– Юрий Петрович? Один из лучших наших инженеров? Откуда вы его знаете?
– Нет, нет. Я не могу этого знать. Я просто спросил… Не говорил ли вам этот Юрий Петрович, что он разрабатывает теорию темпорального поля с точки зрения путешествий в будущее?
– Трудно сказать. Нам и путешествий в прошлое хватает по уши… Нет, не могу с уверенностью утверждать… По работе этого не требовалось, а поговорить, чем человек живет, все не хватает времени.
– Да, это так.
– А зачем вам это знать?
– Для себя.
– Он сам занимается подобной проблемой, – пояснил Акимов.
– Здесь? У дзяпиков ?
– Что же в этом странного, – сказал дзяпик. – В любом обществе находились люди, которые задумывались над будущим… Я все-таки думаю, что он работает над этой проблемой.
– Кто? Вельский?
– Да. Юрий Петрович Вельский.
– Вы что-то знаете, – сказал Вяльцев. – Это может быть очень важно.
– Нет, нет. Ничего… Простите, но пора идти.
– Стойте! Что вы знаете?
– Могу сказать только одно. Мне там места нет. Мое место занято. И место Тони и этих вот дзяпиков. Нам лучше разойтись по хижинам и спокойно доживать свой век здесь, в прошлом.
– Я не смогу, – сказала Тоня.
– Возможно. Я, наверное, тоже не смогу. Но так будет лучше. Наше место занято.
– Толя, это правда, что он сказал? – испросила Тоня и схватила Акимова за руку.
– Я не поднимаю, о чем он говорит.
– Не понимаешь, Анатолий? – Дзяпик Юрий впервые, кажется, разозлился. – Но ведь там у тебя есть девушка, которую звать Тоня.
– Откуда ты все знаешь?
– Клянусь. Я этого не знаю. Но ведь можно догадаться кое о чем, если все-таки попытаться думать.
– Толя! – крикнула дзяпичка и дернула его за плечо. – Говори!
– Да, – сказал Акимов. – Но только это ты и есть.
– Не верю. Ты ведь не возьмешь меня с собой?!
– Твое место там занято, – повторил дзяпик. – Если он возьмет тебя туда, то у него будет две Тони Топольцевых.
– Нет. Ведь зажигалку тебе, Толя, подарила я?!
– Ты, – сказал Акимов.
– Вот видите?! - дзяпичка радостно обвела взглядом толпу.
– Что еще за зажигалка? – спросил, почти выкрикнул Вяльцев.
– Та, которая, по твоим словам, работает как генератор случайных чисел.
– Час от часу не легче.
– Только в ней еще не кончился газ, – сказала дзяпичка.
– Да. Еще не кончился, – подтвердил Акимов.
– Главный Первому. Толпа дзяпиков совершила нападение на транстайм.
– Первый Главному. Проникли внутрь?
– Нет. Осаждают снаружи. Что предпринять?
– Первый Главному. Держитесь. Немедленно вылетаем.
– Главный Первому. Вас понял.
– Акимов! – крикнул Вяльцев – Немедленно в глайдер! На транстайм совершенно нападение.
Акимов не тронулся с места.
– Акимов, черт тебя подери!
– А этих… Просто бросить?
– У вас нет времени рассуждать, – сказал дзяпик Юрий, – тем более что вы все равно не сможете нам помочь.
– Вяльцев, я останусь, пока еще есть время! Вышли мне на автопилоте тяжелый глайдер к тому дереву на тропе.
– Что ты задумал?
– Не знаю. Просто есть время.
– Черт! Черт! Черт! Лучше все-таки лететь!
– Нет, Вяльцев.
– Тогда иди туда сразу. Глайдер пошлю немедленно.
Вяльцев захлопнул колпак и рванул по дуге вверх. Из-за угла показалась группа тяжеловооруженных воинов-дзяпиков и несколько носильщиков с каменными плитами на спинах.
– Это еще что за картинка? – спросил Акимов.
– Это…
…Вяльцев вошел в кабинет начальника СКБ со смешанным чувством злости, неудовлетворенности, протеста и даже обиды. Последнее обстоятельство удивило даже его самого, когда он попытался разобраться в собственных чувствах и собраться с мыслями. Обижаться на начальника СКБ? Абсурд! Обижаешься, когда веришь, надеешься, а тебя обманывает именно тот, в кого ты верил, на кого надеялся.
В кабинете, кроме самого Николая Васильевича, сидел только что вернувшийся из длительной заграничной командировки главный инженер – Игорь Викторович Бродский, секретарь партбюро – Дмитрий Викторович Лопатин и председатель месткома – Олег Степанович Огарин.
Кабинет начальника СКБ был просторен, с огромными светлыми окнами, бледно-желтыми высокими стенами, толстой ковровой дорожкой. Стол поражал тщательно продуманным порядком расположения бумаг, папок, журналов и своей изящной строгостью конструкции. Николай Васильевич о чем-то беседовал с председателем месткома. Парторг сидел за длинным столом для заседаний. Главный инженер размеренным шагом ходил из угла в угол кабинета.
– Садись, Вяльцев, – предложил начальник СКБ и еще минут пять разговаривал с Огариным.
Вяльцев сел, ни на кого не глядя. Терпеливо ждал. Подошел главный инженер, спросил:
– Как в общем идут дела по теме?
Вяльцев хотел ответить: «Сейчас узнаете». Но сдержался.
– Тяжело. Чрезвычайно тяжело.
– А что так? – спросил Игорь Викторович.
– Долго рассказывать. Приходите в гараж.
Главный инженер понимающе кивнул и снова принялся мерить шагами кабинет.
Начальник СКБ закончил беседу и обратился к Вяльцеву:
– Говорят, у тебя дисциплина в отделе совсем развалилась. А?
Вяльцев на мгновение опешил. Вот это оборот! Вопрос, которого он ждал менее всего.
– Задавайте вопросы конкретнее. А с дисциплиной в отделе все в порядке.
– В порядке! – Николай Васильевич лукаво усмехнулся. Растерянность, несдержанность, которые охватили его на площадке возле транстайма, исчезли бесследно. – За последнюю неделю утеряно два пропуска. Раз! Спицын не работает третий день, а восьмерки ему в табель ставят. Два! Очистку территории СКБ сорвали. Три! А вот это? – Николай Васильевич потряс листками бумаги. – Два извещения из медвытрезвителя! До чего докатились! – Начальник СКБ с омерзением отбросил листки, обхватил голову руками, оперся локтями о стол и даже застонал.
«Кто мог попасть в вытрезвитель? – подумал Вяльцев. – Сидоров?»
– Кто отвечает за дисциплину в отделе?! – внезапно заорал Николай Васильевич и стукнул по столу кулаком. Вяльцев не пошевелился. – Кто?! Я вас спрашиваю!
– За дисциплину в отделе отвечаю я, – медленно, с расстановкой ответил Вяльцев.
