— Молчишь, — она покачала головой и начала перебирать пальчиками косу, перекинутую на грудь, — я знаю, что тебе нечего мне сказать. Тебе всегда было нечего мне сказать, Шеверт, но я надеялась… Впрочем, теперь это не важно. Я могу тебя попросить кое-о-чем?
Тут кэльчу заставил себя кивнуть.
— Книжка у тебя? — Андоли слабо улыбнулась, — помнишь, та, что ты нашел в Лабиринте? Дай ее мне, Сказочник. Это ведь не слишком большое одолжение, а?
Шеверт пробубнил невнятное «да, пожалуйста», порылся в мешке и выудил оттуда старую книгу легенд.
Глаза Андоли жадно заблестели при виде коричневого переплета, и она почти выхватила книгу из рук Шеверта, тотчас прижав ее к груди.
— Я много раз говорила, что не помню, как выбралась из Дворца, — голос элеаны вдруг набрал силу, зазвенел жаворонком под низким потолком, — я вспомнила кое-что, Шеверт. Кажется, я умирала тогда… Но кто-то вытолкнул меня из мира богов обратно в Эртинойс, и я нащупала в песке эту книгу. Раньше я не помнила, да! Но теперь я твердо знаю, что раньше… много раньше она принадлежала мне, и никому иному.
Шеверт неуверенно пожал плечами. Ну, вот. Она вспомнила — но к чему весь этот разговор теперь, когда ийлур мертв, а на город синхов вот-вот низринутся серкт?
— Оставь ее мне, — горячо зашептала Андоли, подавшись всем телом к нему, — прошу тебя…
— Забирай, — он осторожно отступил еще на шаг.
Закралась мысль о том, что девчонка помешалась с горя — что толку с ней спорить?
— Благодарю! — она лихорадочно гладила корешок, — да пребудет с тобой благословение Покровителей, Сказочник!
Быстро пролистав книгу, Андоли выхватила вложенный листок бумаги, на котором была записана легенда о Сказочнике, а затем силой вложила его в руки Шеверту.
— Вот, возьми! Обещай мне, что откроешь и еще раз прочтешь, когда все закончится!
— Хорошо, прочту, — покорился Шеверт.
— Э, нет! — безумные, широко распахнутые глаза очутились совсем близко, — обещай, Шеверт. Поклянись… Клянись кошельком Хинкатапи, что сделаешь так, как я говорю!
Хвала Покровителям, в этот миг вернулся Хофру. Само спокойствие на первый взгляд — и только золотистые пальцы предательски подрагивали, выдавая разыгравшуюся в душе серкт бурю.
— Пора, — коротко сказал он, как бичом хлестнул. И, криво усмехнувшись, добавил, — теперь судьба Эртинойса в твоих руках, карлик.
— Обещай, — беззвучно шепнула элеана, обдавая Шеверта мятным холодком дыхания.
— Обещаю, — отмахнулся Шеверт, пряча листок за пазуху.
Наверное, ей нужно было что-то сказать, этой элеане — которая была готова обменять весь Эртинойс на его, Шеверта, жизнь. Но он не смог. Так и не придумал, какие слова могут ее утешить. Да и не было таких слов: язык смертных слишком беден, чтобы передать каждый оттенок, каждую краску картины под названием
А потому Шеверт даже обрадовался, когда два синха подхватили носилки с Дар-Тееном и решительно затопали прочь.
Кэльчу быстро кивнул Хофру:
— Прощай, жрец.
Серкт не ответил, даже отвернулся — и, по привычке нашарив пальчики Андоли, крепко сжал их.
А еще через мгновение на спрятанный в лесу городишко обрушился первый отряд серкт. Тот, который оказался быстрее прочих.
Что-то глухо ударило по крыше, затрещал тростниковый потолок, прогибаясь и отплевываясь кусками сухой глины.
— Назад! — тонко взвизгнул синх в изголовье носилок. Он вдруг начал оседать на пол, хрипя и булькая. Из основания шеи торчало оперение стрелы.
