— Так ведь лучше с дымоходами. Дым глаза не ест.
— В черной избе дым дезинфицирует, да и насекомых меньше. На Руси не от дикости так долго не хотели строить печи с дымоходами. Где строили — начинались эпидемии.
— Да ладно вам, — сказал Ербол, — наши собственные предки были нисколько не чище.
— Ваши, Ербол, ваши! — неожиданно язвительно выпалила Аня — Наши с Никитой предки хотя бы раз в неделю в баню ходили.
— Мои предки тоже от воды не бегали. — заявил Сепе немного обиженным тоном — Только вот твоих, Ербол, предков, великих степных завоевателей так и не смогли этому научить. Вы все считали, что небо накажет за мытье.
Ерболу нечего было возразить, он только руками развел.
— Так твои предки хоть жили в безводных степях. А у этих кажется проблем с водой нет. — примирительно заметил Никита.
Маленькая перепалка, совсем не случайно затеянная Аней, немного разрядила напряжение, накапливавшееся с момента, когда впереди показалось долгожданное поселение. А Никита вдруг ощутил необычайную историческую значимость момента: через несколько минут впервые в истории человечества им предстоит контакт с иной цивилизацией, иным разумом. Неважно, что здешние жители неотличимы от людей — это же другая звезда, другой мир. Это человечество произошло от других обезьян, может вовсе не от обезьян, его история никогда не пересекалась с историей человечества Земли. Это ведь настоящий Первый Контакт. И ему, Никите Панкратову, предстоит в этом участвовать. Мог ли он совсем недавно поверить, что это случится не в мечтах, не в игре, а на самом деле?
Улица окончилась на главной площади деревни, куда вливались еще несколько улиц. Дома здесь были больше и аккуратнее, чем в остальной части деревни.
— А поселение совсем новое — сказала Аня — Ербол, сколько ему лет по твоему?
— Не больше десяти.
— Крыши могли недавно перекрыть заново — возразил Никита.
— Я сужу по черепице — ее ставят на десятилетия.
— У этого места еще одна особенность: никакой церкви. — сказала Аня — В любом земном поселении вдали от городов что-то такое обязательно было. Какое-то культовое сооружение.
— Может мы просто не знаем, как должны здесь выглядеть церкви? Почему ты уверена, что это не церковь? — Никита показал на самый крупный дом.
— На нем нет никаких символов. Ничем не отличается от других домов.
— Может у них не церкви, а капища, которые стоят вне поселений? — предположил Сепе.
— Сомневаюсь. Мы же сверху видели все окрестности — не было никакого капища. Да и стена вокруг, значит боятся нападений. Не будут они оставлять святыню беззащитной. Нет, либо у них вообще нет религии, либо религия не играет такой важной роли, как на Земле в средневековье.
— А может это и не средневековье? — Сепе еще сомневался.
— Посмотри внимательнее. Уровень культуры — поздний Рим или раннее средневековье Европы. Ты же знаешь: каждому уровню технологии соответствуют определенные социальные структуры. А вот здесь важнейшая часть этих структур, религия, не просматривается. А она на этом уровне должна бросаться в глаза. Не такая здесь история, как у нас была.
— А что это, по твоему, за дом? — спросил Ербол.
— Или ратуша, или тут местный алькальд живет. Самый большой дом на главной площади поселения — всегда признак власти.
Алькальд — староста в испанских деревнях — вспомнил Никита. У него тоже этот поселок ассоциировался с Испанией. Возможно потому, что он не видел других старинных европейских поселений.
Ербол решительно подошел к двери, постучал кулаком. Никто не отозвался. Тогда Ербол дернул резную деревянную ручку. Потом толкнул. Дверь была заперта. Никита заметил, как маленький пацанчик в одной рубашке, глазевший на них размазывая сопли, при этих действиях Ербола стремительно заскочил в дом.
Вскоре из этого дома вышел дородный пожилой мужчина в почти не обтрепанной широкополой войлочной шляпе, зеленых, давно не стираных штанах и добротной кожаной куртке. Мужчина старался идти важно, с достоинством, но ему это плохо удавалось. В том, как он переступал ногами в смешных, веревочного плетения туфлях с помпонами чувствовалась какая-то испуганная суетливость. Вылупив буркалы на отряд, он плюхнул ногой в густую зеленую лужу и обернувшись заорал визгливым басом.
