Акимова схватили за руки.
– А Карат! – крикнул Акимов, разбрасывая воинов в стороны.
Будь у Анатолия место для разбега, он еще смог бы прорваться. Но пространство было слишком ограничено. Акимову связали руки. Несколько воинов вытерли разбитые носы и губы.
– Какое вы имеете право? – снова крикнул Акимов, тяжело дыша.
– Право имеющего Власть, – спокойно ответил военачальник. – Именем Святой Непорочной Девы Инструкции дзяпик Глупышонок арестован…
– Я не дзяпик!
– …и сейчас будет направлен для выполнения специальных работ.
– Шиш вы от меня получите!
– Дзяпик Несмышленыш увольняется с работы без права заниматься в будущем умственным трудом.
Юрий снял с носа очки и дернул шеей.
– Дзяпичка Красотка за блуд и тунеядство выселяется из Капиков без права поселения и во всех других местах.
Тоня вдруг заплакала и начала рваться к Акимову, но ее удержали силой.
– Дзяпик… дзяпичка… дзяпик… дзяпик…
Мероприятие коснулось всех, кто находился рядом с Акимовым.
– Ррразойдись! Дзяпика Глупышонка за мной в кабинет к Эхразещеразу.
Воины начали расталкивать дзяпиков щитами и ударами мечей плашмя.
– Толя! – рванулась дзяпичка. Дзяпик Юрий, крепко держа ее за запястье, уходил скорым шагом по улице.
– Тоня! Глайдер! Эх, черт! – Акимов понял, что ничего она не сможет сделать с непонятной машиной.
Уволенные с работы дзяпики поспешно расходились. Анатолия вели по улицам Капиков к центральной площади. По пути он еще несколько раз видел колонны вооруженных дзяпиков, которые с большим успехом разгоняли пугливые группки тоже, наверное, уволенных с работы и выселенных дзяпиков.
На трибуне восседали Эхразещераз и Ответственное Лицо. Акимова подтолкнули к ним, правда, даже не заставив пасть на колени.
– Глупышонок! – сказал начальник СКБ. – Ты назначен научным консультантом строительства вычислительного центра. Сроки у нас сжатые, а работы мы должны провести быстро и с блеском. Понял?
Нет. Акимов пока ничего не понимал. Он просто удивленно отвесил челюсть.
– …Ну, а если подробнее? – спросил Лопатин.
– За последнюю неделю действительно потеряли два пропуска. Практикантки из техникума. У них еще куклы в голове, а им – проходную. Наложил взыскание. Плачут. Не выношу слез.
– А Спицын?
– Спицын учится на заочном. Если нужно остаться после работы, всегда выручал. Попросил три дня. Готовится к зачетам. СКБ от этого не обеднеет.
– Незаконно, все-таки.
– Незаконно. Но ведь отгулы инженерам за сверхурочную работу у нас не положены. Он на ставке инженера. А человеку и время дорого, и деньги нужны. Официально я не прав. Но по-человечески меня можно понять,
– Поймем, – улыбнулся парторг, и это могло означать все, что угодно.
– Уборку на территории не стали делать потому, что шел дождь.
– А другие делали! – вставил начальник СКБ.
– Бесполезную работу делали. Все равно на следующий день переделывали.
– Это был общегородской субботник, – сказал Николай Васильевич. – Все предприятия и организации были заняты уборкой, а Вяльцев не мог, боялся штаны испачкать.
– Я не понимаю такой логики, – снова взрываясь, сказал Вяльцев.
Парторг поднял руку, как бы успокаивая его.
– А с теми, которые попали в вытрезвитель, я не знаю, что делать. Увольнять – жалко. Не увольнять – одни неприятности. Гипнотизера искал, не нашел. Страшно не то, что они попали в вытрезвитель, а то, что они не могут остановиться. Лечить их надо.
– Два раза уже хотели уволить их, – сказал председатель месткома, – а Вяльцев все заступается. Добрая душа. Гнать их надо в три шеи!
– Нельзя гнать, – сказал Вяльцев.
– Выходит, по-твоему, ты ни в чем и не виноват? – развел руками Лопатин.
– Я этого не говорил. Виноват – наказывайте. Отдел, конечно, далеко не идеальный. А что если бы мы сегодня совершили трансформацию во времени? Был бы этот разговор?
– Не лезь в бутылку, – подошел главный инженер. – Было бы, не было бы! Говорим не о том, что было бы, а о том, что есть. Почему транстайм не пошел?
– Неисправность в системе образования волновода времени.
– Я к вам сегодня же приду посмотреть. Давненько уже не заходил.
– Заходите, пожалуйста.
– Что будем делать дальше? – спросил парторг.
Вяльцев пожал плечами:
– Работать будем. Что же еще? Конечно, если меня не уволят.
– Не кипятись, не кипятись.
– Я буду настаивать на взыскании, – предупредил начальник СКБ.
– Договоримся, – сказал Лопатин. – Свои люди.
Вяльцев вышел из кабинета, как из бани, красный, распаренный. Но на душе стало легче. «Черт с ним, с выговором! Зато сказал то, что часто хотелось сказать».
В коридоре Вяльцева ждали Акимов, Чекин, Вельский, Силуэтов и еще несколько инженеров.
– Ну как? Живой? – спросил Акимов.
– Нашли неисправность? – не отвечая на вопросы, спросил Вяльцев.
– Нет еще, не успели.
– А какого черта тогда здесь торчите?
– Тебя пришли защищать.
– Защитнички. Не просил.
– Когда дойдешь до того, что надо будет просить, значит, ты уже человек конченый, – сказал Акимов.
– Черти! Спасибо! Но лучше бы вы там искали, что случилось. Валентина с Тоней ушли?
– Нет. Ждут. Тоже, наверное, беспокоятся.
– Пошли. Поработаем немного и домой. Надо освежить в памяти запах цветущей черемухи.
«Главный по уши залез в работы третьего отдела. Одновременная трансформация материального тела в пространстве и во времени. Трудно там без него, – думал Вяльцев. – Эх, заполучить бы Игоря Викторовича в транстайм недельки на две, на три».
15
– Если они закопают наш транстайм в землю, мы не сможем принять глайдер Акимова, – сказал Силуэтов.
– Чертовщина! А ведь верно. Что же делать? И глайдер не отвечает…
– Поднимем транстайм над землей и зависнем, – предложил Чекин.
– Большой расход энергии, – сказал Вяльцев.
