оснащенности экспедиции. В частности, он использовал новейшие достижения, захватив портативный киноаппарат, и с его помощью был заснят момент обнаружения египетского захоронения. Этот фильм сейчас находится в Британском музее, и любопытно было бы его просмотреть.
— А не могло ли быть, Холмс, что Десмонд — просто убийца профессора Бове?
— Трудно об этом судить, Ватсон, не располагая никаким фактическим материалом. Есть сомнения в этом. Но ведь проще было бы Десмонду довести дело до конца, а затем уже расправиться с Бове, не прибегая к услугам других организаций. Вот вкратце обстоятельства, о которых мне поведал доктор Кларк. Завтра, если вы не возражаете, мы нанесем ему визит, полюбуемся драгоценностями и посмотрим фильм. С Хочкинсом и с Десмондом я попросил его пока нас не знакомить для пользы дела, и мы своей осведомленности ничем не должны выказывать.
Надо ли говорить о том, что я безоговорочно согласился сопутствовать своему другу.
Великолепие Британского музея поразило нас обоих. Меня тянуло подольше задержаться у стендов с экспонатами из Южной Азии, особенно этнографического раздела. Пережитого не выкинешь из головы и сердца. Остановившись у фигуры грозного афганского воина, я в одно мгновение ощутил всю ту обстановку, в которой мне пришлось испытать невзгоды и тяготы, как будто это было не много лет тому назад, а вчера или позавчера. Однако у нас не было возможности задерживаться, и мы, делая вид, что нас интересует все, поторопились в отдел египтологии. У нужного нам стенда, к счастью, не было большого скопления посетителей, и нам удалось присмотреться внимательно к экспонатам. Все украшения, о которых поведал мне Холмс, пересказывая Кларка, были перед нашими глазами. Под стеклом лежали небольшие желтые пластиночки и какие-то мелкие бутончики и цветочки, цвет которых был от красного до пурпурного. Все они были пронумерованы, а рядом с витриной лежал буклетик с подробным описанием каждого из них. Холмс пристально вглядывался, в украшения и внимательно читал описание. В буклетике, правда, были описания и других украшений, которые располагались рядом с интересующими нас под общим стеклом.
После осмотра мы прошли в кабинет директора. Мистер Кларк был очень обрадован нашим приходом. Холмс представил ему меня как своего ближайшего друга и помощника.
— Каковы ваши впечатления, мистер Холмс? — спросил Кларк, когда мы удобно расположились в креслах.
— Несомненно, это очень интересные образцы, — ответил Холмс, — но впечатления этого далеко не достаточно. Если вы, мистер Кларк, располагаете временем и возможностью, то нельзя ли нам просмотреть кинофильм, о котором вы упоминали. Только кулуарно, без лишних зрителей.
— Нет ничего проще. Все заняты своими делами, мы же пройдем в наш небольшой кинозальчик, и я скажу нашему механику, чтобы он продемонстрировал нам ленту.
Зальчик действительно оказался небольшим и уютным, он предназначался только для нужд музейных работников. Когда потух свет, мы в полнейшей тишине стали внимательно следить за всем происходящим на экране. Фильм нельзя было назвать сюжетным, он представлял собой собранные воедино отрывки. Прежде всего мы увидели порт и большой пароход, на борту которого значилось: «Утренняя звезда». У поручней на палубе, вглядываясь в толпу пассажиров и провожающих, стояли, два человека, в одном из которых я без труда узнал покойного профессора Бове. Его спутник, молодой человек, красивый, с энергичными жестами, по-видимому, и был Десмонд. Потом мы увидели пустынную местность и обоих искателей. Самым любопытным оказался фрагмент, заснявший обоих у могильника. Разрытый искателями холм, кирки и лопаты, улыбающиеся счастливые лица обоих. Крупным планом была передача (наверное, возвращение) горсти украшений Десмондом профессору. Они разговаривали друг с другом и радостно улыбались. Весь сеанс не занял у нас много времени, фильм был короток.
Когда мы вернулись в кабинет, то Кларк сказал, что профессор Хочкинс осаждает его очень энергично, требуя выделения средств на экспедицию, и он не знает, как ему поступать.
