, она убрала его во внутренний карман куртки. Забравшись на
