– Не волнуйтесь, моя кузина может заморочить голову целому генеральному штабу, – шепнул он Алексею. – Пойдемте покурим на веранду.
– А вы из тех самых Паниных? – спросил Розум, когда они вышли покурить.
– Точно такой вопрос мне совсем недавно задал один русский в Париже. Панины те самые, да я не тот. У моей бабки второй муж был граф Панин. А мой родной дед, как выражается наша баронесса, был блестящий флотский офицер. Очень любил играть. К сожалению, в основном проигрывал. Когда Каратаевым надоело оплачивать его долги, он получил пинком под зад. Так что я Каратаев. А дед погиб при Моонзунде. А что это вы так удивленно смотрите на наших дам?
– Да просто поразительно, как баронесса быстро нашла общий язык с Лидией, да и с генералом тоже.
– Ну, я полагаю, ваш генерал вырос не в профессорской семье, – засмеялся Панин. – А Эмилия так и не смогла за свою жизнь закончить ни одного учебного заведения. Так что за них я не беспокоюсь. По-моему, вы мне хотите что-то сказать, Алексей?
– Ну что ж, вы правы. Вас интересует архив Каратаевых, не так ли?
– Да, это так.
– Я вам его предоставлю.
– Правда? Так он у вас?
– У меня. Но у меня будет одно условие.
– Какое?
– Вы мне откровенно расскажете, зачем он вам и барону понадобился через столько лет.
– А вы не догадываетесь?
– Собственно, я знаю наверняка. Вы ищете наследство бригадира.
Панин удивленно поднял брови.
– Так вы же все знаете.
– Не все. Я хочу знать, что собой представляет бригадирово наследство.
Панин задумался.
– В принципе это семейная тайна, но вы имеете право ее знать как член семьи Каратаевых. Так что так и быть, я вам все расскажу.
– Договорились. Завтра утром я за вами заеду. А правда, что Ройбахи практически были в разводе?
Панин усмехнулся.
– Однако вас хорошо информируют. Да, это правда. Вообще барону надо бы поставить памятник. Честно говоря, я был уверен, что Сашка не продержится и месяца после свадьбы. А они прожили целых одиннадцать лет. Впрочем, я не должен сплетничать о наших семейных делах.
– У меня будет еще одна просьба, Владимир Георгиевич.
– Не много ли просьб на сегодня, подполковник?
– Вы не должны никому говорить об архиве. Даже вашим кураторам из «Ратника».
– А где мои гарантии, Алексей?
– Ну, вы можете сообщить, что едете со мной, или даже взять с собой охрану, только об архиве не говорите.
– Хорошо, я вам верю, охрана мне не нужна.
На веранду вышел генерал.
– Как вам наш зять, граф?
– Хорош, хорош. Настоящий каратаевский зять. В нашей семье женщины всегда питали слабость к военным. А как там наши дамы?
– Договариваются на завтра. Лидочка приготовила баронессе программу. Хочет показать Москву. Красную площадь, Кремль, а вечером в Большой.
– И Эмилия согласилась?
– О, она в восторге.
– Неисповедимы пути Господни, – пробормотал Панин.
– Владимир Георгиевич, мне Леша сказал, что завтра вы у нас обедаете, – обратилась Лена к Панину, выходя на веранду.
– Да, если не прогоните.
– Мне надо с вами посекретничать.
– Я к вашим услугам.
– Скажите, только правду, что вы обычно едите? Ну, какие ваши любимые блюда?
– О, вы вряд ли сможете мне угодить, дорогая.
– Ну дайте мне шанс, – засмеялась родственница.
– Тогда, пожалуйста, приготовьте селедочку в подсолнечном масле с лучком, черный хлеб и вареной на пару картошки в мундире. Картошки побольше.
– Вы надо мной издеваетесь.
– Нисколько, дорогая. – Панин обнял Лену за плечи. – Ведь мы с тобой одной каратаевской крови, Лёка. Можно, я тебя буду называть семейным именем?
– Конечно.
– Ну вот, значит, и вкусы у нас должны быть одинаковые. Согласна?
– Согласна, – засмеялась Лена. – Будет вам картошка.
– И сала, если можно, с базара. Меня как-то в Москве угощали, мне очень понравилось.
– И что, вы всегда так, – Лена запнулась, подбирая нужное слово, – демократичны в еде?
– Нет, обычно держу марку. Но тут я среди своих, могу позволить себе расслабиться.
– Ты действительно решил отдать ему архив? – спросила Лена перед сном, прижавшись щекой к плечу Розума.
– Да, а что? Он Каратаев и имеет на архив такое же право, как вы с матерью.
– И этот листок с чердака тоже?
Розум помолчал, заворочался и нехотя ответил:
– С листком я пока повременю. Посмотрим, как будут развиваться события.
Отставной бригадир Антон Петрович Самарин встречал генерал-поручика Левашова, своего старого однокашника, в своем имении Нелюдово. Старики расцеловались, поднялись на крыльцо с колоннами и прошли в гостиную. Левашов с удовольствием разглядывал стены, сплошь увешанные холодным оружием.
– Хорошо живешь, Антоша. Рад за тебя. Сколько душ-то у тебя?
– Полторы тысячи наберется.
– Богат, богат, как Крез… – Левашов одобрительно осматривал убранство барского дома.
– Да уж, спасибо тетке, оставила наследство, а то так бы в бревенчатых хоромах на полатях и помер.
– А помнишь, в полку на хлебе да на квасе, без жалованья? – мечтательно улыбнулся генерал.
– Да что, Иван, былое вспоминать… Ты зачем приехал-то? Ты же у нас важная птица. При светлейшем.
– При нем, дай ему бог до ста лет прожить. Ты с дороги-то покормишь? – Левашов хитро подмигнул Самарину. Бригадир пожал плечами и отдал распоряжения.
На обед подали копченых перепелов, грибков, капусты квашеной, рыбки соленой, холодную буженину, запеченных карасей, водки, настоянной на орешках, и несколько ягодных наливок.
– Извини, что по-простому, гостей не ждал.
Отобедав, старики уселись в гостиной пить глинтвейн.
– Перепела у тебя знатные, – похвалил столичный гость.
– Сашка настрелял, когда летом в отпуске был.
– Где он сейчас?
– К невесте уехал. Тут недалеко. Усадьба Старыгиных.
– Как он после ранения? Излечился? – продолжал расспрашивать однополчанин.
– Рука зажила, а головой мается. Удар был больно сильный. Я думаю, контузия.