Носилки упали, перевернулись — оставшийся в живых синх, кряхтя, поволок их обратно, внутрь дома. Хофру словно размазался в воздухе: только что был у окна — и вот уже оказался у двери, дернул ее на себя, с треском захлопывая. Андоли, с потускневшим взглядом, кошкой изогнулась у окна; натянутый лук как-то незаметно очутился в ее изящных ручках.
Шеверт, неуклюже выхватывая свой короткий меч, рванулся к дверям; они были слишком тонкими, слишком ненадежными, чтобы выдержать напор серкт — но Хофру резко толкнул его обратно.
— Не высовывайся!
— Что?!! — Шеверт упрямо тряхнул головой, — ты спятил, жрец? Обороняться надо!
Хофру улыбнулся — задумчивой и хитрой улыбкой, как много раз до этого.
— Обороняться бессмысленно, карлик. Они сотрут эти дома в порошок, камня на камне не оставят…
Словно в подтверждение этих слов опять гулко ударило по потолку; Шеверт бросил взгляд в окно — на узких улочках началась самая настоящая бойня. Серкт в латах блестящими горошинами сыпались прямо с неба, и песочно-желтый город расцвел кровавыми цветами. Серкт не щадили никого — падали, словно подкошенные, долговязые фигуры в темных балахонах, но умирая — из последних сил тащили за собой врага. Лязг, хруст, крики — все смешалось в тяжкий гул, который сводил с ума, стискивал сердце костлявой лапой ужаса…
— Делай то, что собирался, — синх качнул большой круглой головой и выразительно посмотрел на Хофру, — уводи их.
С треском разлетелось слюдяное оконце, и в дом сунулся серкт. Его большие, словно черный виноград, глаза шарили по комнате, выискивая. Потом, увидев Хофру, страж воинственно взревел — но тут же умолк. Стрела маленькой Андоли, пропев, навеки уложила серкт.
— Я выйду отсюда и буду пробиваться к лесу, — торопливо проговорил жрец, — я попробую увести хотя бы часть из них за собой, а вы…
— А мы попытаемся идти к порталу, — с одобрением в голосе проговорил синх, — так и сделаем. Убирайте носилки! — распорядился он, кивнув на Дар-Теена.
Глинобитные стены дома зашатались и начали медленно проседать — словно сверху на них навалился кто-то тяжелый.
— Проклятые летуны, — обронил Хофру на ходу.
И это было последнее, что услышал от него Шеверт: через мгновение жрец резко дернул на себя плетеную дверь и выскочил прочь. Андоли ойкнула, бросилась следом; Шеверт хотел было ее остановить — даже схватил за руку — но элеана вывернулась, грустно глянула на него.
— Не нужно, Сказочник.
И, взмахнув иссиня-черной косичкой, вслед за Хофру нырнула в водоворот схватки.
… — Торопитесь! — кэльчу с трудом разбирал приказы синха.
Его подчиненный взвалил ийлура на плечи, крякнул, приседая под тяжестью тела, и безмолвно замер у двери, ожидая дальнейших распоряжений. Но синх молчал, щурясь на резню.
— Смотри, — Шеверт проследил за тощей рукой синха.
Словно черный смерч продвигался сквозь ряды серкт: и там, где его граница врезалась в бронзовые доспехи, во все стороны брызгало чем-то темным, и летели обрывки плоти.
— Покровители… — выдохнул кэльчу, борясь с подкатившей тошнотой.
— Но пока что он их уводит, — уже уверенней заявил синх, — ждем дальше.
Шеверт вдохнул поглубже, взглянул на границу смерча, которым вдруг стал жрец. Он надеялся увидеть Андоли — но ее не было поблизости от Хофру.
«Неужели все?» — кэльчу вздохнул.
Девчонка, девчонка… Он попытался выдавить из себя хотя бы каплю жалости — но так и не смог. В душе царила тяжелая, гнетущая пустота и тишина, как будто Андоли и не жила вовсе.
— Поторопись! — прокаркал над ухом синх, — путь свободен!
… Тогда они побежали. Кэльчу и два синха, один из которых волок на себе северянина.
