Гарики из Иерусалима. Книга странствий

но я не врач житейской стужи.

* * *

Я так привык уже к перу,
что после смерти — верю в чудо —
Творец позволит мне игру
словосмесительного блуда.

* * *

Куда б от судьбы ни бежали —
покуда душа не отозвана,
мы темного текста скрижали
читаем в себе неосознанно.

* * *

Работа наша и безделье,
игра в борьбу добра со злом,
застолье наше и постелье —
одним повязаны узлом.

* * *

Чем век земной похож на мебель —
совсем не сложная загадка:
она участник многих ебель,
но ей от этого не сладко.

* * *

Для плоти сладко утомление —
любовь, азарт, борьба, вино;
душе труднее утоление,
но и блаженнее оно.

* * *

Много нашел я в осушенных чашах,
бережно гущу храня:
кроме здоровья и близостей наших,
все остальное — херня.

* * *

Былые забыв похождения,
я сделался снулым и вялым;
пошли мне, Господь, убеждения,
чтоб, мучаясь, я изменял им.

* * *

Великой творческой мистерией
наш мир от гибели храним:
дух — торжествует над материей,
она — господствует над ним.

* * *

Вражда племен, держав и наций
когда исчезнет на земле,
то станут ангелы слоняться
по остывающей золе.

* * *

Я не считал, пока играл, —
оплатит жизнь моя
и те долги, что я не брал,
и те, что брал не я.

* * *

Хоть я постиг довольно много,
но я не понял, почему
чем дальше я бежал от Бога,