Сергей смотрел на Апреля остекленевшими глазами и руки с пистолетом не опускал.
– Положи оружие на кровать, – сказал Апрель, – положи и я тебе ничего не сделаю.
– А что ты можешь мне сделать? – чужим голосом произнес Сергей. – Пистолет у меня!
– Я могу тебя убить безо всяких пистолетов.
Глядя на его спокойное зеленоглазое лицо, Лену вдруг пронзил ужас – от этого человека в старом махровом халате мужа исходила такая явная опасность, настолько неприкрытая угроза, что у нее заломило виски. «Он убьет, – пронеслась в голове мысль, – не знаю, как, но убьет!»
– Сережа, немедленно брось пистолет! – Лену начало трясти, алкогольная анестезия отходила. – Брось, умоляю тебя! Ради всего святого брось пистолет! Родненький, пожалуйста, брось!
Лена всхлипнула и сдавленно зарыдала. В глазах Сергея появилось нечто осмысленное, лицу вернулось человеческое выражение. Он бросил пистолет на тахту и, пошатываясь, будто пьяный, вышел из комнаты, следом бросилась Лена. Апрель закрыл за ними дверь и стал одеваться. Костюм его был испорчен – в штанине и рукаве чернели крошечные дырочки, прожженные лучами браслетов, но время близилось к ночи и навряд ли это мог кто-нибудь заметить. Расчесав и скрепив на затылке еще влажные волосы, он сложил в дорожную сумку все свои вещи, включая пистолет и барсетку, огляделся по сторонам – не забыл ли чего, и пошел в прихожую. Из кухни доносился женский плач. Апрель обулся и вышел из квартиры, тихонько прикрыв за собою дверь.
Титрус облачился в парадные сенатские одежды с темно-синей мантией, даже повесил на грудь цепь с ромбовидным медальоном, указывающим на его высокий статус. Он волновался перед встречей с незнакомой планетой и ее жителями. Грэм предпочел одежду попрактичнее: кожаные штаны тонкие и прочные, тяжелые ботинки с встроенными в подошвы многочисленными помощниками передвижению, темно-серую рубашку, короткую кожаную куртку, хорошо держащую удары копий, а сверху куртку длиннее, спасающую от мечей. Цепь с грузом в пояс, на лоб ленту, предохраняющую глаза от пота – и он был готов.
Как и договаривались, встретились в покоях Апреля.
– Наставник, – сказал юноша, касаясь выпуклости в раме, – а вас с Апрелем не хватятся? Откроют храм, а вас там нет. Что подумают?
– Пусть что хотят, то и думают, – Титрус шагнул в открывшийся дверной проём. – Улетели мы на Бетельгейзе, общаться непосредственно с покровительницей. Меня сейчас это меньше всего заботит, мой мальчик.
Закрыв за собой тайную дверь, они прошли в комнату с зеркальным коридором, по пути Грэм прихватил старую колоду карт.
– Я пойду первым, – он решительно отстранил Титруса, – посмотрю что там, если что, сможем быстро вернуться назад.
– Никуда я возвращаться не собираюсь, пока не найдем Апреля, на Альхене нам делать нечего.
Один за другим они вошли в коридор и направились к мутной дымке в стеклянном хвосте.
Задумавшись, Настя не заметила, что сидит, глядя на пассажирку напротив, и при этом мстительно улыбается. Очнулась только услышав название станции – Беляво. Вскочив с места, она помчалась на выход. О таком шансе отомстить своей мамаше-сектантке, окончательно свихнувшейся на почве религии и превратившей их квартиру в молельный дом, из-за чего Насте приходилось жить с угрюмым грубым Андреем, она и не помышляла. Представляя, как вытянется бледное, забывшее, что такое косметика лицо мамаши, она едва не взвыла от радости. Она прижимала к груди видеокассету, предвкушая крушение всех глупых мамашиных догм, из-за которых Настя лишилась дома и нормальной жизни.
