горизонт. Розовые блики вечерней зари румянили бледные, заросшие щетиной щеки ийлура, смягчая суровое выражение лица и расцветая огоньками надежды в глазах.
— Ты когда-нибудь видел пути кэльчу? — негромко спросил Шеверт.
— Приходилось, — неопределенно буркнул Дар-Теен.
— А про ключ ничего не вспомнил?
Северянин лишь пожал плечами.
— Они высадились… именно здесь?
— Что? — не понял Шеверт. Затем, догадавшись, о чем спрашивает ийлур, кивнул в сторону коричнвых пиков прибрежных скал, — а-а, серкт, что ли? Ну да, здесь это было.
— А куда галеры делись потом?
— Потопили. Наверное, чтобы обратного пути не было…
— Хм… — и северянин замолчал.
Зато парочка, состоящая из самовлюбленной Андоли и безнадежно в нее влюбленного Топотуна точно не страдала от недостатка слов. Шеверт поймал себя на том, что ему уже тошно от переливчатых трелей элеаны, и что пора бы объяснить Топотуну, как должен себя вести кэльчу, а как не должен.
— Вперед, — скомандовал Шеверт, — нужно еще открыть вход.
И они побежали по склону, к линии прибоя, где волны лениво перебирали гальку и шептались с ветром.
Шеверт бегал плохо и медленно; северянин — тот сразу отстал из-за больной ноги. Зато Андоли мигом оказалась впереди, и ее тоненький силуэт терялся в слепящих лучах закатного солнца, как будто ноги элеаны, обутые в неуклюжие башмаки, вовсе не касались песка. Топотун, конечно же, не мог допустить, чтобы его обогнала женщина: шумно пыхтя, парень припустил что есть духу, опережая девчонку на каких-то пару шагов… И вдруг — смешно скукожившись, словно горящая в огне бумага, упал.
А затем — словно лезвием — резнул по слуху голосок элеаны:
— Патруль! Шеверт, назад, назад!
Кэльчу едва сообразил, что северянин резко толкнул его в спину, валя на сырой песок. И засвистели стрелы, зло и мстительно; Андоли, бросая свое худенькое тело из стороны в сторону, подпрыгивая, падая на плечо и перекатываясь, кое-как добралась до ближайшей скалы и замерла там, прилепившись спиной к камню.
Шеверт приподнялся на руках — тут же стрела пригладила макушку, противно заскрежетав по альтес.
— Не высовывайся! — шикнул ийлур, — ползем к скалам? Говори, куда?
«Так. Успокойся. И думай, думай, Сказочник!»
В этот раз все даже началось из рук вон плохо. Топотун ранен — а может быть и убит. Засада рядом с порталом — откуда серкт знают, что именно здесь крысиная нора, ведущая в их владения?
— К скалам, живо, — прохрипел Шеверт, — Андоли прикроет… Вон они, твари… Смотри, северянин, смотри и запоминай.
Отряд серкт, с десяток воинов, высыпал из узкой расселины. Ийлур только присвистнул и тут же выругался: сходство с детьми Фэнтара Пресветлого было поразительным. Только вот кожа у серкт отливала на солнце, как будто припудренная золотой пылью.
«Три лучника», — уныло подсчитал Шеверт, — «бедняга Топотун…»
— Бежим.
И, оттолкнувшись руками от сырого песка, Сказочник рванулся вверх по склону, к выступающей мысом глыбе. Он совершенно не представлял себе, что делать дальше; серкт было слишком много для них троих, и спрятаться по большому счету было уже негде. Ийлура, едва поспевающего за ним, Сказочник даже в расчет не брал.
Тем временем серкт окружили Топотуна, кто-то наклонился к распростертому на песке кэльчу, и дальше — не задерживаясь, легко двинулись следом за улепетывающей дичью.
— Вот божье проклятье! — сердце, казалось, из последних сил гонит кровь.
