такого вопиющего безобразия и полез ее спасать. За час мы втроем уничтожили и искалечили вокруг все, что только можно было, кроме друг друга. В общем, этот бардак продолжался до утра. А с первыми лучами утреннего солнца оборотень просто 'вытек' в окно и почесал к лесу…
Я обеспокоенно суетился вокруг Любоньки (если честно, то мне даже в голову не приходило, а что бы об этом подумала моя невеста, царевна Анастасия), поскольку во время жестокого боя бедняжку ранил этот гад в медвежьей шкуре. О своих ранах я, как и положено нормальному мужчине, не думал. До сих пор не скажу, получил ли я их тогда и если да, то сколько. Обняв суму, я принялся перерывать один из боковых карманов со снадобьями в пузырьках.
И тут дверь снова затрещала под напором. Уже разболтанный замок отскочил, и внутрь ворвались Волк с Василисой.
— Ваня!!! С тобой все в порядке?! — на ходу рявкнула царевна, но увидела Любоньку, посмотрела на нее каким-то весьма недобрым взглядом и напряженно замолчала. Неужели ревнует князя?! От такой мысли я чуть не задохнулся, но сделал вид, что просто прошиб кашель.
— Она ранена? — наконец выдавила Прекрасная, глядя на меня.
— Да, — ответил я, отведя взгляд и почему-то покраснев.
Васька многозначительно оглядела вываленные мной на пол пузырьки и, опустившись на колени, со знанием дела отыскала среди них два прозрачных, один бледно-салатовый и один малиновый. Отвинтила крышечки и, смешав прозрачную жидкость с салатовой, намазала Любе ранку. Ранка стянулась и образовала валик шрама. Тогда царевна капнула малиновой жидкостью, растерла, неприветливо посоветовала послюнить.
— Ай. Больно, — слабо пискнула княгиня.
— Где? — грубо, голосом американской солдатки спросила Вася.
— Внутри, — доходчиво объяснила Любонька.
— Тогда допей салатовый, — бросила Василиса и повернулась к Волку.
Тот абсолютно точно повторил мою реакцию: вытаращил глаза и заинтересованно пялился на царевну.
— Как ты так ловко? — изумился он. — Я на что уж с двумя высшими образованиями за спиной, и то ни-че-го не понял в энтих пузырьках…
Точно не воспроизведу все названия, что она высыпала на наши головы, но в общих чертах это напоминало:
— Дело в том, что вот тут содержится этилгексилметоксициннамат, бутилметоксидибензоилметан и экстракт Alliaria officinalis, что позволяет как следует протекать внутриклеточным процессам по восстановлению жизненно важных белков и позволяет процессу внешнего заживления протекать быстрее. А вот здесь есть феноксиэтанол, дигидрофосфат натрия и экстракт ромашки, что дает сильный катализатор процесса в соединении с…
Десять минут она грузила меня и бедного Волчика химией, двадцать минут — медициной и генетикой, еще сорок — квантовой физикой и высшей математикой, после чего Серый напарник, придерживая опухшую голову, шепотом признался мне, что на самом деле два высших образования, которыми он похвастался, — это филфак и Художественный университет, открытый пять лет тому назад лично царем Горохом, а в математике и физике он 'ну не се-чет!' Я шепотом тоже признался ему, что 'хм, вообще-то только собира-а-ался поступать на… э… но не успел, в общем'. И мы дружно пришли к выводу, что один 'фонтан' не рано заткнуть даже в конце лета… как раз в этот момент поток научного мата иссяк.
— Ну? Не слышу? — переспросила Вася. Оказывается, она меня спрашивала, согласен ли я с тем, что стволовые клетки… (дребедень всякая, одна сплошная терминология) помогают организму без побочного действия.
— Н-ну… вообще-то это спо-орный, ма-ало изученный вопрос… — неуверенно протянул я, опираясь на небольшой набор знакомых мне слов. Она одарила меня любопытным взором ярких зеленых глаз и бросилась открывать дверь: кто-то постучался.
