обрадован таким поворотом дела, и я еще более вырос в его глазах. Но на его вопрос, как мне удалось такое, я сказал, что причиной тому дружественные связи с сэром Генри по колледжу, что было не столь уж далеко от истины.
— Я надеюсь, мистер Кокрофт, что и в дальнейшем вы об этом никому не проговоритесь. Это вопрос вашей личной безопасности. Дело здесь очень серьезное, и вы можете сильно пострадать.
— Но что тут такого? Обычный химический опыт, устраиваемый для непосвященных школьников!
— Вы можете показать мне свои свечи?
— Пожалуйста, сейчас я их принесу.
Кокрофт куда-то вышел, но скоро вернулся, держа в руках две толстые свечи.
— Вот, посмотрите. Самовозгорания свечи было бы легко добиться пропитав конец фитиля марганцовокислым калием и в нужный момент капнув на него глицерином. Трудность была в том, чтобы такой эффект происходил не тотчас, а в строго указанное время. Над этим мне пришлось повозиться. Однако сэр Генри не зря сказал, что я — хороший расчетчик. Внутри свечи имеется стеклянный баллончик, в котором укреплена тонкая медная пластинка. Пластинка подобрана такой толщины, чтобы серная кислота разъела ее за один час сорок минут, как того требовал сэр Генри. Вот, сбоку свечи есть отметинка, показывающая, что в этом месте расположено отверстие, через которое можно ввести в баллончик серную кислоту. Проделав эту операцию и замазав отверстие стеарином той же свечи, мы остаемся в уверенности, что свеча загорится сама собой в указанный срок. Проев пластинку, серная кислота соприкоснется с марганцовокислым калием, которым пропитан фитиль, смоченный также спиртом.
— Очень любопытно, мистер Кокрофт! Благодарю вас за эти пояснения. Я думаю, что и доктору Ватсону они доставили такое же удовольствие, как и мне. Только я попрошу вас передать эти свечи мне. Так, мне кажется, будет лучше для вас. Я еще раз напоминаю, что мы соприкоснулись с серьезные делом. И никому, пожалуйста, ни слова о разговоре с нами, равно как и о причине вашей удачи с отсрочкой платежа. Да дайте мне серной кислоты именно той концентрации, которая предусмотрена.
Кокрофт был полностью растерян и встревожен. В таком состоянии мы и оставили его. Выйдя на улицу, мы остановили кеб и покатили к квартире актрисы Джулии Чепмен. Мы подоспели вовремя, она была дома и ничем особенным не занимались. Стройная красавица с изумлением глядела на нас, после того как мы представились и принесли свои извинения за непрошеное вторжение. Она пригласила нас сесть и спросила, чем обязана нашему посещению. Холмс сказал, что вопрос у него деликатный и он заранее просит извинения у мисс Джулии, если что-нибудь ей не понравится.
— Я слушаю вас, — оказала красавица.
— Мы не отнимем у вас много времени, мисс Джулия. Скажите, пожалуйста, сколько вам лет?
— Не кажется ли вам, мистер Холмс, что это не тот вопрос, который позволяет себе джентльмен задавать женщине?
— Прошу прощения! Более точным было бы спросить, когда вы празднуете свой день рождения? Этого вполне достаточно, свой возраст вы не обязаны сообщать, хотя и так вижу, что вы в исключительном расцвете своей красоты.
— Ну что же, — сказала мисс Джулия, смягчившись, — если вас это интересует, то мне двадцать семь лет, а день рождения у меня еще не скоро, почти через полгода.
Холмс быстро посмотрел в мою сторону, а затем опять обратился к Джулии.
— Не подумайте, мисс, что мы набиваемся на приглашение, и простите меня за несколько неделикатный вопрос. Сэр Генри Малколм сделал вам предложение?
— Кто это такой? Я не знакома с таким джентльменом. У меня и без него есть жених, с которым мы повенчаемся по завершении театрального сезона. Мне непонятно и смешно даже, по какому праву вы задаете мне вопрос, касающийся моей личной жизни. Но раз уж вы здесь и вас это интересует, то скрывать мне нечего, тайной это ни для кого не является. Я выхожу замуж за капитана Спилмена, я им любима, и я его люблю.
— Тысяча извинений, мисс Джулия. Разрешите пожелать вам счастья в брачной жизни. Мы не смеем больше стеснять вас своим присутствием.