Шеверт на мгновение задержался, оглянулся — и тут же едва не получил стрелу в глаз. Дернулся в сторону, совершенно случайно, и стальной наконечник горячо обжег щеку. Ийлур подхватил его под локоть, потянул за собой.
— Похоже, кончился наш поход, а, Сказочник?
Шеверт только сплюнул в песок вязкую слюну. Ноги казались парой неподъемных колодок, а ведь надо было бежать, бежать…
«Покровитель, если ты меня слышишь, не дай мне снова попасть в подземелья!»
Задыхаясь, Шеверт в последний раз глянул на преследователей: сильные и стремительные, они неумолимо настигали. Вот уже и мечи взяли наизготовку, странной, серповидной формы…
И вдруг стало ясно, что — нет. Еще не все потеряно.
Потому как, увлекшись погоней, чужаки потеряли из виду маленькую элеану… И даже не сразу поняли, что происходит, один за другим падая в жухлые кустики.
Шеверт зажмурился — крепко-крепко — чтобы серые мошки перестали прыгать перед глазами. А потом, глотнув напитанного солью воздуха, скомандовал:
— Назад. Назад, северянин, побери тебя Бездна! К элеане!
Сообразив наконец, откуда пришла беда, шестеро оставшихся серкт живо развернулись к Андоли, которая теперь оказалась у них на виду — и которой, к сожалению, бежать было совершенно некуда, путь отрезала скала.
Еще немного — и сомнут, растопчут маленькую фигурку… Андоли хладнокровно отпустила тетиву, и еще один серкт оказался на песке.
«Пятеро! Пятеро!» — Шеверт едва не завопил от восторга.
Элеана отбросила ставший бесполезным лук и схватилась за палаш. И больше Сказочник ее не видел — он с ходу, росчерком клинка, уложил золотокожего серкт, тут же резко присел — пропуская над головой сверкающий серп, рванулся вперед, метя в незащищенный живот врага…
По правую руку сражался ийлур, меч легко порхал в его руке, и каждое касание оставляло темно-алую полосу, и глянцевые бусины сыпались на землю, тут же впитываясь в песок и застывая неприглядными бурыми пятнами.
«А он ничего», — подумал уважительно Шеверт и решил не жалеть, что взял северянина в поход. Сражался ийлур в самом деле мастерски — верно, если бы не нога, так и вовсе летал бы над битвой.
Потом… внезапно стало тихо. Только кто-то из серкт, тот, кто еще был жив, хрипел и скреб пальцами песок.
Андоли, утирая пот со лба, подошла к раненому врагу. Тот, оказывается, был в сознании, и даже вскинул руку, в последней попытке остановить сверкающее лезвие…
— Все равно не жилец, — буркнула элеана и отвернулась. Узкие плечи вздрагивали, и руки тряслись так, что она не сразу смогла вложить палаш в ножны — но Андоли изо всех сил пыталась показать, что ей не в новинку добивать поверженного врага.
Шеверт покосился на северянина — и, к собственному неудовольствию, понял: тот смотрел на элеану с искренней жалостью.
— Топотун. Что там с ним?
Андоли успела и туда. Но, едва присев на корточки, тут же поднялась и молча развела руками.
«Что ж ты не рыдаешь по погибшему дружку?» — вертелась у Шеверта на языке колкость.
Но он промолчал, потому что следующей, разрывая ну куски душу, пришла иная мысль:
«Покровители! Что я скажу
Сказочник устало присел на теплый еще от солнца валун и механически сунул в рот веточку хибиса. Так, на всякий случай, чтобы плохо не стало.
Дар-Теен, чуть хромая, тоже подошел к Топотуну — а потом осторожно обнял маленькую Андоли за плечи и прижал к себе.
— Ну вот, пошло-поехало, — буркнул Шеверт.
Он начинал злиться на себя, хотя и не знал, за что. За то, что бескрылая элеана предпочла искать утешения у невесть откуда взявшегося чужака?..
