Сказочник

комнату за комнатой, словно нанизывая бусины на нить, одновременно страшась и желая увидеть новую Териклес. Ту, которая перестала давать жизнь своему народу, тем самым обрекая его на вымирание.

Он нашел ее в розовой ванной комнате, погрузившуюся в бассейн с лепестками роз. Териклес прислуживала девушка в белой тунике почти до пят, то умащивая плечи царицы ароматным маслом, то поливая голову Териклес из большого кувшина.

Хофру так и застыл на пороге. Но Териклес — она тотчас же ощутила его взгляд, отбросила тяжелые, намокшие локоны с лица. К ее нежной щеке прилип кроваво-красный лепесток.

— Я тебя ждала, Хофру.

И тут же взмахом руки отослала девушку прочь.

Он низко поклонился.

— Твоя воля священна, Царица. Но я бы… предпочел говорить с тобой в тронном зале.

— Что за чушь, — Териклес набрала пригоршню лепестков и теперь по одному бросала их в стеклянно-прозрачную воду бассейна, — если для меня не имеет значения, где с тобой разговаривать, то и тебе должно быть все равно. Ты же принадлежишь Селкирет, не так ли?

И правительница усмехнулась.

А у Хофру мороз пошел по коже. Неужели?.. Неужели Териклес, вдоволь покопавшись в его мыслях, сумела вытянуть и воспоминания? Те, которые он считал так надежно спрятанными?

«Хофру, Хофру…» — он тихонько вздохнул, посмотрел на Царицу.

— Совершенно верно, божественная. Я, как жрец, целиком и полностью принадлежу своей богине.

— Вот и замечательно. Скажи мне, Хофру, как далеко ты продвинулся в поисках Ключа?

Он развел руками.

— К сожалению, я еще не разбирал бумаги первого Говорящего. Я только сегодня намеревался испросить разрешения у Второго Говорящего… Первый Говорящий умер столь внезапно…

— Да, какая жалость, — зло протянула Териклес, — старик отправился к Селкирет… Но, я надеюсь, тебе уже сообщили радостную весть о том, что теперь ты не должен испрашивать позволения ни у кого? Я дарую тебе небывалую власть, Хофру. О которой ты и мечтать не смел!

— Да, — он посмотрел на ухмыляющуюся Царицу. Она стала только хуже оттого, что обрела целостность. Была бесчувственная золотая статуэтка, и была несчастная, страдающая девушка — но когда они воссоединились… Получилось чудовище. Которое, между прочим, даже не старалось скрыть своей природы.

— К чему тебе это, божественная? — тихо спросил Хофру, не сомневаясь в том, что его слова будут услышаны.

— Мне интересно, что ты будешь дальше делать, — хмыкнула Териклес, — ведь быть Первым Говорящим почетно, но…

— Но именно он должен убить Царицу, чтобы получить новую, да?

— Да.

Териклес замолчала, продолжая перебирать лепестки. Затем подняла голову и приказала:

— Подойди ближе, Хофру.

— Мне не подобает приближаться к божественной, когда она не одета, — отрезал жрец, — я постою на пороге.

— Как скажешь, — пропела Териклес, — я только хотела сказать, Хофру, что тебе следует все усилия направить на поиски ключа. Я чувствую… он близко. Он зовет меня. И я хочу его получить во что бы то ни стало. Наверное, каждая Царица столь же страстно мечтала о ключе, в этом что-то… завораживающее…

— Я сегодня же разберу бумаги Первого Говорящего, — пообещал Хофру.

А затем, подумав, добавил:

— Ты ведь уже знаешь, что тебя хотят убить?

Териклес плеснула водой в его сторону. Хрустальные брызги заблестели на жреческом одеянии.

— Знаю, Хофру. А тебе, верно, хотелось бы проверить, действительно ли я бессмертна? Пошел прочь, Хофру. И пусть все идет, как идет. Если кто-то хочет убедиться в моем бессмертии — что ж… пусть попытается.

