– Ничего с твоей протеже не случится, успокойся, – примирительно сказал Митрофан. – Посиди в комнате, газетку почитай, мы скоро закончим…
Базиль вышел из кухни, шарахнув дверью так, что посыпалась цементная крошка. Но ни в какую комнату он не пошел, нырнул на балкон – покурить. Сделав первую затяжку, услышал знакомое пиликанье – это звонил его сотовый. Пришлось бросить зажженную сигарету в консервную банку, висевшую на подоконнике, и вернуться в комнату.
Звонила Мадам!
– Привет, Мила, – сказал Базиль, нажав клавишу приема. – Как дела?
– Так себе… А у тебя?
– Нормально.
– Ты где?
– В гостях, – соврал он.
– Марго звонила.
– Откуда? – не понял Базиль.
– Не знаю… Сказали – от подруги. Велела передать, что все в порядке. – Она замялась на мгновение, потом продолжила: – Я не знаю, что и думать… Сбежала среди ночи, наверное, неспроста!
– Ты к чему клонишь?
– А не она ли Афку с Венеркой грохнула?
– Да что такое ты болтаешь, Мила!
– Да знаю, знаю, что глупости! Но я на пределе! Мало мне двух смертей, теперь еще выясняется, что по подземному ходу Моцарта все это время кто-то шастал…
– Как ты узнала?
– Сашка сказал, а ему менты, которые обыск в доме проводили… Представляешь, Базя, какая хрень выходит! Я-то думала, что ключа ни у кого нет, а оказывается – есть! И, главное, неясно у кого…
– Не переживай из-за этого… Хоть из-за этого не переживай!
– Не могу, – выдохнула она. – Как подумаю, какие могут быть последствия…
– Какие еще последствия, о чем ты?
– Я же в гостиной, не таясь, говорила со всеми. Думала, что никто не слышит. И гости мои тоже… А если в это время какая-то сволочь стояла у слухового окна и записывала… – Мадам застонала. – Да за эти записи менты маму родную продадут! У меня ж в «Экзотике» кого только не было: и бандиты, и воры, и чиновники, которые от воров отличаются только повышенной наглостью… Если пленки всплывут, моей репутации конец, «Экзотику» конец!
– Не надо драматизировать, – попытался успокоить ее Базиль. – Даже если права насчет пленок, вряд ли козлом отпущения будешь ты… Ты же не виновата!
– Я виновата! Я должна была заметить неладное…
Пока она причитала, Базиль вернулся на балкон, сунул в рот потухшую сигарету, прикурил вновь. Когда выбрасывал спичку за перила, повернулся и увидел в кухонном окне силуэт Митрофана – сынуля расхаживал из угла в угол, сцепив руки за спиной. Это означало, что в его голове идет сложный мыслительный процесс, мешать которому не рекомендуется. Значит, Марго в безопасности. Вот если бы он по столу кулаком бил или ногти кусал, тогда Базиль бросился бы ей на помощь, потому что обе приметы говорили о крайней степени раздражения и не сулили ничего хорошего…
– Ты меня не слушаешь, – услышал он в трубке обиженный голос Мадам.
– Извини, Мила, я засмотрелся…
– На бабу? – ревниво спросила она.
– Нет. На сына.
– Чьего?
– Э… брата. Родного брата…
– Разве у тебя есть брат? – удивилась Мадам.
– А почему у меня не должно быть брата?
– Ты никогда не рассказывал о нем…
– Да чего о нем рассказывать! Обычный пенсионер.
– Прям так и обычный?
– Самый что ни на есть. Бывший часовщик, ныне живущий на две тысячи пенсии в двухкомнатной квартире с разведенным сыном…
– А вы точно родные?
– Точно. Мы даже очень похожи… Только он постарше меня… – Базиль посмотрел на свое отражение в стекле. Сегодня он был небрит, нечесан, отечен с похмелья, плохо одет и ни капли не походил на английского аристократа. – И не такой красивый…
– Не сомневаюсь… – Судя по голосу, Мадам немного повеселела. – Слушай, Базик, у меня к тебе деловое предложение…
– Слушаю.
– Иди ко мне в помощники.
– Разве тебе нужна помощь?
– Да. Очень. Я сейчас буду занята поиском новых кадров, а присмотреть за «Экзотиком» некому…
– Спасибо, конечно, за предложение…
– Соглашайся, а? Мне именно такого, как ты, помощника все эти годы не хватало!
Это было очень лестное предложение. И если бы не та пирамида вранья, которую он выстроил за эти дни, Базиль согласился бы не раздумывая.
– Я не могу, Мила… – грустно сказал он.
– Но почему? – застонала Мадам.
– Я проездом здесь… Завтра уезжаю.
– Куда?
– У меня домик в Лазоревском. В нем я живу все лето и часть осени. А зимой уезжаю во Францию… – Он запнулся, лихорадочно соображая, какой город назвать. – В Канны. Там тоже море… Без моря я жить уже не могу!
– Жаль, – только и смогла сказать Мадам. – Я только начала к тебе привыкать…
– Хочешь, я оставлю тебе в наследство своего брата?
– Пенсионера-часовщика? Нет, спасибо…
– Ну как знаешь! – Он глянул в кухонное окно и увидел, что Митрофан перестал мерить шагами девятиметровое помещение, и теперь сидит за столом, постукивая пальцами по клеенке. Не очень хороший признак! Обычно после подушечек пальцев в ход идут костяшки, затем вся ладонь, а потом кулаки. Значит, пора заканчивать разговор и нестись на помощь Марго. – Мила, меня родственники зовут ужинать, так что давай прощаться…
– Нет, так не пойдет, – заканючила она. – Мы должны с тобой выпить на посошок! Отметить твой отъезд…
– Мне очень жаль, Мила, но я, наверное, не смогу…
– Отказ не принимается!
– У меня все вещи упакованы, я в спортивном костюме…
– Тебя не испортит даже он… К тому же в нем легче чинить проводку. Помнится, ты мне обещал ее посмотреть!
Базиль расхохотался.
– Корыстная ты женщина, Милка! Так бы и сказала, что тебе нужен электрик…
– Нет, мне нужен ты, но хороший электрик тоже не помешает… Приезжай, а?
– Ладно, – не смог устоять он. – Во сколько?
– Когда сможешь, солнце мое! Я весь вечер свободна – «Экзотик» сегодня не работает…
– Тогда через пару часов увидимся.
Они распрощались, Базиль через открытую балконную дверь бросил телефон на кровать, швырнул окурок в банку, сплюнул через стиснутые зубы… Дьявол! Надо ж было ей позвонить, а ему сказать, что уезжает завтра. Мог бы болтнуть, что самолет ночью, глядишь, отмазался бы от прощального визита… А
