к выплате значительных сумм.
— Замечательно, Лестрейд, — сказал Холмс, — вы сразу ухватили ведущую нить, поздравляю! Думаю, что эту версию нужно тщательно отработать. А срок уплаты вы установили?
Сыщик самодовольно улыбнулся:
— Конечно же, я внимательно к этому отнесся. Там — любопытное. Срок уплаты уже истекал, но месяца полтора тому назад по уплате дана отсрочка еще на полгода.
— Очень интересные подробности, Лестрейд. А с сэром Генри вы повидались уже?
— Нет. Он занят хлопотами, по дому, и я, будучи погруженным в документы, не нашел нужным тревожить его преждевременно.
— Совершенно правильно, Лестрейд, вы проявили присущую вам и столь уместную здесь деликатность. Это еще успеется. Мы с вами еще побудем здесь, а Ватсона, я полагаю, можно и отпустить, ничего интересного для него здесь пока не предвидится.
Мы раскланялись, и я отправился к себе на Бейкер-стрит, оставив Холмса в обществе сыщика. По приезде я выложил тщательно мной скрываемый до этого пакет на стол, но не стал его разворачивать, полагая, что Холмс не будет доволен моим любопытством, которое сможет разрушить какие-нибудь признаки и следы, по которым он строит свои догадки.
Холмс прибыл только к вечеру, усталый и сосредоточенный. Я думал, что он немедленно распакует привезенный мной пакет, но он только кинул на него беглый взгляд и предложил прежде всего поужинать, сказав, что это никуда уже не уйдет.
За столом он рассказал мне, что просмотрел вместе с Лестрейдом более внимательно все бумаги из сейфа и что тот совершенно прав в своем утверждении. Наиболее заинтересованной в устранении главы торгового дома «Малколм и сын» является фирма «Бентон». Пришлось ему повидаться и с сэром Генри, занятым хлопотами по организации похорон. Впечатление на Холмса он произвел — в высшей степени делового человека, красивого, безукоризненно одетого, очень энергичного, умеющего сдерживать себя. Вся трагедия произошла в его отсутствие, когда он был в клубе. Его алиби совсем несложно проверить. Повидал Холмс и нотариуса, который сказал, что у него имеется завещание сэра Малколма, но вскрыть его он, согласно воле покойного, может лишь на третий день после кончины.
— Ну, милейший Ватсон, покончив с ужином, мы можем присмотреться и к нашим трофеям.
Холмс аккуратно развернул пакет и вынул из него товарный талон, на котором было написано: «Фирма «Бентон». Флит-стрит, 17. Лондон». Содержимое пакета представляло собой темную пластическую массу.
— Это пластилин, Ватсон, изготовленный фирмой «Бентон».
— Очень похоже, — отвечал я, — но мне, совсем непонятно, зачем нужно было прятать такой безобидный продукт и что побудило вас его разыскивать.
Холмс улыбнулся на мои слова.
— Я просто осматривал местность, Ватсон, и обратил внимание на эту кучу листьев, которая показалась мне чересчур аккуратно собранной. А вот зачем нужно было скрывать в ней пластилин, я пока вам сообщить не могу. Но то, что это продукция фирмы «Бентон», сомнения, не вызывает: талон в пакет не подложен, упаковка фирменная. Посмотрим, чем мы еще располагаем. — Из кармана Холмс вытащил сложенный кусок газеты, а также смятый подстаканник и ложечку, которые он подобрал на месте происшествия.
— Это что-то любопытное, Ватсон, — сказал он, осторожно разворачивая газету. — Видите: это — кленовый лист, довольно мясистый, опавший, но не успевший высохнуть. Тот, кто прятал пластилин, наступил на него каблуком, и на нем отпечатался небольшой надрез. Видимо, владелец обуви неловко повредил каблук, наступив на какую-то неровность. Я, Ватсон, нашел этот лист уже после вашего отъезда. Приход Лестрейда тогда помешал мне внимательно рассмотреть все, и пришлось на это место еще раз вернуться.
Он расправил листок на какой-то дощечке, прикрепил его концы булавками и посыпал его белым порошком. От этого отпечаток надреза на каблуке выделился более заметно. Пристально рассмотрев подстаканник и ложечку, он сказал, что этим еще придется заняться, а сейчас, пока еще есть время, не худо было бы нам с ним побывать в клубе.