Ночь была тихой и теплой, и пахла чем-то особенным – волнующим и тревожным. Апрелю понравился этот запах, в нем ощущалась какая-то загадка. Еще больше захотелось увидеть природу. Апрель вышел к дороге и поднял руку, останавливая машину. Многие притормаживали, но услышав, что хорошо одетый мужчина с дорожной сумкой собрался за город в такой час, везти не соглашались. Наконец остановилось желтое такси. Выслушав просьбу, водитель предложил довезти до вокзала, откуда электричкой можно было попасть на природу.
– Неужели вам трудно самому довезти меня?
– Не трудно… в общем-то, – пожилой кряжистый мужичок оглядывал Апреля цепкими глазами, – а чего ж вы там забыли в такой час?
– Это мое дело.
Таксист подумал о монтировке под сидением и кивнул:
– Ладно, садитесь.
Апрель положил сумку назад, сам сел на переднее сидение и захлопнул дверь.
Перед ними была ровная стеклянная поверхность, прозрачная и неприступная – что разбить ее не получится, это Грэм понял сразу. Но ведь Апрель прошел через нее каким-то образом… Тесня друг друга, Титрус с юношей рассматривали обстановку, это безусловно было чьё-то жилище. В окно лился прозрачный желтый свет чудесного оттенка, на столе у окна стояла ваза, в ней какие-то скрюченные засохшие цветы.
– Давай попробуем постучать, – предложил Титрус, – может, нас услышат?
Они по очереди постучали в стекло, но по ту сторону никто не появился.
– Пробуй приложить карты.
Юноша кивнул. Сначала приложил всю колоду, потом пару штук по отдельности. Результата не было. Внезапно в поле зрения возник человек, он был невысокого роста, худощавый, с волнистыми волосами. Увидев его, Титрус обрадовался, заулыбался и помахал рукой.
– Приложи еще раз карты, вдруг сейчас получится.
Юноша добросовестно выполнил это. Увидев их, человек сильно изменился в лице, куда-то ушел, но вскоре вернулся с пузырьком и рюмочкой. Бросая на зеркало сердитые взгляды, он принялся капать в рюмочку какое-то зелье, что-то при этом злобно бормоча.
– Сдается мне, не очень-то он дружелюбно настроен, – заметил Титрус.
– Ничего, я хорошо вооружен, нам главное попасть туда, – Грэм еще раз постучал кулаком по стеклу. – Пусть только попробует напасть, я ему мигом голову проломлю.
– Ты не горячись, на вид он мирный и наверняка что-то знает об Апреле.
Тем временем, человек выпил свое зелье, и, продолжая бормотать, полез в стол, достал колоду карт и пошел к зеркалу. Его разъяренное лицо приблизилось и оказалось на уровне лица Титруса. Выбрав из колоды картинку с изображением молодого человека, он с размаху припечатал ее к зеркалу. Титрус с Грэмом с интересом наблюдали за его действиями. Человек подождал немного, потом принялся что-то кричать, жестикулировать и тыкать в стекло пальцем.
– Чего он хочет?
– Понятия не имею. Может быть, надо достать такую же карту и приложить к стеклу с этой стороны?
Грэм счел это вполне разумным и принялся перебирать карты. Сквозь черноту едва просматривались изображения.
– Что-то я не могу найти такой же.
– Попробую любую другую.
Грэм взял карту сверху и приложил к стеклу, человек припечатал свою ладонь к его руке, и стекло вдруг задрожало, подтаивая.
– Ах, вот каков ключ! – всплеснул руками Титрус. – Вот как прошел Апрель! Надо же, как просто…
Трасса стремительно улетала под колеса желтого такси. Водитель пытался завести беседу, очень уж его интересовало, куда это навострился молодой мужчина в такую позднотень. Чтобы унять его жгучее любопытство, Апрель сказал, что поспорил с другом на большую сумму, что сумеет провести в лесу всю ночь.
– А, теперь понятно, – кивнул таксист, и не стал спрашивать, почему спорщик взял с собой дорожную сумку.
Апрель посмотрел в окно, там проносилась плотная лесная стена.
– Здесь остановите.
– Прямо тут? – удивился таксист.