— Запись включена? — спросила Аня.
— Обижаешь! — Ербол поправил на плече видеодатчик.
На вопль алькальда вскоре набежали четыре мужика с алебардами. Эскорт придал местной власти бодрости, и она пошествовала уже уверено, выпятив пузо. Но когда взгляд старика упал на трофейный меч на боку Ербола, смелость опять его покинула. Более того, он показал все признаки сильного испуга. Быстро подсеменив к Ерболу, алькальд стал часто кланяться и, умоляюще глядя исподлобья непроницаемо черными глазами, бормотать что-то быстрой скороговоркой. Речь его рук оказалась куда более понятной. Он, похоже, просил путников не задерживаться в деревне, а идти себе дальше. Во всяком случае, указывал он не на ту улицу, по которой они пришли на площадь, а на ее продолжение на другой стороне. Стража за его спиной взяла алебарды наизготовку и решительно попятилась от путников. У них вид эльфийского меча тоже не вызвал энтузиазма. А алькальда свой страх и испуг защитников привел в отчаяние, выразившееся в решительных действиях. Он, все так же кланяясь и бормоча, стал слегка подталкивать Ербола в сторону выхода с площади. Ербол растерялся: староста очевидно боялся их, не хотел обидеть, и категорически отказывался от контакта.
— Ладно, пойдем. Здесь и сейчас у нас ничего не получится. — решила Аня.
Староста, доказывая право на власть, семенил рядом с ними, сопровождая каждый шаг поклонами, угодливыми жестами и извиняющимся бормотанием. Как бы ни был он испуган, все же он был куда решительнее четверки мужиков с алебардами, следовавших на безопасном расстоянии в грозной готовности броситься наутек. Ворота на другой стороне деревни были распахнуты настежь, открывая уходящую вверх по склону столбовую дорогу без столбов. Стражники при приближении отряда встали во фрунт, пытаясь укрыться за древками своих копий. Как только отряд вышел в поле, ворота захлопнулись с надрывным скрежетом. Над стеной показались острия алебард и испуганные глаза стражников. Жители деревни не были агрессивны, как эльфы, но контакт с ними был столь же невозможен.
— Что будем делать? — спросил Ербол.
— Пошли! Что еще остается. — ответила Аня — Надеюсь, что в других поселениях они будут не так напуганы. Их страх явно был связан с эльфами, а за горами эльфов нет.
— А как с языком?
— Для расшифровки слишком мало материала. Может удастся установить ситуативно несколько слов. Но не более того.
Через час подъем опять сменился спуском, поросшим густым лесом. Берега неглубокой горной речки предоставили прекрасное место для ночлега, а после напряженного марша по враждебным эльфийским лесам отряд нуждался в отдыхе. Естественная запруда в этом месте создавала прекрасную ванну. Плавать в ней было нельзя — ширина не превышала двух человеческих ростов, зато такая же глубина позволяла прыгать со скалы в невероятно прозрачную, манящую после солнечного жара воду. Аня и Ербол немедленно скинули комбинезоны и нырнули. Никита не замедлил последовать их примеру и вылетел из воды со скоростью поросячьего визга. По контрасту с душным воздухом стылая струя обжигала даже не как кипяток, а как жидкий гелий. Аня расхохоталась. Супермены чертовы! Им что — включил разогрев и делов… Впрочем, Никита понимал, что здесь покривил душой: конечно они не включали сверхспособности для простого купания в холодной речке в жаркий день. А в воду хотелось! Комбинезон — термостат хорошо защищал лишь от холода. Пришлось лезть в воду потихоньку, давая телу привыкнуть. И ничего, получилось. Пару раз переплыв бассейнчик, Никита даже получил удовольствие. Потом нырнул — ничего страшного, только уши мерзнут. Под водой стремительно шныряли небольшие рыбки, время от времени вспыхивая радугой, как компакт-диски на солнце. Когда вынырнул, Аня позвала его. Она устроилась под небольшим водопадом, которым речка вливалась в ванну. Никита подплыл к ней, прижался к упругому телу — иначе вдвоем под
