'зарплаты'. Когда зарплата участкового терапевта была 95 рублей в месяц, чистый месячный доход 'церебролизинщика' составлял от одного до трех миллионов советских рублей, что близко к миллионам долларов. Это было больше пожизненно возможного состояния не только терапевта, но и самого крутого профессора. Миллионер Корейка отдыхает - мы же говорим не об НЭПе, а об развитом социализме с полным отсутствием частной собственности.
Когда я спросил насчет детей с травмами и 'афганцев', мой пациент лишь отмахнулся - таким загонять 'церу' себе дороже, пусть лучше дохнут. Им продашь, а они на тебя в милицию. Наркоман же свой человек - никогда не сдаст!
На последок произошел один казус - в день выписки больной забыл очень красивый художественный альбом - книжку о русском передвижничестже с прекрасными иллюстрациями. Её уже медсёстры замылить хотели, да я случайно увидел. Дал им десятку и сказал, что забираю альбом по просьбе больного. Никакой просьбы не было, просто от этого человека пахло такими деньгами, а я... Бедный я был. Да и церебролизин мне тоже бы не помешал. Точнее не мне. У ребенка моей одноклассницы и подруги детства, с которой почти десять лет я просидел за школьной партой, была родовая травма. Много раз она просила меня достать на курс четыре коробки церебролизина по цене не более 10 рублей за ампулу. Я пытался по всей Академии, да никак не мог добыть это лекарство.
И решил я позвонить по тем номерам, что когда-то мне мой 'цербролизиновый' больной дал. Сказал что забытая книга у меня. Попросили перезвонить через час. Я перезвонил - спросили где я нахожусь и чего хочу взамен. Ясно сказали, что встречаться со мною не будут. Зная теперь, что по чём, я особых надежд не питал - сказал о ребенке и о четырех упаковках, как в шутку. А серьезно им говорю - да ничего не надо. Заберете книгу - хорошо, а нет, так я ее себе на память оставлю. В трубке хмыкнули и стали что-то говорить, видимо прикрыв её рукой. Потом говорят - бери такси езжай в ресторан 'Адмиралтейский', что на Невском. Только будь один. Книгу оставишь в гардеробе, а кто-нибудь из официантов тебя проведёт за столик - обед тебе бесплатный, но не борзей сильно. Всё понял? Да уж понял, приключение мне нравилось.
Я поймал такси и поехал в Адмиралтейский. Как обычно советскими вечерами двери были закрыты, за ними неприступно торчал швейцар, а перед входом стояла небольшая, но грозно напирающая толпа жаждущих попасть во внутрь кабацкого рая. Пришлось кое как протиснуться к стеклу и показать книгу. Швейцар недовольно оглядел меня (я был в форме), но немедленно пропустил. Я снял шинель и отдал ее вместе с книгой гардеробщику. Минуты две бестолково стоял озираясь. Наконец ко мне подошел мэтр и кто- то ещё из 'подносных бригадиров' и спросили, тот ли я, что с книгой? Кивнул им. Метрдотель безучастно сообщил, что он меня кормит бесплатно по моему выбору, но из общего меню, свободного столика нет, поэтому подсадит к кому угодно, тоже на мой выбор. Большинство компаний были весьма пьяные и шумные. Одному присоединяться к ним не хотелось , а в зале никого из своих знакомых я не видел. Тогда я подсел к тихой парочке, где обменявшись парой вежливых слов, спокойно отужинал и немного выпил хорошего коньяка. Но в курсантской форме не разгуляешься, и через час я засобирался домой. На всякий случай кликнул официанта, и тот еще раз подтвердил, что с меня ничего не причитается, отказавшись даже от рубля чаевых. Ну тем лучше, пора в гардероб.
В гардеробе мне подали шинель и фуражку, Но подали галантно, за плечики - гардеробщик, как генералу, помог мне её одеть. Пока я возился с уставными шинельными крючками и ремнём, гардеробщик на миг отлучился и вернулся с большим бумажным свертком. Он всучил его мне в руки, попросив ничего в ресторане не открывать.
Я вышел на Невский и поплелся, где стояли ближайшие лавочки - к аллее, что шла вдоль Адмиралтейства. Усевшись возле памятника Пржевальскому, я осторожно размотал пакет. Сверху лежала та же самая книга. На развороте обложки, размашистым и весьма корявым почерком с кривыми вычурными завитками, что часто характерно для художников, была написана банальная дарственная надпись: 'Доктору от благодарного больного'.
