только враги и ловушки, но и средства защиты и, может быть, даже друзья. Друзей он пока не встречал, но средств защиты и нападения было предостаточно. Нужно было их только поискать. Он не стал искушать судьбу и, посмотрев из-за занавеса на все ту же унылую вереницу состоящую из угрюмых людей разных национальностей, решил, что одного раза ему было достаточно. Он чувствовал, что оказался в каком-то причудливом сне-игре и выяснить, что здесь к чему, можно только выйдя из этой стартовой ловушки.
Макс вернулся в залу и стал осматривать, что бы взять с собой полезного для выживания в будущем путешествии отсюда. Первый раз он не очень представлял, что может пригодиться и поэтому долго перебирал огромные неподъемные алебарды, мечи, копья, короткие клинки. Все-таки он сумел тогда вооружиться, памятуя свой богатый игровой опыт. Правда, пришлось делать поправки на «реальность». Поэтому он взял только короткий меч, и длинный кинжал. Зато не забыл легких и прочных нагрудных и наручных лат, а так же каску.
Тогда, в первый раз, он пренебрег странной баклажкой, валяющейся в углу среди прочего хлама. Сейчас он знал, что эта фляга с вонючей жидкостью была ему нужна, как воздух, для восстановления сил, потраченных в пути. Последний раз, он только быстро прошел по залу, быстро собирая необходимые вещи. Дальше его путь шел вглубь помещения. Сколько он потратил времени, чтобы найти этот выход! Дверь была сделана в глухой каменной стене. Она открылась случайно, когда он стоял в одном углу и с отчаянием вглядывался в стену. Оказалось, что камень в полу, на котором он остановился был пусковым механизмом открывания дверей. Только вот стоять на нем надо было, чуть ли не минуту, пока он не срабатывал.
Дальше шел ход в подземелье. Первый раз он по дури сунулся туда без факела и тут же угодил в первую же ловушку — камень, переворачивающийся под ногами. Под ним был бездонный колодец, в конце которого он опять оказался лежащим посреди того же пыльного стартового зала. Интересно, что зал был неизменно завален нетронутым барахлом, но содержание этого барахла раз от раза менялось. Макс все больше ощущал себя пойманным в какую-то игру — жуткую виртуальность, где все было, как в тех играх, за которыми он провел чуть не всю свою жизнь. Было только одно страшненькое отличие: здесь он был очень живым, и каждый раз ощущал на своей шкуре все садистские прелести ловушек.
То падение в колодец было только первым таким ощущением. Тогда он узнал, что между тем, когда падает его несчастный герой в игре, и настоящим падением существует огромная разница. Он летел, ускоряясь, и все больнее ударяясь о стены. Удары становились совсем страшными. Под конец он просто размозжил себе голову об выступ в стене, так и не узнав, что там, на дне.
В этот, последний раз ему повезло: он нашел в зале все нужные и проверенные в предыдущих попытках вещи. Даже магический огнемет, сделанный в виде странного позолоченного жезла, похожего на инкрустированную таинственными знаками флейту, только с отверстием в одном конце. Первый раз, когда ее нашел, он до того докрутил ее в руках, что случайно пальнул в потолок, промахнувшись на волосок мимо собственного уха. Макс еще долго задумчиво рассматривал полуметровую дыру в крыше, пока не сообразил, что такого дыроломателя могут легко вычислить звероголовые боги. Тогда он удачно от них улизнул в подземелье, правда, ненадолго — всего лишь до очередной ловушки. Вещь оказалась очень полезной, но каждый раз была заряжена разным количеством выстрелов, и всегда в самый неподходящий момент «сдыхала».
Сейчас, быстренько сориентировавшись на месте, он обмундировался, зажег «вечный» факел и осторожно спустился в подземелье. Этот ход шел то ли в дренажную систему, то ли в выработки каких-то руд, то ли в сеть переходов под пирамидами и храмами. Макс уже знал, куда идти. Он и в первые заходы миновал большинство ловушек благодаря своему игровому опыту. Только здесь была не та игра. Здесь было больно, и иногда очень больно — просто смертельно больно.
Макс, осторожно продвигаясь, подбирал камни и при малейшем сомнении кидал их перед собой. Таким образом, ему удалось миновать лезвия, перерезающие по пояс, гильотины, открывающиеся ямы с шипами — в общем, всякую детскую дребедень. Но самой страшной ловушкой оказалась обычная дверь, в которую он зашел и не смог выйти обратно, когда до него дошло, что он находится в тупике. Тогда Макс понял, насколько ужасно решиться на самоубийство. Ведь после многочисленных поисков выхода, он осознал, что того нет, и не будет. Как назло, в тот раз у него не было волшебной огнестрельной флейты.
