- Но, Гарья…
- Ох, милая, нельзя жить болью утраты. Не будет тогда жизни. И радости не будет. Пустое все это, - приобняв девушку, нянька погладила ее по голове. - Учись отпускать. Покойнее будет на душе.
Таирия кивнула, соглашаясь, но все же до конца не приняла совет старой женщины. Не готова она была расстаться с собственной болью. Не хотела забывать о предательстве отца. Не могла отрешиться от того, как постепенно рушился ее мир, оставляя после себя лишь горечь потери.
Оставив Гарью в покоях Лурасы, Ири зашла к дворцовому казначею, чтобы справиться о денежном довольствии для сопровождения обоза и забрать мешочек с монетами, который она собиралась переправить тетушке. Думы о служивых напомнили девушке о беседе с Истаргом. Его рассказ о перипетиях путешествия сначала взволновал и испугал Таирию, а затем развеселил. Хотела бы она посмотреть, с каким лицом Лутарг восседал за обедом у коменданта Анистелы и обещал укоротить гвардейцу ноги, если тот вздумает ослушаться его наказа. 'Тетушке наверно нелегко приходится', - с улыбкой подумала Ири, представив, как Лураса приводит в чувство комендантскую родню и обещает, что ее сын в следующий раз станет вести себя более воздержанно.
С этими мыслями Таирия покинула дворец вейнгара и направилась к хозяйственным постройкам, где Истарг должен был следить за погрузкой всего необходимого. Что именно понадобится тетушке в Шисгарской крепости, девушка даже представить не могла, а потому велела снарядить обоз, подобный тому, что обычно сопровождает правящего вейнгара на сбор податей: то есть в нем должна найтись любая вещь, которая только может прийти на ум. Увидев три груженых повозки и наполняемую третью, Таирия прыснула со смеху. За такой караван Лураса Истаргу голову оторвет, - еще больше развеселилась Ири, наблюдая, как вышеупомянутый юноша размахивает руками в попытке усмирить разошедшихся слуг. Его успехи на этом поприще явно оставляли желать лучшего, ибо ни обещание зноя Аргердовых костров, ни посул пожаловаться смотрителю не принесли плодов. Сопроводив свои действия лаконичным: 'Приказ руаниданы', - слуги загрузили объемный короб в повозку и отправились за следующим, не менее внушительным.
Еще дважды слуги успели пополнить поклажу прежде, чем Истарг заметил стоящую чуть поодаль девушку. С молящим криком: 'Госпожа Таирия!' - красный от злости гвардеец бросился к руанидане, но был остановлен одним из гаэтаров личной охраны вейнгара, буквально за мгновенье выросшим перед властительницей Тэлы и преградившим доступ кому-либо к ее высочайшей персоне. Облаченный в кожаные доспехи охранник, с рукой покоящейся да рукоятке обоюдоострого меча, возник на пути у Истарга непреодолимой преградой, вынудив юношу застыть и склониться в поклоне, а Ири поморщиться от досады. Девушка так и не привыкла к своим безмолвным сопровождающим. В замке гаэтары строго придерживались ее воли и не показывались на глаза ни при каких обстоятельствах, но за пределами дворца вейнгара неизменно следовали за ней тенью.
- Оставь нас, - приказала Ири, неопределенно махнув рукой.
Охранник послушался, и массивное тело исчезло с ее глаз быстрее, чем выпущенная Гардэрном молния достигает земли. Истарг также медлить не стал. Как только путь был освобожден, молодой человек подлетел к Таирии и накинулся на нее с претензиями.
- Что значит - приказ руаниданы? Зачем нам столько вещей? Что с ними делать? Мы так до полной луны грузиться будем!
- Достаточно, - придав своему голосу суровую строгость, велела Таирия.
Подобным тоном она обычно осаживала советников, требующих от нее всего и сразу, но сейчас сдержаться не смогла и испортила впечатление приглушенным смешком. Уж больно комично на ее взгляд выглядел Истарг: взлохмаченный, в измятой форме и грязными разводами на щеках. Почти такой же, как многие дни назад, когда они втроем опасаясь преследования пробирались по дорожным трактам.
