постоянно подвергать критике. Правда, так получается, что критика разума должна исходить от самого разума, что на практике недостижимо. Поэтому истинная критика разума как раз и достигается его полным растворением в буддовости…. Но это так, к слову. А что касательно коки и пепси… Просто тебе сказали когда-то давно, в ту пору, когда ты ещё безоглядно верила словам, что эти напитки различны, вот ты и запрограммировалась. Как, впрочем, и миллиарды других потребителей… Такие дела. В эту правду трудно поверить. А принять её ещё тяжелей. Но если мне не веришь, — перечитай Бжезинского. Збигнева. Его «Великую шахматную доску». Сиречь — «Господство Америки и его геостратегические императивы». Он там как раз на означенные обстоятельства, на все эти пунктирчики с колой связанные, довольно прозрачные намёки делает. Перечитай.
— Не может этого быть! — неожиданно вскрикнула Йоо. — Они разные! Разные!
— А ты как-нибудь попробуй их одновременно продегустировать, спокойно, не обращая на её неадекватную реакцию, — отсоветовал Виктор.
— Прямо сейчас! У тебя есть?
— Отравы не держу.
— Дюк за мной!
Йоо решительно — вся на измене — вскочила из-за стола и рванулась на выход. Переполошившийся её телохранитель перестал шуршать «Капитаном Хрустом» и послушно застучал когтями по полу.
И уже через несколько секунд в открытую форточку прилетел со двора его жизнерадостный лай, а следом за лаем — визг обезумевшей от страха местной дворянки. Но последовала команда «Ко мне!», после которой случился какой-то деревянный треск и…
И всё как-то сразу затихло.
7
Что-то уж больно долго Йоо не возвращалась.
Как ушла, так и с концами. Виктор уже успел и чаю испить, и прибрать со стола, и мусор вынести, и даже покончить с традиционным вечерним помидором. А её всё не было.
Ну нет, так нет. Придёт, куда денется. Замёрзнет и вернётся.
Решил пока не дёргаться и хоть немного поработать. Чтоб день окончательно не пропал.
Но писалось плохо. Слова не шли, а в голову лезли всякие дурные мысли. Проанализировав неспешно свой напряг, Виктор вдруг с удивленьем осознал, что это он, оказывается, так переживает за вздорную девчонку.
А что, — действительно: там, за окном, уже почти совсем глухая ночь, там большой и опасный город, там пьяные машины, безбашенные гопники, злые менты, кровожадные оборотни, ломаные наркоманы, похотливые маньяки и ещё… и ещё кого там только нету, в аду этом столичном-кромешном. Всего навалом. Всяких чертей… А она бродит где-то по тёмным закоулкам совсем одна. Одна-одинешенька… Начнёшь тут волес-неволес переживать.
Правда, с нею рядом её верный Дюк, — бесстрашный потомок злобных пинчеров. Но всё равно. Мало ли. Чего…
Вот же какая мерзкая девчонка! Волноваться заставила…
Это было для него в некотором роде новым опытом. Никогда он ни за кого вот так не переживал. А тут вдруг пробило. Забавно даже. Неужели мы и впрямь всегда в ответе за всех тех, кого однажды подобрали?
Но будет.
И дабы так уж совсем под завязку не загружаться, решил отвлечься. Помедитировать. Сыграть, к примеру, в батайский тетрис.
И на самом деле взял, да и запустил эту старинную русскую забаву. Но только кочерги сразу куда-то мимо полетели. Слишком уж, наверное, осознано играл. И набрал какую-то там совсем смешную цифру.
Запустил ещё раз — такая же фигня. Что-то никак не получалось нынче отпустить от себя своё сознание, — отпустить, чтобы стало оно сознанием этих вот разноцветных фигурок. Внешнее же управление ими, как известно, штука малоэффективная.
Плюнул. Закрыл программку. Решил хокку сочинять. Осеннее.
Хокку не вышло, но вышло хайку. Вот это вот:
Как бы философский вышел стишок. И сначала даже вроде как понравился. Но потом на язык попробовал, — не-а! — понял, что лажа. Не Басё. Тут ни то чтобы третьего, а даже и второго плана нет. Прямолинейно очень. Хоть и 5-7-5, но агитпром. Умного опыта много вложено. А желательно же, чтоб «ах» и «вдруг».
Стёр, — забыть по быстрому.
Но забыть вышло не совсем: образ сада камней вызвал к жизни всякие сопутствующие и производные образы. Как-то: сад камней без камней, сад драгоценных камней, детский сад камней, самосад камней, сад камней за пазухой, маркиз де Сад Камней, вишнёвый сад камней, сад камней в почках… И не известно куда бы ещё забрёл Виктор, развлекая себя подобной безответственной игрой, но в сталь двери вдруг громко постучали. И, похоже, что ногой.
Глянул на монитор, — да, бесстрастная камера слежения нарисовала ему девушку Йоо. И часть добермана Дюка, а если конкретно — кусман его благородного черепа и купированные уши.
Йоо пришла из тьмы и холода вся такая задумчивая и молчаливая. Упала в кресло, не снимая плаща. Уставилась в потолок. Прямо-таки блоковская девушка.
Виктор вышел. Ждущему послушно у дверей псу нужно было лапы протереть. Ну, а когда вернулся, Йоо уже слегка отошла, и доверительно сообщила ему:
— Ты, Пелевин, прав оказался. Это просто чума какая-то. Просто бошку сносит, настолько ты, оказывается, был прав.
— Я вообще-то всегда стараюсь говорить правду, — скромно так сообщил ей Виктор.
— Да кому на фиг твоя правда-то нужна, — усталым голосом дала ему отповедь Йоо и тут же озаботилась: — Боже мой! Как теперь жить? Во что верить?
— Как жила, так и живи, только колу не пей, — посоветовал ей Виктор.
— Как раньше жила, теперь уже не получиться, — мотнула русой головой Йоо. — И зачем я только с тобой пошла? Была себе девушкой невинной, а теперь что? Теперь, Пелевин, как честный человек ты на мне жениться должен.
— Ага, сейчас, — разбежался. Пойду костюм заказывать. У тебя что, на это дело пунктик, что ли? Боишься старой девой остаться?
— Сам дурак.
— Знаю. Хамка.
— Слушай, а что это у тебя за штука такая круглая вон там висит? — не стала заниматься Йоо эскалацией спора двух хозяйствующих субъектов, а показала рукой на стену. — Неужто настоящий бубен?
— Бубен и есть, — подтвердил её догадку Виктор. — Бубен. По которому мне всё. Ибо шаманский. Деваха одна подарила. Шаман в тринадцатом поколении. По совместительству — зам прокурора одного из