Дальше стопочкой в два ряда по семь штук лежали 14 упаковок церебролизина. На верхней упаковке тем же почерком было написано: 'Не мельтеши и забудь всё, а то со свету сгинешь, 4+10, для одноклассницы и на карманные расходы'. А я больше и не мельтешил. Похоже мой больной окончательно выздоровел.
АВТОМАТЧИК
Уже в самом конце пятого курса мне еще раз пришлось столкнуться с подпольным советским капитализмом. Перед самой сессией дело было - поздняя весна активно мутировала в раннее лето. Собрались мы на природу, на Залив, на шашлык. Я, Коля, Хут, Сив, Шлёма, Студент, Изя, Орел - да все, короче. Компания большая и шумная, сбор как обычно, у Паровозика. На Финляндском Вокзале стоял старенький паровозик, с которого когда-то Ленин слазил. Может и по сей день стоит, а может его уже какой местный начальник в металлолом продал. Сидим мы за этим паровозиком и играем в карты - электричку ждём. Тут радио гнусавым голосом объявляет, что электричка задерживается аж на полтора часа. Народ приуныл, но маршрута менять не хочет - поехали куда планировалось. А ведь полтора часа на асфальте отсидеть не шутка, давай мы в преферанс играть. Разбились все на команды по четыре человека и расписали классическую пулю-ленинградку, где 'халявный на прикупе сидит'.
Только одна группка из трех человек оказалась, у нас на прикупе никого. И тут за нашими спинами склоняется какой-то мужик. Мы вначале испугались - а ну мент, игра всё же азартная, пусть на копеечные, но на деньги. Оборачиваемся - нет, вся в порядке, какой-то работяга-оборвыш. Стоит дяденька, лет этак пятидесяти, в серой рабочей робе. Роба вся в масле, штаны латаны, ботинки заношены, ручищи в мозолях - ну настоящий пролетариат-гегемон, если по Марксу. Мы работягу и вопрошаем: 'Отец, чего стоишь - работа не волк, на электричке не уедет. Вист - копейка, финансового риску никакого - считай игра на интерес, плата только за потраченное время. Присоединяйся!'
А тот и отвечает: 'Я только в очко играю, ну еще в козла, в дурака, или в секу. А ваша игра какая- то мудреная, типа карточных шахмат. Мне очень нравится, но играть в неё я не умею'.
Мы: 'Ну, отец, это не проблема - садись научим! Только сможем мы тебе за полтора часа лишь общие правила объяснить, а вот чтобы игру в преферанс по серьёзному освоить, так это месяца два надо... За более короткий срок не научишся - всё время проигрывать будешь!'
Сел тот мужичок с нами, давай мы его учить. Кстати умный дедок оказался - на лету правила схватывал. И чем больше он преферанс понимал, тем больше он ему нравился. Вот уж объявляют о нашей электричке. Мы говорим: 'Извиняй, дед, тут у тебя проигрыш копеек на сорок. Мы тебе его прощаем, так как пулю дописать не можем - ехать нам пора. Если не согласен, то приходи завтра в нашу общагу, там допишем, благо конов пять всего осталось'. А работяга и спрашивает, как мол к вам пройти? Мы же думаем, не серьёзный какой-то мужик попался - чего он из-за такой мелочи справедливость ищет? Объяснили ему - дуй по Боткинской в самый конец, потом поворот на Карла Маркса, второй дом налево. Хорошим шагом от Паровозика минут десять будет. Мужик сказал, что завтра вечером придёт. Ладно, ладно, не обещайся. Уехали мы на пикник и о том мужике забыли.
В понедельник вечером кто-то стучится в нашу комнату. Открываем - вчерашний работяга в той же самой замасленной робе. Из-за его внешнего вида на него даже факультетские дежурные внимания не обратили - небось подумали, что какой-то сантехник по работе на Факультет идёт очередной толчок пробивать. Никто его даже не окликнул на входе. И тут до нас доходит, что мы тоже даже имени этого мужичка не знаем: 'Отец, как звать то тебя?'
Мужик: 'Да оно тебе не надо. Давай, сынок, сдавай!'
Нас такой подход несколько покоробил: 'Отец, ну мы к такому не привычные. Не хочешь настоящего имени говорить, скажи уж кличку, или как вообще тебя называть?'
Мужик: 'Да просто - Санёк Финбанский Автоматчик'.
Мы хмыкнули насчёт 'Финбанского Автоматчика', ну а Санёк хоть имя для нас по годам весьма панибратское, но вполне приемлимое. Достали старую роспись, быстренько доиграли пулю. Мужик в конце