Собрались мы очень быстро и, окликнув кеб, покатили по указанному Холмсу адресу. Хозяин клуба встретил нас очень приветливо, хотя видел, во всяком случае меня, впервые. Холмс попросил разрешения пройти к нему в кабинет. Там он и задал ему свой вопрос.
— Скажите, сэр Генри Малколм часто бывает у вас?
— Да, — отвечал хозяин, — я бы не сказал, что он у нас редкий гость. Еще вчера он засиделся у нас допоздна. Сэр Генри — игрок и за карточным столом может провести много времени.
— А как он играет? Были ли у него большие проигрыши?
— Такого я не замечал. В игре, конечно, случается всякое, но сэр Генри в этом деле не только искусен, но и хладнокровен. Бывает, он играет и по крупной. Совсем недавно, например, он совершенно обчистил капитана Спилмена, а с тем не каждый решится сесть за стол.
— Вот как? И на большую сумму? Расчет был наличным, векселем или чеком?
— Векселей сэр Генри не принимает, а счета в банке, я полагаю, нет у капитана. Он уплатил все наличными, хотя мне непонятно, откуда у него такая большая сумма.
— Благодарю вас, сэр. А капитан Спилмен сейчас в зале?
— Нет, мистер Холмс, после этого проигрыша он почти не заглядывает к нам.
— Его адрес вам не известен?
— Почему же? Осталась его визитная карточка, на которой все точно обозначено. Вы можете взять ее, если она вам нужна.
Тем наш разговор и закончился. Мы опять сели в кеб и отправились к себе на Бейкер-стрит, где, как оказалось, уже ожидал нас Лестрейд.
— Ну что, Холмс, составилось ли у вас какое-нибудь впечатление? Я устал неимоверно, опрашивал прислугу Малколмов, разбирал бумаги, выяснял, кто в последнее время посещал дом.
— Выпейте, Лестрейд. Я сочувствую вам и надеюсь, что ваши старания не останутся безуспешными. Определенного впечатления у меня пока не составилось, но я считаю ваш исходный пункт заслуживающим самого серьезного внимания. Завтра я поинтересуюсь фирмой Бентона, а вы, я надеюсь, со свойственной вам изобретательностью проведете в доме работу, которая поможет нам в поисках. Надо незаметно для всех получить отпечатки каблуков всех обитателей дома, включая хозяев и всю прислугу. Речь идет только о мужской обуви.
— Это, Холмс, я сумею сделать так, что никто и не заметит моей работы. Это что-то просветляет в ваших поисках?
— Пока ничего нельзя сказать определенного, но может оказаться и полезным. Кстати, алиби сэра Генри неопровержимое. Он действительно в момент убийства находился в клубе, где его видели хозяин и ряд посетителей, завсегдатаев клуба.
Следующим утром, мы, позавтракав, отправились в город. Я ожидал, что Холмс намеревается посетить фирму Бентона, но он сказал кебмену другой адрес.
— Мы сначала посетим скульптора, — сказал он, заметив мое недоумение.
Вскоре мы оказались в мастерской средней руки. Хозяин ее, без сомнения, нашего визита не ожидал. Всклоченный, с небольшой бородкой, он смотрел на нас оторопело и не знал, куда усадить. Холмс представился, не забыв упомянуть обо мне, после чего сказал, что хотел бы узнать подробности по заказу сэра Малколма, ибо ему известно, что исполнял его сэр Эллиот.
— Пожалуйста, сэр, — ответил скульптор, — заказ был не совсем необычный: лепить мне приходилось по фотографиям, которые требуемого впечатления для художника, естественно, не создают. Сэр Малколм пригласил меня к себе письмом и предложил выполнить эту работу. Я согласился, мои дела идут не блестяще, заказчиков не так много, а сэр Малколм предложил очень хорошую оплату. К огромному несчастью, работа эта осталась незавершенной, я уже читал в газетах… Лепил я у себя дома по фотографиям, которые мне давал сэр Малколм, потом привозил ему, и он указывал, где какие поправки надо внести, что именно, по его мнению, следует выделить, что оттенить. После этой дополнительной работы, если мое исполнение удовлетворяло сэра Малколма, я уже готовил гипсовый бюст. До этого он был