Не дождавшись, пока ему откроют, князь Мстислав шагнул в комнату и присвистнул:
— Вы тут что, в чехарду играли всю ночь, гости дорогие? Ничего себе, разворотили комнату…
Васька, Люба и я сбивчиво и неясно поведали ему о ночных приключениях. Князь почесал лоб и пригласил нас обсудить это в его кабинете за бизнес-ланчем…
— …я думаю, до ночи он не появится, — закончил я свою собственную версию рассказа. К ланчу я так и не притронулся, во-первых все время приходилось говорить, а во-вторых, элементарно не хотелось есть.
— Ну, мне кажется, ты прав, — важно кивнул Мстислав Жароокович. — Но до ночи останется слишком мало времени, чтобы что-то придумать… боюсь, тебе придется уехать отсюда, агент Иван Васильев.
— А как же вы? — растерялся я. — Мне что, оставить вас на растерзание этому нелюдю?
— Э… почему же?
— Ну вы же сами сказали, что не можете с ним справиться.
— Понимаешь, — 'снизошел' до моей тупости Слава. — Если погибнет только женское население Суздаля, будет лучше, чем если погибнет вся Русь под пятою Кощея, когда убьют вас…
— Так вы знаете?! — ахнули мы в один голос.
— Конечно! — улыбнулся Слава. — Я ведь друг царя! От него и узнал… если ты погибнешь, Кощея уже вряд ли что-то остановит. Ведь он сможет тогда при помощи ковра…
Он вдруг запнулся и ушел в себя, видимо, делал так всегда, когда сбалтывал что-то совсем уж лишнее.
— Короче, — потребовал решительный Волк.
И тут — честное слово, никто этого не ожидал! — княгиня, уставившись на Волка, завизжала. Причем так, будто ее заставляли глотать паука.
— Ты чего?! — в унисон возопили Вася, Волк, Слава и я.
— Г… г-гы… г-га… г-га…
— 'Га-га-га' у гусей, — ехидно буркнула царевна.
— Г-говорящий волк! — выдавила Люба, пялясь на Волка.
— И чего? — недоумевал князь.
— А вы не удивились?! — недоумевал я.
— А, — Мстислав махнул рукой. — Мы с ним старые друзья…
У меня так и отпала челюсть. Нет, столько новостей за один день, и все… такие… я этого не выдержу. Дурдом на выезде какой-то. Или сон? Я пребольно ущипнул себя за зад, но мне это не понравилось, и я, взвизгнув, подскочил до потолка.
Спорю, что ни одной кинозвезде не уделили бы СТОЛЬКО внимания. И тем более ТАКОГО. Главное, что меня обидело — Василиса покрутила тонким пальцем у виска.
— Э-это я чтоб размяться, — глупо оправдывался я, потирая пострадавший зад.
Ладно, замяли инцидент. Совещание продолжалось.
— Короче, — напомнил Волчик.
— Короче, валите отсюда, пока вас не грохнули, — рассердился князь. — Коли не знаете, как с Медведем справляться, так…
— Постойте! — Василиса попросила слово. — Я, кажется, знаю. Я читала в одной книге, что оборотни боятся серебра, чеснока, зеркал, креста и петушиного крика.
— А света? — робко спросила Любонька.
Я видел, как царевна, поймав Любушин взгляд в мою сторону, под столом тихонько наступила каблуком-шпилькой на ногу княгине и чуть придавила. Девица ойкнула и покраснела, а Василиса, скосившись на меня (я сделал вид, что ничего не заметил), как ни в чем не бывало ответила:
— Ничего подобного. Света не боятся.
— А осинового кола? — ехидным тоном поинтересовалась Любушка, незаметно (опять-таки под столом) вылив ковшик протухшего супа на платье Васе. Та густо побагровела, но сдержалась.
— Смотря при каких обстоятельствах, — с непрозрачным намеком заявила она, аккуратно развязывая
