Он нес толстую и потрепанную книгу, а отвороты его рукавов были затрушены пылью.
— Я вспомнил, что очень давно читал о подобных вещах, — довольно пояснил старейшина, возвращаясь на свое место, — один кэльчу… ну, из тех, что жили здесь до обвала… он был ученым, и высказал однажды предположение, что флюктуации ведут в иные времена. Вот. Здесь это записано.
— Гхм… — кашлянул Шеверт, выразительно глядя на правителя.
Тот запнулся, извиняющимся тоном добавил:
— Конечно, я понимаю… само слово «флюктуация» ничего тебе не говорит, так ведь?
И испытывающе уставился на Дар-Теена.
— Впервые слышу о таком, — равнодушно отозвался ийлур.
Но слово болезненной занозой уже сидело в мыслях.
— Что это с тобой? — Кер отложил книгу в сторону, — тебе нехорошо?
— Да нет… — ийлур сглотнул горькую слюну, — задумался просто… так все странно получилось…
— Давайте решим, что будем дальше делать, — предложил Шеверт, — уважаемый Кер, я бы просил оставить этого ийлура в Кар-Холоме. Когда Эльда исцелит его рану, он будет хорошим и умелым воином, я уверен. Разве нам не нужны воины?
— Безусловно, — легко согласился старейшина, — отправляйтесь к Эльде. А ты, Шеверт, потом загляни ко мне… Поговорим о наших, так сказать, делах и заботах. Вы ведь закончили работу над картой?
— Да.
Кэльчу поднялся из-за стола, дернул ийлура за рукав.
— Ну все, идите, идите, — Кер расплылся в улыбке, только глаза парой угольев чуть ли не прожигали в Дар-Теене дырку, — у меня много дел еще, право слово…
— Благодарим за угощение, — ийлур поклонился.
Он оперся на подставленное плечо и похромал к выходу.
— Куда теперь?
— Теперь к Эльде.
Идти пришлось недолго.
Шеверт пару раз свернул в мраморные арки, затем они пересекли небольшой пустырь, где была вырыта квадратная и глубокая яма.
— Подвал начинали строить, — пояснил кэльчу, — но не достроили, бедняги. Давай, соберись с силами, ийлур. Жалко мне тебя, клянусь Бездонным кошельком.
— Я знаю, что такое флюктуация, — вдруг признался Дар-Теен.
— Правда? А я — нет.
— А ты знаешь, что такое Граница?
— И об этом не знаю, — весело отозвался Шеверт, — можешь просветить, пока идем.
Дар-Теен вздохнул. И непонятно было, то ли Шеверт кривит душой, то ли на самом деле понятия не имеет ни о первом, ни о втором. Впрочем, он собрался с мыслями и смог лаконично изложить суть предмета.
— Граница отделяет живой Эртинойс от мертвого. Посвященные могу переходить Границу и возвращаться живыми, но это занятие рискованное, потому что по ту сторону время течет не так, как здесь. А флюктуация — это некие колебания материи по ту сторону, когда пространство и время искривляются… Время искривляется…
И Дар-Теен умолк, только что осознав, что именно сказал. Ну конечно! Его запросто могло занести куда угодно, когда он провалился в зияющую черноту флюктуации… Вопрос в том, как именно он туда попал? И снова, снова… Ощущение колючего льна на щеке, запах жасмина, от которого слегка кружится голова. Мгновение тьмы — и прогорклый зеленый кисель вокруг, и чавкающий провал в неизвестность.
— Вот видишь, кое-что ты помнишь, — буркнул Шеверт, — еще чуть-чуть, и начнешь вспоминать, как именно сюда попал. А там и до записки дело дойдет.
— Надеюсь.
Они нырнули в узкую щель между высокими домами, затем пересекли пустынную улочку и остановились перед низким домиком, сложенным из крупных голышей. Из овального окошечка лился свет — не белый, а золотистый, словно там горели свечи. Дверь… отсутствовала и вовсе. Вместо нее вход был завешен полосатой шкурой щера.
— Неказистый дом, — ийлур тихонько присвистнул, — старейшина-то в лучшем живет…
— Эльда сама такой выбрала. Сказала, что ей так удобней, и что она терпеть не может княжеских хором. — кэльчу говорил тихо, словно громкий разговор был неуместен перед жилищем целительницы.
И Шеверт протянул руку к занавеси, но вдруг отдернул, словно схватился за горячее.
— Что?
— Т-с-с-с! Слушай!
Дар-Теен замер, боясь шевельнуться. Из-за шкуры доносились голоса: первый — скрипучий и неприятный, а второй — молодой и звонкий, принадлежащий Андоли.
— Матушка, ничего не могу с собой поделать, — жаловалась бескрылая элеана на Общем, — моя любовь… я не могу ее убить.
— Это пустая, безнадежная любовь, деточка. Забудь ее и растопчи, как если бы это была сорная трава.
— Но, матушка…
— Я не дам тебе приворотного зелья, — твердо сказала старуха, — то, что ты хочешь, это неправильно. Этого не должно быть. Да и к тому же… разве ты сама не чувствуешь? Знаешь, что должна и что будешь делать дальше?
— Не знаю, матушка, — голосок Андоли звучал удрученно.
— Передай привет своему повелителю, — насмешливо проскрипела Эльда, — ты ведь… понимаешь, о ком я говорю?
— Нет, матушка…
— Может, и не понимаешь, — Эльда принялась что-то неразборчиво бурчать, а затем четко произнесла, — ты не знаешь сама себя. Двойное дно, деточка, и с этим ничего не поделаешь. Твои воспоминания…
— Вы мне не верите, матушка?
— Да верю, верю! Быть может, ты все вспомнишь только тогда, когда покинешь этот мир.
— Но тогда будет поздно?
— Ничего не бывает поздно, дитя. Ладно, иди уже. Вылечу я твоего ийлура, ничего ему не сделается.
Шеверт резко потянул Дар-Теена за угол — тот едва удержался, чтобы не застонать от едкой боли в ноге.
— Я так и знал! Знал! — Сказочник тихо выругался, — она что-то скрывает, клянусь головой серкт! Неспроста она сбежала… А может быть, и серкт ее отпустили? Специально?!!
Он задумчиво уставился на носки собственных башмаков, как будто ответ мог быть именно там.
А Дар-Теен осторожно выглянул из укрытия. Он увидел узкую спину Андоли: девушка легко шагала по улице, быстро удаляясь и, словно призрак, теряясь в темноте подземелья.
«Какая-то она жалкая… Без крыльев-то…» — подумалось ийлуру, — «Почему Шеверт ее так не любит? Обычная, несчастная девчонка — и все».
Глава 4. Другая Териклес
… — Входи, брат Хофру, — насмешливо сказал жрец.
Дверь, ведущая в покои Говорящего с Царицей, бесшумно отворилась — и сразу в лицо повеяло сыростью, пылью, склепом. Хозяин покоев нащупал в потемках лампу, пощелкал огнивом. За пыльным
