Снова толчок. На Кремлевскую улицу рухнула жирная зеленая туша с крыльями и — я чуть в обморок не рухнул — о трех головах! Да неужто это сам Горыныч — и впрямь трехглавый?!
— Гр, где эти мерзавцы? — с сильным английским акцентом пророкотала средняя голова. — Oh I shall cut their ears!
— Кто тебе нужен? — сурово спросил князь, заслоняя собой жену, перепуганную пуще некуда. Да и Василиса, на что не трусиха, вцепилась в мой рукав.
— Добр-р-р-рыня! — позвала левая голова. — Мур-р-ромец! Попович!!! Выходите! Come here!
Заспанные богатыри высыпали на крыльцо терема.
— Че тебе? — спросил непроснувшийся Муромец, почесывая затылок.
— Выходите, биться будем. Я вам отомстить хочу.
— Нет, мы! — в один голос взрычали две другие головы.
— Это с какого же перепугу? — возмутился Алеша, грозно облокотившись на перила.
— А кто Медведюшку сдал, а, душегубы?! — со слезами в голосе взвыл Змей. — Oh, no, будете биться, как миленькие будете!
— Ну вот и отлично, — проворчал Добрыня, хватаясь за меч. — Нам только на руку. Только уговор у нас: по-честному. Мы не стреляем, ты не взлетаешь.
— Договорились, — фыркнул огнем Горыныч…
Я хотел было помочь, но князь остановил меня:
— Дальше мы уже сами справимся, — успокоил он меня. — Вы и без того нам здорово помогли, а теперь вам надо спешить… В новостях передавали, Кощей на царство Мусью буран наслал, видать, к нам подбирается. Ну да чего там. Ни пуха вам ни пера!
— К черту! — в один голос ответили мы и пошли прочь…
— А ты хоть той стороной смотришь?
Волк заглянул мне через плечо.
— Переверни карту, балбес!
Я послушно перевернул атлас:
— А-а-а… тогда все понятно. А я-то все думал: почему север снизу?
Волк раздраженно рыкнул, Васька прыснула в кулак, скосившись на меня. Я, почувствовав, как к лицу прилила краска, незаметно прикрылся атласом, но меня, увы, рассекретили.
— Ну, давай его сюда, — потребовала Василек, отбирая у меня 'прикрытие'. — Значит, так… придется сначала до Москвы на автобусе, потом сплавляться по реке, чтобы не потерять направление, потом до Вязьмы-града пешкодралом, а потом до самой границы через Чертов лес переть.
— Почему Чертов? — насторожился Волк.
— Название такое. Вот, сам посмотри… там, должно быть, черти водятся редкостные.
— Угу, если вроде тебя, то этот лес давно пора сделать заповедником, чтоб редкий вид не исчезал… — ехидно заметил я.
— Ах, ты!.. — царевна не нашла, что ответить, и отвесила мне легкий подзатыльник. — Короче, сейчас прем по шоссе, дожидаемся автобуса…
— А почему автобуса, а не мини-ковролайна? — удивился Волк.
— А чего деньги зря тратить? На автобусе все равно две копейки за билет и никаких поломок в пути.
— Вот скупердяйка, — проворчал Волк, успевший основательно потранжирить в Суздале.
Мы отбивали ногами пыль вдоль шоссе. Вокруг шоссе зеленели поля, вдали голубое небо глотало конец дороги (это только нам казалось, что конец!). В воздухе порхала бабочка адмирал. Я протянул палец, и, к моему удивлению, бабочка опустилась на палец, явно не собираясь улетать. Я так и шел, одновременно оглядывая Василису. При всей ее вредности я не мог не признать ее красоты… царевна поймала мой взор. Я почувствовал необыкновенное вдохновение. Захотелось сделать ей что-то приятное. Я сорвал у обочины синий василек, тезку царевны, и посадил на него бабочку. Адмирал не сопротивлялся. Я тихонько подполз к Васе и молча сунул ей цветок. И вдруг засмущался и 'откатил' назад, щеки просто горели от… от стыда? Но чего мне стыдиться?
Василиса только увидела, как с цветка вспорхнул не замеченный ею адмирал. Ахнула, улыбнулась адмиралу. Я еще больше смутился и, чтобы отвлечься, завел с Волком разговор о рыбалке. Вася так и не подошла ко мне, хотя бросала порой косые взгляды в мою сторону. И я вовсе поник, не решаясь хоть о чем- то заговорить с ней.
Вскоре метрах в ста от нас замаячила автобусная остановка. Я с облегчением вздохнул: желудок, не насытившись лимонным 'Чупа-чупсом', настойчиво требовал перекуса. Волк травил анекдоты, Василиса с жестокостью убийцы обрывала лепестки с ни в чем не повинных ромашек. Василек она вставила в кармашек джинсовки, одетой поверх сарафана. Наконец, мы дошли до остановки и бросили свои усталые косточки на лавку. Слева от нас сидел мужичок в коричневой ветровке, обнимающий обеими руками корзинку, плотно прикрытую папоротником. На земле валялся рубль. Я по привычке поднял его с земли и принялся поигрывать монеткой, подбрасывая в воздух и ловя.
Машин не было. Вообще, на шоссе было пусто — хоть шалаш ставь и на ночевку устраивайся. Вдруг мужичок спросил:
— А вы кудыть едете?
— В Москов-град, — вежливо отвечал я, засовывая монетку в карман, чисто машинально.
— В Москву, значится, — крякнул мужичок. — Я от тоже. Грибочки на продажу везу.
— Зачем же в Москву, так далеко? — удивилась Вася. — В Суздале продать можно.
— Да кому тут таперича мои грибки нужны-то? Тут все сами с усами. То ли дело в бывшей столице… там-то на грибы да ягоды спрос большо-ой. Город застроенный, загазованный…
— Да ну? — поддержал я беседу. — Как же — загазованный? Столицу же перенесли. Чтоб Москва хоть от кавказского криминального элемента отдохнула чуть-чуть.
— Из Питера вон тоже перенесли, — фыркнул грибник. — А какой городище-то роскошный. Да и потом, жил я раньше в подмосковном лесу.
— Как это в лесу?!
— А так это. Я ж леший.
Я изумленно глянул на его руку. Прямо из кожи сучок торчал. С листиком.
— Мой там лес был, собственный. А потом понаехали туды всяки новые русские, коттеджи себе 'загородные' строить стали. И лес мой безжалостно выкорчевали. Ни клюквы, ни брусники, ни березки, ни дубка не оставили, клятые. От-то я таперича и живу у друга своего в Суздале. А жить же на что-то надо. В наше время без денег даже леший сдохнет, никто и не обернется. Вот и езжу в Москву грибы да клюкву сбывать — с руками отрывают, у них-то дефицит. Безобразие?
— Безобразие, — согласился я.
— Эх, ну да ладно, — вздохнул московский леший. — От уж наш автобус идет. А знаете ли, нынче чего сделали?
— Ну?
— Пересадку. От Суздаля на одном автобусе едешь, от Орехово-Зуево на другом.
— Уа? — в унисон издали мы с царевной неизъяснимый звук. Вот так неожиданность! — Это что же выходит, еще две копейки тратить?
— Не две, а три, — поправил леший, влезая в битком набитый автобус вслед за нами. — Билеты подорожали.
Вот тебе и экономия…
Мне кажется, нет смысла пересказывать нашу поездку в автобусе. Кто в общественном транспорте ездил, тот все поймет:
— Эй, вы, я, между прочим, не ступенька!
— А кто, царевна Василиса?
— Ух ты, какой догадливый!
— Да посторонись ты, лохматый. Придавишь же. Аай!
