Солнце, а чужая звезда, оживляющая чужую планету, озаряет своим светом листву деревьев. И листва из зеленой стала багряной. Так Никите и запомнится тревожный багряный цвет чужого мира. На самом деле хорошего, доброго мира. Последние шаги по этой чужой траве. Провожающие — Маг, Целитель и эльфийка. Никита понимает — о гостях здесь знают многие, но чувствуют, что многолюдье… многоэльфье могло бы помешать настройке Никиты. И потому остаются дома. У них свои способы распространения информации, отличные от газет двадцатого века Земли или сетевых каталогов двадцать второго. Но немногим менее эффективные. Только уважение к делам и чувствам других, равных, такое же, как в двадцать втором, не двадцатом веке Земли. Потому и не пришел никто, чтобы не мешать. И еще Никита чувствует, что теперь Мага тут тоже будут принимать как своего. Раньше не принимали, а вот теперь будут. И оказывается Маг тоже что-то чувствует. Хотя и иначе, чем Никита.
— Я знаю, вы решите не ходить больше в наш мир. Но также и знаю, что мы еще встретимся. Может вы измените свое решение, или я сам отыщу к вам дорогу, но мы еще встретимся. И встретимся как старые друзья.
Хорошее напутствие.
— Если ты сам придешь в наш мир, то любой его житель встретит тебя как друга. — это уже Аня сказала.
Силы в Никите бурлят, только бы удержать, использовать как надо. Четверо обнялись и стали одним существом. Аня отдалась Никите с готовностью. Не физически, сексуально отдалась, а мысленно. Но кажется у нее это почти то же самое. Сепе вошел в контакт спокойно, а вот Ербола пришлось ломать. Не хотел он отсюда уходить. Согласился с большинством против своей воли. Но сейчас Никите это — раз плюнуть. Он бы и настоящее сопротивление сломал, любого подчинил бы своей воле. Незачем, не враги ведь. Вот сигнал-ощущение Тепе, вот комната. Иномирье разверзлось, поплыло радугой, смазалось и исчезло. А вокруг знакомые стены комнаты перехода. За тонкой биозащитной пленкой приветственно поднял руки Тепе.
Вот и все. Окончилось приключение. Ноги Никиты подломились, и он опустился на пол. Аня тут же склонилась к нему. Жаль, что она не обладает теми же чувствами, что Никита. Тогда бы она поняла, что ее испуг не оправдан, что с Никитой все в порядке. Просто переход требует слишком много сил. Впрочем, сейчас и Никита потерял это чувство. Прошептал лишь непослушными губами:
— Анечка, не волнуйся, все нормально.
И опять, как в тот раз, блаженство обнявших его нежных рук, прижавшегося упругого тела быстро восстановило силы. Не хотелось отрываться, но пришлось, встретив веселый взгляд Тепе. Конечно переход вчетвером — тяжелая штука, но если каждый раз награда будет такая… Последними отголосками чувствуется нетерпение Ербола:
— Никита, как ты? Восстанавливаешься?
Действительно, потря сил — это не смертельно. Да и не физическая же потеря. Потому восстанавливается быстро. Однако, нужно будет потом попытаться прояснить, почему мозг быстрее это делает, чем мускулы. С Эриком, что ли, поговорить.
— Нормально, уже проходит. — Никита смог подняться. Конечно жаль от Ани отрываться, но шестое чувство ему говорит, что в дальнейшем ему это много бонусов прибавит. — Что делать надо?
— Так здесь к вечеру идет уже. — сказал Ербол. Быстро, однако, он сориентировался. — Мы с Сепе устали, ты тоже не в себе. Сейчас пройдем биоконтроль, помоемся и разбежимся по домам спать. А завтра, как проснемся, соберемся тут и будем делать официальные отчеты о путешествии. Компы пока оставим Тепе, пусть он разбирается с материалом.
По дороге домой Аня молчала, думая о чем-то своем. И потом направила гравикар почему-то не к балкону, а на крышу дома. Когда гравикар опустился, Аня направилась не к лифтам, а к краю и, облокотившись о парапет, долго глядела на темный мир внизу. Никита стоял за ее спиной, не зная, что делать. Громадный квадрат крыши, плохо приспособленный для прогулок, был пуст в этот ночной час. Только из центра его время от времени со свистом вылетали рейсовые баллисты. Здесь, на почти двухкилометровой высоте, июньская ночь оказалась ощутимо прохладной. Ленивый ветерок уже пробрал Никиту сквозь тонкую футболку. А смотреть на Аню в ее легком платьице Никите было холодно до мурашек. Обнаженные плечи ее казались такими хрупкими и беззащитными. Хотелось подойти и обнять их, согреть. Никита колебался, не зная, какие права дает ему дружба, на которой настаивала Аня. И, решившись наконец, подошел и обнял. Плечи оказались теплыми и такими нежными, что Никита замер в блаженстве.