Макс мрачно перебирал свой арсенал холодного оружия и думал: он даже не умрет от удушья — в западне чувствовался приток свежего воздуха. Он не считал себя таким уж малодушным, но просто так перерезать себе вены или горло просто не было сил. Да, для харакири надо быть самураем или настоящим самоубийцей. Он же не был, ни тем, ни другим, но и ждать голодной смерти не собирался. Ему не помогало понимание, что это сон — слишком уж все ощущения были правдоподобны, даже наоборот, еще и усилены. Он осматривал свою каменную каморку, подсвеченную пламенем факела, и всматривался в каждую щелочку в кладке стены. Казалось, он с расстояния двух метров видит каждый волосок паутины, каждую шероховатость камней…
И все-таки, он сделал свой выбор и выполнил эту жуткую по своей сути задачу. Макс встал, вытащил свой длинный кинжал и, расчетливо наставил его против сердца так, чтобы плоскость лезвия свободно вошла между ребер. Затем, окончательно решившись, упал вперед, навалившись на лезвие всем весом. Получилось не совсем чисто, но, может, даже к лучшему: подминаемый кинжал пошел вкривь и вспорол ему все легкое и заодно сердце. Даже боли особенно и не было. Макс только успел злорадно подумать: 'Не возьмете меня так, гады!' Кто эти гады, он додумывал уже опять в том же пыльном зале.
В этот раз он успешно миновал запутанный лабиринт и не стал вступать в бой с Минотавроподобным чудищем, всегда прятавшимся в одном из боковых коридоров. Макс привычно пробежал этот участок, пригнувшись в одном месте, где его поджидала автоматическая секира. Пробежав еще метров тридцать он поднялся на пару этажей в тупичок и стал ждать… Вскоре сзади послышался стук копыт, разозленный рев с мычанием напополам, которые внезапно оборвались чавкающим звуком. Потом там еще чуток помычало и затихло. Но Макс не спешил продолжать свой путь по темным лабиринтам, вспоминая эту милую «коровку» на двух ногах и с тигриными клыками в пасти.
Да, когда Макс впервые услышал этот топот и рев за спиной, он бы наверно поседел, если бы успел. Он еще тогда расстрелял в этого быка все заряды своей волшебной флейты, получив к своим ногам очень свежий и еще шевелящийся бифштекс, но на радостях расслабился и был зарублен этой милой секирой. Ему не надо было двух раз проходить одну и ту же западню, чтобы понять, что ловушка подействует не только на человека, но и на подземного монстра. Проверить это было легче пареной репы…
Но вот послышался бурный рев воды. Макс уже ждал его. Дальше начинался длинный прямой коридор, уводящий прочь от этих пирамид. И ловушек в нем фактически не было. Вместо них была одна маленькая незадачка. Каждый раз, когда Макс продвигался по нему с десяток минут, сзади раздавался грохочущий шум бешенного потока воды, и время до окончания его очередной жизни начинало исчисляться секундами. Два раза он пытался бежать изо всех сил, пока не догадался поискать какого-нибудь хода наверх.
Но оказалось, что бежать все же было нужно. Вот и сейчас, как только поток стал стихать, он уже стартовал по колено в воде, летя по наклонному коридору. Вскоре вся вода ушла, но он продолжал нестись, что было сил, перепрыгнув в одном месте через секиру, которая как-то раз перерубила ему ноги. Он бежал наверно час, на ходу прихлебывая горький эликсир силы из баклажки. Но шум за спиной опять подстегнул его. Макс каждый раз успевал, но каждый раз ему казалось, что у него не хватит сил. На самом деле это не было просто психозом. Первый раз, если не считать перерубленных ног, он понял, что набрал слишком много вооружения, правда, осознал слишком поздно. Добежал он только с третьего раза, увидев перед собой высокую, метра в два ступеньку. В тот раз он обронил факел и дальше шел в полной темноте до первой же ямы с кольями.
Сейчас он с ходу забросил факел наверх и прыгнул, уцепившись руками за край ступеньки, так что первый удар потока пришелся ниже ног и, отразившись от стенки, только подкинул его наверх, затем свернув в сторону и помчавшись дальше под землю. Макс же, не обращая на то, что промок до нитки, подхватил горящий факел и двинулся дальше.
Теперь оставалось всего несколько сот метров по несложному лабиринту, и он на свободе — относительной, конечно. Самым противным местом был последний огромный зал. Вернее, пещера, которая наполовину была отесана под зал или только напоминала его своими тонкими правильными колоннами, которые уходили в темноту правильными рядами и подпирали свод, невидимый в абсолютной темноте. Ему