Красавица пожала плечами:
— До свидания, мистер Холмс, ваш приход ко мне неожидан. А то, что вы у меня выведали, известно всем в нашем театре, и вам об этом мог сообщить каждый.
Мы вышли несколько смущенными. Не очень-то все хорошо получилось. Хорошо еще, что у красавицы доброе сердце, она могла и просто выставить нас за дверь. Мы опять сели в кеб и направились к себе домой. По дороге Холмс вдруг остановил кучера, завидев какого-то мальчонку. Он подозвал его к себе и сказал ему:
— Том, надо срочно доставить письмо по адресу, сейчас я тебе его изготовлю.
Вихрастый посланец сопел и смотрел на Холмса влюбленными глазами. А тот тем временем писал текст. Я читал через плечо Холмса:
«Капитана Спилмена очень просят посетить завтра мистера Шерлока Холмса в любое удобное для него время по крайне важному и неотложному для него делу. Холмс. Бейкер-стрит, 221б, Лондон». Холмс запечатал письмо, надписал на нем адрес и вручил его мальчишке:
— Вот, держи. Доставь точно по адресу. Если не застанешь хозяина дома, дождись его прихода и вручи письмо лично. По исполнении прибежишь ко мне и доложишь. Возьми шиллинг; когда все сделаешь, еще получишь.
Мальчишка исчез раньше, чем тронулся наш кеб. Дома Холмс долго вглядывался в подстаканник и ложечку.
— Мне думается, Ватсон, — сказал он мне, — все идет не столь скверно, как можно было ожидать. Этот Кокрофт, сам того не ведая, очень помог нам, хотя я и подозревал что-то подобное.
Свечи, полученные от Кокрофта, он изучал скрупулезно, через лупу. Нашел у каждой отметину, указывающую на месторасположение отверстия. Одну из них соскоблил и залил через дырочку кислоту из принесенного от Кокрофта же пузырька, после чего опять замазал отверстие стеарином и укрепил свечу на столе. Взглянув на часы, он сказал:
— Теперь, Ватсон, мы проверим точность исполнения по времени. Если память мне не изменяет, то серебряную статуэтку, помянутую Кокрофтом, я видел в доме Малколмов.
— Значит, он вовсе не дарил ее мисс Чепмен, — сказал я.
— Конечно не дарил, но, видимо, недавно приобрел, раз она находилась у него в конторе. А дарить ее мисс Джулии он и не собирался. Ведь вы были свидетелем и пострадавшим в том конфузе, когда она заявила нам, что не знает никакого сэра Малколма.
— Я тогда совсем ничего не понимаю. Зачем ему нужно было вводить в заблуждение Кокрофта, который столь увлекся его идеей, что и для себя изготовил две свечи.
— Терпение, терпение, дорогой Ватсон, не хватает лишь нескольких весьма существенных данных для создания всей картины, но я не теряю надежды на то, что получу их в скором времени.
Так, за разговорами, коротали мы время, а ровно через один час и сорок минут свеча, заправленная Холмсом, вспыхнула. У меня, несмотря на то что я знал всю подоплеку этого эффекта, возникло, должен сказать, какое-то мистическое чувство. Холмс же был сосредоточен. Он вылил через отверстие остатки кислоты, сполоснул несколько раз, а потом разрезал вдоль цилиндр свечи и стал внимательно изучать вмонтированное устройство.
Вечером у нас появился Лестрейд. Раздевшись и сев за стол, он стал разворачивать перед нами рулон бумаги.
— Вот, Холмс, — сказал он, — я выполнил ваше пожелание, хотя мне пришлось несколько неуклюже похитроумничать. Я распорядился, чтобы в коридоре дома при входе расстелили эту бумагу, дабы не было лишних следов в помещении. Два констебля следили за этим, а отпечатки каждого посетителя запоминали и помечали. Отпечатки ног дворецкого, лакеев, кучера, сэра Генри и других посетителей — перед вами. Можете ими полюбоваться, если это принесет вам пользу.
— Превосходно, Лестрейд, вы превзошли все мой ожидания! Что сейчас происходит в доме?
— Обычные тягостные хлопоты по подготовке тела к погребению. Распоряжается всем сэр Генри. Все очень печальны и растеряны.
— А был ли там нотариус?