- Ты что? Сундук отвоевывал? - посмеиваясь, поинтересовалась она у юноши, при этом окинув беглым взглядом окрестности. Главе совета ее поведение точно не понравится, если конечно кто-то соизволит доложить. Убедившись, что кроме гаэтаров поблизости никого нет - а в том, что эти не проговорятся, сомнений не было - Таирия продолжила: Или собираешься перед Лутаргом спрос держать?
Округлившиеся глаза Истарга вызвали новый приступ веселия, теперь уже прорвавшегося в виде хохота, и Ири согнулась пополам в попытке перебороть неуемную радость. Усилие провалилось, ибо взволнованный шепот собеседника: 'Великая Траисара', - не располагал к успешной борьбе с самой собой.
- Богиня тебе не поможет, - кое-как выдавила девушка, все еще держась за бока, но уже не хохоча, как безумная. - Лу сам себе бог и…
Договорить Таирия не смогла. Где-то позади раздался призывный крик птицевода, требующего прислать писчего за бирюзовой лентой. Почтовый голубь вернулся домой из Эргастении.
Ничто не говорило об их приближении. Они незримо проносились мимо следующих в столицу путников. Порывом ветра касались их разгоряченных лиц, чтобы исчезнуть в лучах полуденного солнца. Вороные, подвластные воле верховых, галопом неслись вперед, но ни один их встреченных ими путешественников не замечал промчавшихся рядом жеребцов, также как и наездники они превращались в мираж песчаного ока, о котором осталась только память и рассказы, передающиеся из уст в уста.
Собиратели тел также не обращали внимания на случайных встречных. Их не существовало для Рожденных с духом. Тресаиры были заняты иными мыслями, но у каждого из них они имели собственное направление. Для одного объект размышлений отстоял от всадника на многие дни пути, затерявшись где-то среди многочисленных тэланских городов, для другого остался в Антэле, в образе темноволосой девушки, кутающейся в шаль и во все глаза разглядывающей нежданных гостей.
- Для кого она? - не выдержал, наконец, Тримс и задал брату мучающий его вопрос.
Сальмир ответил не сразу, и за время его молчания младший из тресаиров успел пожалеть, что спросил. Казалось, брат не в настроении отвечать.
- Лиотари выбрал ее уже давно, но Перворожденный запретил дотрагиваться до девушки, - в конце концов заговорил калерат.
- Запретил? Когда? Не помню, чтобы Нерожденная вела нас.
- Вела. Но когда Лураса отказалась уйти с нами, Антаргин велел оставить девочку с ней.
- Так она…
- Одна из способных разбудить духа, - перебил брата Сальмир. - Ты же почувствовал это, не так ли?
- Да, наверно, - в задумчивости протянул Тримс, вспоминая реакцию девушки на их появление. Что-то похожее на тягу пробудилось в ней. Тогда Истинный объяснил ее состояние страхом, но сейчас, после слов брата, осознал, что ошибся. - Возможно, стоит попробовать сейчас? Если в ней достаточно сил, чтобы поднять лиотари, нельзя упускать возможность. Таких мало, сам знаешь. Зачем Риане питать лишнего духа, если для него есть подходящий носитель? Давай я вернусь…
- И будешь иметь дело с Перворожденным, - закончил за брата Сальмир, давая понять, что забыть об этой идее - самый лучший из имеющихся вариантов.
В глубине души он был согласен с Тримсом - упускать возможность глупо, но идти наперекор требованию Антаргина все же не собирался. Очень сомнительно, что его мнение на сей счет со временем изменилось. Перворожденный не станет трогать племянницу Лурасы, без ее добровольного согласия. А в том, что девушка самолично решит отправиться в Саришэ, калерат сомневался.
Быстрая и предупредительная. Тягостная и древняя. Любая! Лутарг испробовал на себе все виды боли. Он знал вкус каждой из них; от мгновенно обжигающей кожу - поверхностной, до долгой и тягучей, беспрестанно ноющей где-то в глубине существа.
Сейчас она была раздирающей. Ножеподобные когти впились в его душу и медленно кромсали ее на части, пытаясь вырезать нечто очень важное и необходимое. Важное настолько, что молодой человек не