Холмс задумался на некоторое время, а затем сказал ему:
— А не могли ли бы вы, мистер Кларк, найти предлог для закрытия музея на некоторый срок, скажем недели на полторы, может быть, на две?
— Если это необходимо, то я постараюсь. Предлог будет такой, который не вызовет подозрений: в некоторых помещениях нужно провести ремонт. Но что мне отвечать на домогания Хочкинса?
— Просто пойти ему навстречу. Предложить ему вместе с Десмондом составить подробную смету, в которой должны быть предусмотрены все расходы. Покажите свою озабоченность сохранностью экспонатов, которые им предстоит добыть, напомните, чтобы у них не случился такой казус, как у Бове, когда у него мумия превратилась в прах.
— Ну, этого ему напоминать не нужно, он и так опечален неудачей Бове и занимается консервирующими веществами.
— Вот-вот, — сказал Холмс, — потребуйте отдельно, чтобы прежде всего он составил смету на такие вещества, затем приобретите их не торгуясь, они для вас никогда не будут лишними, а потом пусть составляют смету на все остальное. У нас, таким образом, будет время отнестись ко всему более внимательно. Есть еще одно условие, мистер Кларк. Вы должны совершить кражу.
— Что вы говорите, Холмс?!
— Ничего особенного. Я выразился слишком сильно, чем поверг вас в трепет негодования. Но мне совершенно необходимо просмотреть образцы Десмонда в спокойной домашней обстановке. Я обещаю вам, что не задержу их у себя и возвращу в полнейшей сохранности. Когда вы закроете музей, то их отсутствие замечено не будет даже самим Хочкинсом, погруженным в это время составлением плана экспедиции и сметой.
— Вы ставите меня в крайне затруднительное положение, мистер Холмс, представляю, что будет, если Хочкинс обнаружит пропажу. Просто кошмар!
— Мистер Кларк, я действую в ваших интересах, простым домыслом едва ли сумею вам помочь. Закрытие музея и отвлечение от экспонатов профессора Хочкинса для выяснения обстоятельств просто необходимы.
Кларк наклонил голову и глухо произнес:
— Хорошо, мистер Холмс, я сделаю все для того, чтобы выполнить ваши требования.
Мы расстались, но на Бейкер-стрит я отправился один, Холмс сказал, что у него есть неотложное дело в Лондоне.
Вернулся он только к вечеру с каким-то средних лет мужчиной. Как оказалось, мастером по установке физических приборов. Привез он также несколько хорошо упакованных ящиков. Их они перенесли в комнатку, где Холмс имел обыкновение ставить свои химические опыты, и до самой ночи провозились, устанавливая и проверяя приборы.
Поднявшись утром, я увидел на столе записку с текстом: «Не удивляйтесь, если меня не будет несколько дней. X». Такие акции моего друга были для меня привычными, и я рассудил, что какая-то версия у Холмса уже есть и сейчас он решил ее проверить.
Прошло четыре дня. Холмс вернулся в хорошем настроении, но на мой вопрос ответил, что предстоит самая тяжелая часть работы.
Он съездил в Британский музей и, вернувшись, привез от Кларка золотые украшения. Теперь я мог не только полюбоваться ими на расстоянии, но и подержать их в руках.
— Музей закрыт, — сказал он мне, — уже два дня. Все помещения опечатаны Кларком, так что, кроме него, в них не может проникнуть никто, даже профессор Хочкинс. Он действительно занят сейчас по горло, составляя с Десмондом план экспедиции и смету. Однако медлить не приходится, хотя кое-какими данными я и располагаю.
Он пригласил меня в свою лабораторию, и там стал тщательно всматриваться в украшения, особенно в те, что сверкали пурпурным цветом. С досадой Холмс взглянул на меня и сказал:
— Вот, дорогой Ватсон, вы не раз восхищались моим умением замечать детали, а сейчас можете быть свидетелем моего промаха, который задержит нашу работу. Видите, сколько я провозился с установкой приборов, а такую мелочь, как целлюлозный лак, с которого, как я вижу, мне и следовало бы начинать, я не предусмотрел. Придется опять терять время, ехать в магазин.
— Погодите, Холмс, — сказал я, стараясь хоть чем-нибудь быть ему полезным, — не подойдет ли вам бесцветный лак для ногтей, принадлежащий мое супруге? Ведь насколько я знаю, он представляет собой