— Мне показалось, что ты замерзла немного.
Разумом Никита понимал полную нелепость этой фразы. Конечно Аня не могла замерзнуть на легкой ночной свежести. Ей и купание в снегу в настоящий мороз было бы нипочем.
— Чуть-чуть. Так гораздо лучше, спасибо. — ответил ласковый голос.
Аня выпрямилась, прижав ладошками пальцы Никиты, ее пушистые волосы щекотали губы. Никита готов был стоять так всю ночь, глядя на медленное движение сверкающего звездоворота. Так продолжалось долго, или коротко — он не заметил, пока над горизонтом, приветствуя полуночную зарю севера, не вспыхнул яркий край Луны.
— Скоро Купала. Пойдешь со мной на Купалу, Никитушка? Это очень веселый праздник, но я давно на нем не была. Туда одной скучно ходить, а все мои подруги давно уже ходят вдвоем.
Никита просто не верил своим ушам — волшебная ночь принесла ему новый драгоценный дар. Конечно он пойдет с Аней на Купалу и это будет лучшим, самым прекрасным праздником в его жизни. Наивный, он еще не подозревал, сколько праздников подарит ему Аня в будущем. И каждый новый будет лучше всех предыдущих.
Аня разомкнула кольцо его рук и пошла к лифту. А в стремительно падающей кабине она вдруг прислонилась к Никите и сказала томным голосом:
— Устала я что-то от этих иномирских приключений, даже ноги еле держат. Так хочется, чтобы кто-то меня на руках до дома донес.
И Никита тут же подхватил Аню на руки. Чудеса продолжались, твердое бедро с удивительно гладкой кожей лежало на его ладонь — Никита даже дыхание затаил, чтобы не поцарапать его своими грубыми пальцами, а правая рука обнимала гибкий тонкий стан. Прелестнейшая в мире головка уютно легла на его плечо, согревая дыханием ключицу, а изящная рука крепко обняла его шею. Это ведь уже не поход, где многое позволено в дружеской поддержке. Это уже дом, где не требуется уже такая поддержка товарища. Здесь ведь беды не бывает — все человечество поможет во всем, кроме личных проблем. А это уже личное — личнее не бывает. Другая Анина рука слегка поглаживала грудь Никиты. Он готов был стоять так всю ночь. Аня казалась ему одновременно невесомой и тяжелой. Тяжелой не как груз на плечах, не как Анна на шее, а тяжелой от переполнявшей ее энергии, силы, женственности. Настоящая подруга, мать твоих детей, цель и опора мужчины. Такая тяжесть не утомляет, а прибавляет сил, делая их неиссякаемыми. Перед глазами Никиты соблазнительно белели обнаженные колени и захотелось склонить голову, прижаться к ним губами, ловя пьянящий запах кожи. Однако Аня угадала его желание и ее пальчики ласково но непреклонно легли на губы Никиты, останавливая порыв. Все равно счастье.
Вошедший в лифт запоздалый прохожий не нарушил их идиллии. Пожилой мужчина лишь улыбнулся взглянув на парочку и тактично отвернулся к лифту, не нарушая их уединение. Жаль, что все хорошее рано или поздно кончается. Никита не помнил уже, как они оказались у дверей Аниной спальни. Здесь Аня соскользнула с его рук и твердо уперлась ладошками в грудь.
— Спокойной ночи, Никитушка. Спасибо тебе, ты был такой милый. До завтра. — дверь захлопнулась.
Никиту этот финал нисколько не огорчил. Ввалившись в свою комнату, он прислонился к косяку, чтобы унять дрожь в ногах. Ему хотелось орать, прыгать до потолка, ходить колесом. Ни на секунду Никита не поверил, что Аня и вправду могла устать. И у нее не было никакого горя, ей не требовалась поддержка, утешение. Она просто хотела проверить себя, узнать, что она может чувствовать в объятиях Никиты. Она не сказала ничего словами, потому что относилась к словам очень ответственно. И скажет, когда будет уверена во всем до конца. Или даст Никите возможность сказать самому, подведет его к этому, даст понять, что ждет этих слов. А сегодня все было прекрасно, и Никита чувствовал, что не совершил ни одной ошибки, и Аня была довольна им.
