– Я встретил его позапрошлой зимой, – объяснил Альвик, когда они с Альбиной прошли еще два фонаря. – В канаве, где он собирал отбросы, чтобы накормить голодную сестренку. Они сироты. Он был золотой, худой – на одуванчик похож. Работу ему нашел, вроде – нравится ему. Свет к свету.
Альбина промолчала, лишь с удивлением взглянула на молодого человека. Он был столь привычен, что теперь, обнаружив в нем неожиданную черту, Альбина невольно спрашивала себя, в чем же еще она ошибалась.
Ночью город был совсем иным. Тихим, задумчивым и загадочным. Темнота милостиво укрывала тонкой шалью всю аляповатость, безвкусицу богатых кварталов, всю нищету и грязь бедных, как бы уравнивая всех. Ночью город был един. Он жил, дышал, думал и с интересом разглядывал непривычную гостью в костюме с чужого плеча. Альбина ежилась под этим взглядом и как бы невзначай старалась держаться поближе к Альвику.
Ратуша выросла перед ними с неторопливостью могучего флагмана. Шпиль терялся в небесах, чугунные двери в два человеческих роста казались часовыми на страже неведомых секретов. На каменных ступенях, свернувшись калачиком и накрывшись неожиданно богатым, чуть ли не золотом расшитым плащом, спал нищий, а у его ног посапывали две собаки непонятного цвета и породы.
– Кто это?
– Авенак, – в голосе капитана слышалась почти нежность, – он наша знаменитость. Святой человек. Я расскажу.
Никто не заметил, когда и откуда он пришел. Просто однажды утром на ступенях ратуши появился человек. Он сидел на предпоследней ступеньке и молча смотрел на прохожих. Непонятного возраста, среднего роста, с ничем не примечательным лицом, серыми, похожими на плесень волосами, в неясного покроя и цвета изношенной одежде. Отвернешься на мгновение и уже помнить не помнишь, как он выглядит. На десять таких девять придется. Так, да не очень. Все меняли глаза. Светлые, почти прозрачные с застывшим в глубине вопросом, они были единственным живой чертой в его лице. И вот когда он встречался взглядом с кем-либо, человек сразу же смущался. Белые глаза заглядывали прямо в душу, спрашивали. А что спрашивали? Неизвестно. Молчал человек, смотрел только. Люди, особенно из тех, что побогаче да познатней, ох, как не полюбили пришельца, ратушную площадь стороной обходить стали, по ночам криком кричать на пышных перинах. От клейма колдуна и пламени костра чужака спас случай. Дочь тогдашнего городского управляющего с самого детства страдала неведомой болезнью. Вначале девочка росла абсолютно здоровым, очаровательным ребенком, до тех пор, пока не умерла ее мать. Узнав страшную новость, девочка три дня лежала без памяти, потом очнулась, да только ноги с этого момента отказывались служить своей маленькой хозяйке. Многочисленные лекари, приглашенные безутешным отцом, лишь качали лобастыми головами, да разводили руками. Девочка выросла, превратилась в красавицу, но женихи не спешили засылать сватов. Кому нужна калека?
В тот ненастный день девушку принесли к ратуше в дорогом паланкине здоровенные бронзовокожие невольники, единственной обязанностью которых было выполнять любой каприз юной хозяйки. Что привело девушку в тот день на площадь – дело, каприз или судьба? Неизвестно. Но как бы там ни было, рядом с паланкином вдруг словно по волшебству возник чужестранец, откинул тяжелую ткань, погладил девушку по щеке, улыбнулся и поманил за собой пальцем. Могучие невольники, обычно и близко не дозволяющие никому подойти к хозяйке, замерли в немом оцепенении, стража, что глиняными болванчиками торчала у ворот, только ресницами хлопала, а странный человек улыбался и пятился назад, не сводя своих жутковатых глаз с белого, как известь, лица девушки. Звал. Девушка судорожно кивнула, ступила раз, другой, да и пошла за чужаком прямиком к отцу, замершему у чугунной створки. Надо ли говорить, что с этого момента никто не то что с пыточным огнем, с дурным словом не смел подступиться к белоглазому чудотворцу. Вельможа на радостях попытался было увести человека к себе в дом, но тот лишь улыбнулся и, покачав седой головой, остался на пыльных ступенях. С тех пор и пошло: как случится с кем беда – болезнь там прихватит или поранится кто, сразу же бежал какой-нибудь из родичей или друзей порезвее на Ратушную площадь к чудодею за помощью. Никто не знал отказа. Богатый ли, бедный ли, – всех одинаково лечил чужеземец, и ни с тех, ни с других платы не брал, лишь улыбался в ответ на все похвалы и молча уходил к своим ступеням. Немой вопрос у ворот Ратуши.
