– Да.
Он съехал на обочину и притормозил. Апрель открыл дверцу, вылез, вынул из барсетки пару купюр и бросил на сидение.
– Этого хватит?
– Да, спасибо. Вас подождать не надо?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да.
Перехватив поудобнее ручку сумки, он пошел к лесу и через мгновение скрылся за деревьями.
– Кто вы, черт подери, такие?! – Артёма трясло от ярости. – Чего вы забыли в моей квартире?! Чего вы ходите через
На этот раз гостями оказались невысокий мужчина преклонных лет в наряде священника времен инквизиции и молодой человек атлетического телосложения. Они глазели по сторонам, не особо прислушивались к словам Артёма. И он догадался, что они его просто не понимают, но злость на предыдущего гостя, оставившего его без копейки, требовала выхода, и он продолжал возмущаться. Грохоча ботинками, юноша принялся разгуливать по комнате, как по своей собственной, и всюду совать свой нос, а пожилой гражданин в балахоне взглянул на красного от переполнявших его чувств Артёма. Затем пощупал серебряный браслет на своем запястье и из браслета вдруг вырвался тонкий зеленый луч. Старик направил его на засохший букет сирени в вазе. Бледная, едва заметная глазу зеленоватая дымка окутала мертвые цветы, и они на глазах стали оживать. Спустя минуту, в вазе снова благоухали свежие сиреневые и белые цветы с густо-зеленой листвой. Старик посмотрел на человека, стоявшего с открытым ртом внимательными карими глазами и улыбнулся, отчего в уголках его глаз обозначились лучики морщинок. Артём неуверенно улыбнулся в ответ. Старик подошел к нему, осторожно тронул за плечо и погладил по голове легкой, почти невесомой ладонью.
Воздух в ночном лесу оказался потрясающим – прохладный и свежий, сотканный их сотен душистых оттенков. Когда зрение привыкло к темноте, березово-хвойный лес предстал перед первым Сенатором во всей своей сумеречной красе. Он никогда не видел ничего подобного, на жаркой Альхене от силы можно было встретить рощицу низкорослых кустарников с непременными цветами, источающими густой приторный аромат, чьи лепестки напоминали сшитые вместе лоскутья. В этом же воздухе Апрель купался, как в прохладной реке, чьей невесомой воды никто до него не касался. Отойдя, как можно дальше от дороги и вдоволь нагулявшись, он поставил сумку в траву и засучил рукав пиджака, чтобы лучи браслета не прожгли в нем новых дыр. Нащупав незаметные зубчики по краям, он стал нажимать некоторые из них, выставляя определенную программу. Когда он закончил, из браслета хлынул целый пучок голубых лучей. Апрель провел в воздухе рукой, и лучи быстро начертили плотную сеть в полуметре от земли. Попробовав ее на прочность, Апрель поднялся в воздух, лег на мерцающую в потемках сетку, вытянулся, устраиваясь поудобнее и закрыл глаза.
Вся злость куда-то улетучилась. Артём смотрел на своих гостей, чувствуя себя неловко.
– Но меня ведь тоже можно понять! – извиняющимся тоном произнес он, и старик согласно закивал, будто сразу разобрался в смысле слов.
– Ладно, – вздохнул Артём, включая телевизор, – наслаждайтесь.
Шли новости. Гости подошли к ящику и уставились в экран. Спустя минуту, они заговорили между собой приятными грудными голосами на незнакомом Артему языке.
– Что это? – спросил Титрус.
– Не знаю, какай-то прибор. Как ты думаешь, я смогу понять этот язык?
– Попробуй. Попробуй
Грэм подошел поближе к аппарату, на стеклянной стенке которого мелькали яркие картинки. Титрус ушел в сторону, чтобы не мешать. Человек снова принялся что-то капать себе в рюмку, шевеля губами, в воздухе разлился резкий прохладный запах. Титрус снова улыбнулся ему, человек глубоко вздохнул и слабо улыбнулся в ответ.
