Один из агентов был убит наповал, другой получил легкое ранение в шею.
Схватив стул, Пиляев изо всей силы швырнул его в разбойника, и, воспользовавшись тем, что тот протянул руки, чтобы предотвратить удар, бросился на него и повалил на пол.
Схватка окончилась.
XII
Подойдя к старику, Фрейберг ловким движением сорвал с него парик и бороду. Мнимый ювелир, лежавший почти без сознания, оказался довольно красивым брюнетом с гладко остриженной головой, бритыми усами и бородой.
— Ага! — победоносно воскликнул сыщик. — Давненько я ищу тебя. Итак, господа, имею честь представить: Андрей Раммер, по прозвищу «Черный Кот», два раза бежавший с каторги и четыре раза — из разных острогов.
— Черт возьми, да это действительно он! — воскликнул Пиляев. — Узнаю его по родинке ниже правого уха!
— А это — Фруська и Мотыга! — добавил начальник, снимая усы и парики с приказчиков. — Известные громилы! Но как вы поддели их на удочку?
— Очень просто! Банкротство Федорова было устроено только для виду, чтобы освободить магазин, — ответил знаменитый сыщик. — Я предположил, что негодяй не упустит случая занять это место, чтобы повыгоднее сбыть награбленное, рассчитывая в то же время, что вряд ли кому придет в голову делать обыск во вновь открытом шикарном магазине. Большие камни он за неделю вставлял в другие оправы, а прочие вещи были скуплены им на аукционе и не могли возбудить подозрения. Мне необходимо было дать ему время перенести все награбленное в магазин, иначе он был бы в наших руках много раньше.
— Да, но как могли вы заподозрить его раньше?
— Гм… чтобы убедиться в этом, достаточно было поставить на торгах одного агента, который торговался под видом молодого купца, набивая совершенно несуразную цену. Ведь все другие отстали очень быстро, и лишь никому не известный старик довел торги до двадцати пяти тысяч. И тут я, переодетый оценщиком, при платеже рассмотрел, что старик загримирован. Остальное вы сегодня видели сами, и поэтому мы лучше немедленно приступим к опечатыванию магазина. А этих господ отправьте пока в надежное место.
ЮРОДИВЫЙ ИВАШКА
Это случилось два года тому назад.
Город Вязьма покоился еще мирным сном, когда к подъезду монастырской гостиницы подъехала почтовая бричка, запряженная тройкой лошадей. Возница слез с козел и, устало разминая затекшие члены, подошел к парадной двери, в то время как кони, фыркая, переминались на месте, позвякивая бубенцами. Звон этих бубенцов и стук в дверь разбудили сторожа.
Вскоре за дверью послышалось громкое позевывание, шлепанье босых ног и щелканье замка. Дверь отворилась, и на пороге показался пожилой монах, приставленный сторожем к монастырским номерам.
— Есть ли, отец, свободная комната? — спросил голос из брички.
— Откуда Бог несет? — спросил в свою очередь монах.
— Молиться, батя, приехали из Можайска, — ответил голос.
— Аминь, — произнес сторож. — Пожалуйте, люди честные. Для благого дела всегда найдется место. Багаж, что ли, какой у вас?
— Есть, есть! Только ты уж не беспокойся, старина! Мы люди крепкие, не будем тебя беспокоить.
С этими словами из брички выскочили два человека, одетые в русские поддевки. При помощи возницы они развязали прикрепленную к задку большую корзину и втащили ее на лестницу. Затем с брички были вынесены еще две корзины поменьше, два тючка с подушками, ларец и прочая мелочь.
Дав на чай вознице, приезжие внесли вещи, по указанию сторожа, в довольно просторную светлую горницу и попросили подать себе самоварчик.
При свете зажженной висячей лампы сторож разглядел гостей. Один из них был коренастый мужчина невысокого роста, полный и широкоплечий. На вид ему было лет сорок, и каштановые волосы уже начинали седеть. Его можно было бы назвать красивым, если бы не странное, немного жесткое выражение глаз, хмуро смотревших из-под густых нависших бровей.
Другой оказался помоложе и, судя по тому, как обращался с ним старший, состоял, вероятно, у того на службе.
«Купец и приказчик», — подумал про себя сторож, отправляясь за самоваром.
Когда он возвратился к приезжим, то увидел, что одна маленькая и большая корзины уже открыты.
В большой корзине ему сразу бросился в глаза образ Христа Спасителя, лежавший поверх белья и разных свертков. Образ был небольшой, но в нарядной ризе, на которой ярко сверкало несколько драгоценных камней.
— Вот и вашему монастырю привезли подарочек, — произнес старший, указывая на образ.
— Спаси вас Христос! — ответил сторож, с удовольствием разглядывая икону. — Славная работа!
— Плохого не жертвуем, — самодовольно проговорил купец. — По-нашему, по-купеческому, выходит: что дешево — то гнило! А святому месту гнилой товар негоже подносить!
— Что и говорить, — согласился сторож расставляя на столе чайный прибор. — А как вас записать прикажете?
— Егор Пафнутьевич Пустохвалов… Первой гильдии купец. А это, значит, будет мой приказчик, Никита Демьянович Власов. Хочешь, чтоб сейчас паспорта отдать?
— Что вы, Господь с вами! — запротестовал сторож. — Прописать можно и завтра. Я только ведь, чтоб в книгу записать, в случае, если кто спросит.
— Ну, делай как знаешь, — хладнокровно ответил купец. — Ранняя-то когда у вас начинается?
— В шесть, батюшка.
— Так уж сделай милость, разбуди нас.
— С удовольствием. Да только от звону вы и сами проснетесь.
И поклонившись в пояс купцу, сторож вышел из комнаты, сказав, что зайдет за самоваром утром.
Лишь только дверь за стариком затворилась, старший из приезжих живо вскочил с места и тихо произнес:
— Ну, Миша, до ранней обедни осталось всего каких-нибудь два с половиной часа. Давай-ка запремся, да разберем, что оставить и что взять с собой.
С этими словами он подошел к двери, осторожно открыл ее и, вынув ключ, торчавший снаружи, запер дверь изнутри и облеченно вздохнул. Затем вместе с тем, кого называл Мишей, он подошел к большой корзине и вынул из нее несколько вещей, лежавших сверху.
Докопавшись до какого-то большого, тщательно упакованного в клеенку предмета, занимавшего почти всю корзину, приезжие прекратили работу и снова закрыли корзину на замок.
Вынутые вещи были размещены в двух других корзинах, а образ и некоторые предметы из них расставлены в комнате.
— Ну, теперь готово! — произнес тот, которого звали Мишей. — Ты, Сергей, сегодня не особенно торопись. Мы ведь порядочно устали! Отдохнем как следует, а завтра после службы сделаем и остальное.
— Ладно! — отозвался старший.
