одно побольше вызнать о здешнем мироустройстве.
– Артём, – ответил человек и принялся что-то искать взглядом.
– А меня Апрель. Смотри, мы уже хорошие друзья, не так ли?
Человек нашел то, что искал, сунул в рот короткую белую трубочку и Апрель напрягся – не оружие ли это? В руке Артёма вспыхнул огонек и трубочка задымила примерзейшим дымом. Решив, что пока не стоит выказывать своего недовольства, Сенатор подошел к окну и посмотрел, что
– Как называется твой город?
– Москва.
– Уверен, это самый большой и красивый город на вашей прекрасной планете, – Апрель решил, что немного лести не помешает.
– А-а-а-а, – в голубых глазах человека сверкнула догадка, – так вы инопланетя-а-а-анин? Не черт? Не дьявол?
– Нет, нет, – поспешил успокоить Апрель, – я демон. Какое-то время я поживу у тебя, пока не освоюсь.
Человек совсем, то есть, вообще не обрадовался, но разве это имело какое-то значение?
Казалось, слезы никогда не иссякнут, так и будут бесконечно литься в птичий пух. Птица ничего не говорила, лишь прикрывала его своим крылом от поднявшегося ветра. И гулкие арки стали ломаться, рушиться, под напором слез, их потоки сносили обломки, размывали фундаменты… скверно построено было, наспех…
Кровь грохотала в ушах, голова кружилась, без сил привалившись к птичьему боку, стоял Грэм. Он слушал, как под гладкими перьями ровно стучит сердце, к этому звуку примешивался еще один – тревожный и странный… от этого звука перехватывало дух, а на глазах снова выступали слезы. Это был звон колоколов. Грэм не мог ошибиться, он именно так его себе и представлял.
Стоя у открытого настежь окна, Апрель задавал вопросы обо всем: о расчетных знаках, о делении общества, о его порядках… Артём сидел на кровати, дымил своими трубочками и отвечал крайне скупо. На его лице было мучение тяжелобольного человека.
И Апрель решил спросить, что у него болит.
– Голова, – поморщился он. – Можно я схожу за пивом?
Апрель вопросительно приподнял одну бровь.
– Пиво это то, что меня излечит, исцелит, как говаривал доктор Айболит. Я мигом, палатка рядом.
Из всего сказанного Сенатор понял, что человек хочет уйти за лекарством и оставить его тут в одиночестве. Человек мог оказаться хитрым, он мог уйти и больше не вернуться.
– Я пойду с тобой, – улыбнулся Апрель, – пойдем вместе, мы же друзья, а друзья всюду вместе.
– Душа колоколов там, в птице, – шепнул на ухо голос Даля. – Убей ее, когда она испустит дух, душа выйдет и вернется в колокола. Тогда они зазвонят и твое проклятие рассеется.
– Свинец не звенит, – прошептал Грэм.
– Что? – склонила голову птица.
– Ничего. Спасибо тебе и прости меня за слабость.
– Ты хорошо плакал, как человек с чистым сердцем.
– Скажи, – Грэм вышел из-под ее крыла, – кто ты и что здесь делаешь?
– Кто я – это долго объяснять, ты навряд ли поймешь, но не подумай, просто я из другого мира, мало того, я из другого мира другой планеты. Я ищу здесь одного старика, он искупил свои грехи и прощен, я должна его забрать.
– Я его видел, он бродит у границы сумеречной Альхены и твердит о каком-то аде. Забери его отсюда поскорее, птица.
– Давай я подвезу тебя к границе.
– Не стоит.
– Ты же замерзнешь, пока дойдешь до нее.
– А кто сказал, что я собираюсь возвращаться?
Когда дьявол сказал, что собирается идти с ним в палатку за пивом, Артём запаниковал. Последняя надежда на то, что все происходящее похмельный бред испарялась, так же исчезал шанс побега до ближайшей поликлиники. Дьявол, то бишь, демон (хотя особой разницы Артём не видел), смотрел на него своими змеиными глазами и что-то плел про дружбу, из чего Артём сделал вывод, что идти всё-таки придется вдвоем, а то пива, а с ним и избавления от мучительного похмелья и звенящей головной боли, не видать. «Почему я, господи?» – с тоской подумал он и принялся натягивать джинсы. В карманах еще были деньги, значит накануне, «празднуя» свое увольнения из цирка, он пропил не всё.
– Я возьму на кухне пакет, – внятно произнес он, – пакет, кулёк… как его еще назвать-то?
Демон закивал и пошел следом. Стоя в дверном проёме, он с интересом рассматривал крошечную шестиметровую кухню, захламленную до самого потолка. Выискивая под раковиной пакет с целыми, не оторванными ручками, Артём вдруг ясно представил, как они сейчас выйдут из подъезда в залитый полуденным солнцем двор, а кругом бабульки, мамульки… и тут они: небритый мятый субъект Усольцев Артём Геннадиевич 1972 года рождения, артист цирка в жанре клоунады с неким господином, облаченным в черный пиджак покроя «френч», отличные черные брюки и остроносые туфли в разгар жаркого майского дня. Причем господин этот не похож ни на бизнесмена, ни на артиста, даже на бандита и то не похож… он выглядит как сто процентный, хрестоматийный дьявол, особенно с такой прической и глазами. И перстенек на безымянном пальце как нельзя кстати.
Артём налил из-под крана воды в кружку, выпил в три глотка, и сказал:
– Может, вы меня тут дождетесь? Дело в том, что ваша одежда… ну, как сказать…
– А, – догадался Апрель, – я привлеку к себе нежелательное внимание?
– Именно, – кивнул Артём раскалывающейся головой.
– Могу я позаимствовать что-то из твоего гардероба? – учтиво поинтересовался Апрель, хотя его мутило при одной только мысли, что придется надевать чужую одежду.
Артём покопался в платяном шкафу и снял с вешалки кремовую рубашку рыжеватыми листьями, она единственная была чистой и не мятой. Апрель снял пиджак и протянул ему, мол, повесь в шкаф. Взглянув на его торс, Артём едва сдержал возглас: на гладкой смуглой груди не было сосков, она была гладкая
Пару месяцев назад Артём добился таки расположения одной интеллигентной девушки из хорошей семьи и, чтобы не биться лицом о грязь ежеминутно, решил почитать больших писателей. Последнее, что он осилил, был рассказ Кафки «Превращение», где человек, проснувшись утром, обнаруживает, что превратился в огромное мерзкое насекомое. После сегодняшнего собственного пробуждения, Артём мысленно отправил Кафку так далеко, откуда еще ни одно насекомое не возвращалось, и еще твердо решил, что хватит с него этой интеллигентной девушки. В чем была виновата девушка, Артём не знал, просто должен же был хоть кто-то быть виноват в этой ситуации?
Одной рубашки оказалось достаточно, чтобы Апрель приобрел более-менее нормальный вид, единственное, что смущало – серебряный браслет на запястье, но его демон снимать наотрез отказался.
На улице стояла прямо таки южная жарища. Делая вид, что он ослеп и никого из соседей не видит, Артём выскочил из подъезда и метнулся за угол. Оказавшись на свежем, напоенным цветочными ароматами воздухе, Апрель вдохнул полной грудью, хотел, было, постоять, оглядеться, но человек быстро убегал. Заподозрив его в попытке скрыться, Апрель поспешил за ним.
– А как называется это ваше светило? – крикнул он, догоняя Артёма.
– Солнце! – с отчаянием в голосе ответил он, пытаясь оторваться от преследования.
– Забирайся мне на спину, – птица подставила крыло, – я отвезу тебя. Скорее, у меня нет времени.