Так и живет, уже скоро десять лет как будет, – закончил свой рассказ Альвик, – еду ему каждый день спасенные приносят и одежду тоже.
– Откуда же известно, как его зовут, если он немой?
– Браслет у него есть кожаный. Имя на нем написано.
Альбина так увлеклась рассказом, что очень удивилась, когда Альвик вдруг остановился у какого–то дома, из стеклянных окон которого лился теплый свет, а из открытых дверей доносилась громкая музыка.
– Пришли.
От этого короткого слова сердце молодой женщины разом словно ухнуло куда-то, а внизу живота заскреблось маленькое когтистое создание. Королева хотела что-то сказать, но видно и в горле поселился небольшой зверек, напрочь загородив путь словам.
– Вы не бойтесь, ваше величество, я сам. Вы только молчите пока.
Королева судорожно кивнула, и они решительно вошли в таверну. Широкая хорошо освещенная зала, как бы поделенная на небольшие части аккуратными столиками, была почти целиком заполнена людьми. Мужчинами. Между столиками и людьми ловко скользили хорошенькие девушки в крошечных кружевных платьицах и с подносами в руках. Время от времени то одна, то другая девушка, улыбаясь, уходила по широкой лестнице на второй этаж в сопровождении мужчины. Альбина с любопытством рассматривала любовно украшенные цветами и неброскими пасторальными картинами стены, богато одетых посетителей, смешные наряды девушек и абсолютно не понимала, почему ее спутник, смущенно краснея, поспешно тянет ее куда-то в глубь залы за тяжелую бархатную занавеску. За занавеской обнаружился небольшой кабинетик с мягкими диванами, роскошными хоть и слегка искажающими зеркалами на стенах и небольшим круглым столом. Миловидная пухленькая девушка, возникнув как из-под земли, осведомилась:
– Чего пожелают доблестные господа?
Альвик, почему-то избегая смотреть на девушку, распорядился:
– Принеси две кружки горячего вина со специями и проследи, чтоб нас никто не беспокоил. Важная встреча.
Девушка кивнула и моментально исчезла. Альбина уже хотела начать расспросы, как Альвик быстро заговорил.
– Я все узнаю. Приведу его сюда. Вам лучше бы не выходить. Все хорошо будет.
Видимо от смущения и так не особенно красноречивый капитан заговорил совсем отрывисто. Взглядом с Альбиной он старался не встречаться. Сильные пальцы молодого человека нервно теребили завязки отяжелевшего от влаги плаща.
Неловкую паузу прервала вновь появившаяся абсолютно бесшумно девушка-служанка. Она поставила на стол две пышущие жаром огромные кружки и, заученно улыбнувшись, спросила:
– Господа желают чего-нибудь еще?
Альвик, оборвав завязки, резким движением сбросил с плеч плащ, помог избавиться от плаща Альбине и сбросил их на руки девушке.
– Высуши.
После ухода девушки Альвик быстро отхлебнул из одной из кружек и, кивнув королеве, решительно вышел в общую залу. Альбине ничего другого не оставалось, кроме как ждать. Ни волшебный аромат, разливающийся в воздухе над кружками, ни мягкая теплота глиняных боков, ни терпкий вкус вина не могли согреть Альбину. Молодую женщину била крупная дрожь и не шальной дождик был тому виной, а страх. Она боялась до дрожи в окоченевших пальцах, до темноты в глазах, до ледяного пота и спазмов в пустом животе. И не знала, чего боится больше: того ли, что это будет не Он, или же прямо обратного. Альбина вдруг с ужасом поняла, что совершенно не представляет, что она Ему скажет. Как вообще предстанет перед ним в мужском, нелепом мундире, к тому же практически насквозь мокром?! В этой ужасной шляпе? Королева поспешно сдернула почти утративший форму головной убор и с отвращением отбросила прочь. Быстрый взгляд в зеркало, и горестный вздох сорвался с тонких губ королевы. Непослушные волнистые волосы стояли дыбом, и без того худощавое лицо казалось болезненно тонким, будто прозрачным, и на нем
