Синх продолжал говорить, презрительно и высокопарно, но жрец уже не слушал.
Он посмотрел на Андоли — им предстояла разлука, теперь уже навечно. Элеана вздрогнула, но выдержала его взгляд.
«Дурак ты, Шеверт», — подумал Хофру, — «слепой дурак».
А вслух напомнил:
— Время на исходе… Впрочем, ты ведь все сказал? Мне лишь остается добавить, что ты, Шеверт, и ты, Андоли, немедленно покинете этот город. Вместе с Дар-Тееном. Вы доберетесь до Врат Ста миров, и сделаете то, что мог бы сделать и я — вы отправитесь обратно, в тот Эртинойс, каким он был раньше. Это важно для вас, и это важно для моего народа.
«В конце концов», — про себя закончил Хофру, — «серкт могут явиться к Вратам и столетиями позже… Если Дар-Теен сможет изменить ход истории настолько, что мы не сможем взять свое в этот раз».
— Я тебе не верю, — вдруг подал голос Шеверт.
— Можешь не верить, — жрец, как в старые добрые времена, хитро улыбнулся и сложил пальцы домиком, — но сейчас вы сделаете именно то, о чем я говорю. Если Царица получит Ключ, то вы уже
И кэльчу проглотил эту маленькую, но очень важную ложь.
Не рассказывать же Шеверту о том, что в скором времени под небесами Эртинойса и так не останется ни одного живого серкт? В конце концов, к чему знать честному карлику, что Дар-Теен и был последней надеждой для народа странников?
В окно просунул голову еще один синх.
— Близко! Уходите!
— Значит, так и сделаем, — важно кивнул головой помощник Нитар-Лисс, — Дар-Теена на носилки…
— Погоди, — Хофру шагнул к ийлуру.
В конце концов, должен же он был увидеть то, из-за чего поднялась вся неразбериха?
Жрец оттянул задубевшую от крови рубаху, придирчиво осмотрел рану… Которой не было. Только узкий, бледно-розовый рубец на том месте, где стрела Андоли пронзила доброе ийлурское сердце.
— Так вот он, цветок… — пробормотал Хофру.
Он прикоснулся подушечкой пальца к синему лепестку незабудки, ладно устроившейся в теле ийлура. В ответ на ласку цветок вздрогнул и запульсировал, как будто вздыхая.
— Все, идите, — Хофру резко отвернулся.
Соблазн был велик — покинуть обреченный город, добраться до пирамиды и…
«Но не стоит забывать, что тебе самому недолго осталось», — напомнил он себе. Нитар-Лисс играючи заставила его делать именно то, что нужно было ей… Его, мастера храмовых интриг!
… Синхи ловко привязывали Дар-Теена к носилкам. Шеверт топтался рядом, мучительно соображая, где и как его мог надурить «проклятый жрец». Андоли как-то незаметно очутилась рядом, легко коснулась пальчиками ладони.
— Хофру…
— Что тебе?
Вышло грубо, но сейчас Хофру больше всего хотелось, чтобы она ушла. Исчезла с глаз долой, а заодно и из памяти.
— Я не пойду с Шевертом, — тихо сказала элеана, — я останусь здесь, с тобой.
— Не глупи, — голос упал до шепота, — это место обречено. И я обречен, потому и остаюсь…
— Ты не понимаешь, — она даже поднялась на цыпочки и перешла на язык серкт, чтобы никто не услышал и не понял, — неужели ты думаешь, что я смогу идти с Шевертом? После того, что я сделала?
— Сдается мне, все не так сложно, как ты себе представляешь, — Хофру усмехнулся, — пройдет время, и этот кэльчу забудет о твоем невольном предательстве. Тем паче, что я ему сказал, почему ты так поступила.
Андоли резко отпрянула. А в глазах, огромных аметистовых глазах, плавала глубокая подсердечная боль.
— Хофру… — прошептала она, — так ты знал? Но зачем… зачем ты сказал ему?
— Затем, чтобы он тебя простил, — жрец пожал плечами, — по мне, так то был достойный повод…
— Но не для того, чтобы променять целый мир, — Андоли поникла, — Шеверт никогда не простит, и никогда не поймет. Я для него… как прокаженная, понимаешь?
Она вцепилась в руку Хофру, словно малое дитя.
— Не прогоняй меня, пожалуйста. Я приняла решение, и остаюсь здесь. С тобой и в этом городе.
Жрец поймал презрительный взгляд Шеверта, и ему вдруг захотелось как следует отколотить этого упрямца. Ну, или сказать что-нибудь обидное и злое…
Но вместо этого он выдернул руку из пальцев Андоли и вышел прочь из дома. Быть может, вся эта неправильная история все-таки закончится так, как нужно?
Глава 13. Сказочник
… «Так вот кто был ее господином!» — Шеверт невольно сжал кулаки и отвернулся.
Андоли, да будет предано забвению имя ее, совсем потеряла всякий стыд и шушукалась с Хофру так, словно они были одни в доме.
«Следовало раньше догадаться», — он хмыкнул, — «не зря Эльда говорила, не зря… мудрая старуха, видела девку насквозь».
Потом жрец выскочил за дверь словно ошпаренный, с перекошенным лицом, а элеана, подозрительно зашмыгав носом, повернулась к Шеверту. Он поспешно сделал вид, что внимательно наблюдает за синхами, которые деловито привязывали к носилкам тело Северянина.
Эх, вот если бы хоть кто-нибудь толком объяснил, что происходит! Жрецу Шеверт не очень-то доверял, а уж принимать за чистую монету слова о том, что-де ийлура отправляем в прошлое, чтобы спасти Эртинойс от нашествия серкт? Глупо. Да и как попасть в это самое прошлое?.. Определенно, Хофру кое-где приврал, исключительно по привычке, чтобы повернуть все случившееся себе на пользу — но как отделить истину от лжи, как узнать, что именно нужно сделать, чтобы планы жреца потерпели крах?
— Сказочник, — тихо позвала Андоли.
Шеверт невольно напрягся. После всего, что пришлось пережить — и особенно после того, что сказал об элеане Хофру — он так и не решил, как относиться к этой хрупкой девчонке. Определенно, ее стоило пожалеть — но жалости не осталось, она выгорела дотла в костре ненависти. Для Андоли в душе Сказочника остался седой пепел, уже ничего не значащий… Да и сама она, маленькая элеана, стала темным, пустым пятном, которое невозможно было ни понять, ни принять, ни простить.
— Шеверт… — в ее голосе захлюпали слезы. Маленькая ладошка легла на локоть, словно удар молнии — и кэльчу невольно попятился — «Боги, ну что я должен с ней делать?!!»
Он с усилием заставил себя смотреть в исхудавшее, исчерканное мокрыми дорожками лицо.
— Ты слышал? Я остаюсь здесь, с Хофру, — мягко сказала Андоли, больше не делая попыток приблизиться, — мы больше никогда не увидимся, Шеверт, но это — к лучшему…
«Превеликие Покровители!» — Шеверт в замешательстве смотрел на элеану и не знал, что ответить. Может быть, она ждала сочувствия? Настоящего, искреннего? Но говорить о том, что, мол, я жалею тебя, и не нужно здесь оставаться, было слишком фальшиво. Ведь жалости не было, как не было и сострадания.
«Ни понять, ни простить», — Сказочник переминался с ноги на ногу, отчаянно надеясь, что вернется Хофру и быстренько их разлучит.
Но жрец не торопился обратно, как будто для него самого видеть Андоли было равносильно пытке.