«А знаешь ли ты, за что тебя хотят убить?» — подумал он про себя.

Но Царица, к счастью, еще не могла читать его мысли. Или сделала вид, что ничего не поняла в порывистом мыслепотоке жреца.

«Да нет же, нет! Хвала Селкирет, она еще не умеет нас читать… А следовательно — мои воспоминания остаются только моими», — попытался успокоить себя Хофру.

Надо сказать, получилось из рук вон плохо.

* * *

… И Хофру не оставалось ничего иного, как углубиться в изучение бумаг прежнего Говорящего-с- Царицей. Он самым тщательным образом перерыл содержимое письменного стола, перетряхнул каждый ящик тяжелого и громоздкого бюро. Не поленился даже проверить пустующую кровать старика — ощупал перину, подушку. На первый взгляд, в покоях Говорящего тайников не содержалось, потому Хофру решил удовлетвориться результатами поиска, сгреб в охапку пыльные бумаги и перетащил их к себе. Покои отошедшего к Селкирет Говорящего оставались такими же неприветливыми, как и при хозяине — а потому и оставаться в них не хотелось больше, чем нужно.

Хофру приказал поставить широкий письменный стол прямо перед зеркалом — «Хочешь смотреть, как я буду искать следы ключа — пожалуйста, гляди» — и засел за разбор бумаг.

По большей части то были хозяйственные записи, как-то: расходы Храма, список провианта, прибывшего в Храм с караваном таким-то, имена послушников и тому подобное. Приятным сюрпризом для Хофру оказался свиток, содержащий имена публичных девок столицы, и было неясно — то ли Говорящий- с-Царицей стоял на страже нравственной чистоты братьев, то ли сам был вовсе не такой деревяхой, как хотел казаться. Так незаметно прошел день, время повернулось к Эртинойсу темным ликом. Хофру зажег свечи, но буквы перед глазами прыгали и расплывались. Жрец прошелся по келье, потягиваясь. Конечно, дальнейшие поиски можно было отложить, но… Хофру с силой провел пальцами по лицу, потер виски и снова засел за бумаги.

В конце концов, время было их главным врагом… Время и ставшая бесполезной Царица.

И снова зашуршали листки бумаги вперемешку с пергаментными свитками. Протокол эксперимента по приращению второй головы разумному существу (подопытный умер), формулы новых ядов, опять протоколы проведенных в подземельях испытаний… Списки жрецов, очернивших себя перед всемогущей Селкирет (хмыкнув, Хофру макнул перышко в чернила и вычеркнул собственное имя), список нобелей, которые могут быть вовлечены в ритуал Воссоздания (Хофру долго искал имя Делкош, но так и не нашел)…

Уже в предрассветных сумерках, с гудящей головой, он наткнулся на старый, измятый кусок бумаги. На нем было написано не много — более того, совсем мало для того, чтобы действительно разыскать Ключ.

И явила мне мать наша Селкирет милость свою, и было мне видение, что ключ лежит перед Вратами, и имеет он форму меча Карающего. «Возьми его», — сказала Селкирет. Я, ничтожнейший из смертных, протянул руку, но ключ съежился и оплавился. И не было более меча Карающего, был камень Хранящий. «Теперь он твой», — рекла Селкирет, — «бери». И во второй раз я протянул руки, и оплавился камень Хранящий, а на его месте вырос цветок необыкновенный и мною раньше невиданный. Цветок Жизнь Дарующий…

Хофру выругался так, как совсем не подобало ругаться жрецу его степени посвящения.

И это — все? Это на самом деле все, что ушедший Говорящий знал о Ключе?!!

Застонав, он уронил голову на руки.

Если это вправду все, что известно о Ключе, то…

Тогда у него… нет, у всех серкт не оставалось иного выбора, как прикончить Царицу и отправляться в новый мир.

Потому что только совершенный безумец мог пытаться отыскать ключ по такому описанию.