Рассветные лучи пронизывали древесные кроны, они выглядели пушистыми, почти осязаемыми. Апрель отменно выспался на свежем воздухе, сознание было чистым, не замутненным, сила струилась, разогревая упругие мышцы и поджарое тело. Способность к полетам, обретенная на Земле приятно волновала душу и, Сенатор стал плавно подниматься над сеткой, не меняя позы. Затем он раскинул руки, наслаждаясь необычайной легкостью своего тела, принял вертикальное положение и медленно взмыл вверх, отодвигая ветви. Ему хотелось взлететь над кронами и искупаться в ласкающем кожу рассвете, почувствовать, ощутить себя полноценной мировой единицей. Когда верхушки деревьев остались под ногами, Апрель улыбнулся, глубоко вдохнул свежий голубой воздух, бросил взгляд вниз и заметил небольшую группу людей на поляне неподалеку от его ночлега. Апрель быстро спустился к земле, не желая быть замеченным. Он погасил сеть и пару минут в раздумьях смотрел на сумку, затем поднял ее и, неслышно ступая, пошел к поляне. Он остановился в нескольких метрах от группы, и, скрытый деревьями и колючим кустарником, стал наблюдать за их действиями. Трое крепких мужчин курили и смотрели, как четвертый копает яму, у двоих в руках были пистолеты. Вскоре Апрелю стало понятно, что это место казни, а молодой человек с лопатой роет себе могилу.
Когда яма оказалась достаточно глубокой, и человек скрылся из вида, двое по очереди выстелили в него, хлопки были тихими, похожими на плевки сквозь зубы. Затем они забросали яму землей, утрамбовали, забросали сверху ветками и, негромко переговариваясь, ушли. Вскоре раздалось приглушенное ворчание автомобильного двигателя – убийцы уезжали. Апрель для верности выждал еще немного, поставил сумку в траву у дерева и подошел к свежей могиле. Закатав штанину и рукав, он набрал комбинацию на зубчиках, и из браслетов ударили плотные серые лучи. Соединившись над могилой, они скрутились в плотный кокон, кокон быстро стал погружаться в землю, разбрасывая ее в разные стороны. Апрель отошел в сторону, чтобы грязь не попала не костюм.
Коснувшись неподвижного тела, кокон замер и исчез. Апрель подошел к краю ямы и посмотрел на лежавшего на животе человека. Руки не хотелось пачкать, но тело необходимо было извлечь, пока оно еще свежее. Сенатор снова поколдовал над браслетами и вызвал белесую сеть, которой и вытащил труп на поверхность. Одна пуля попала в спину, вторая в затылок, чуть пониже линии коротко подстриженных волос. Апрель наклонился и внимательно осмотрел входные отверстия. Они были аккуратными, крови вышло не так уж и много. Присев на корточки, Апрель согнул руку в локте, словно собирался посмотреть на часы, из браслета вылетел короткий красный луч, тонкий, едва заметный, этим лучом, он чиркнул себя по запястью. Из глубокого пореза выступила синяя кровь. Он поднес запястье к дырке на затылке, чтобы капли попали аккуратно в неё. Вскоре рана стала на глазах затягиваться голубыми пленками, похожими на крошечные жабры. Тоже самое он проделал и со вторым пулевым отверстием. Сами пули решил не извлекать, чтобы не навредить телу еще больше. Затянулась и вторая дырка. Вскоре тело зашевелилось. Апрель отошел чуть в сторону, наблюдая, как оно поднимается.
– Тебя как зовут? И отряхни с лица землю.
– Олег.
Неловко сгибая руки, он принялся отряхивать лицо и волосы.
– Полное имя.
– Кочнев Олег Геннадиевич, – глухо ответил он.
– За что тебя убили?
– За долги. Не смог отдать во время.
– Ты понимаешь, что с тобой происходит сейчас?
– Нет.
– Я оживил твое тело. Душа твоя ушла, но остался мозг и сердце, ты будешь жить, пока ты мне будешь нужен. Понимаешь?
– Да, – с трудом шевельнул он белыми губами.
– У тебя есть документы? Машина?
