занятий будет такой. Сначала вы сожрете все неприличные слова, которые вы сказали при дамах, вместе с этими опилками. – Капитан показал на кучу опилок, которыми девочки чистили каменные полы кофейни. – А затем мы продолжим наши уроки.
– Опилкы? Ты у меня сычас гавно жрать будишь! – взвизгнул любитель нетрадиционного секса и бросился на кавторанга с кастетом.
Встречный справа уложил нападавшего прямиком в те самые опилки, от которых он так опрометчиво отказался. Добровольные защитники местного бизнеса ошарашенно смотрели на своего поверженного товарища.
– Ну что ж, я вижу, переговоры зашли в тупик. Давай, Максимыч, – дал знак кавторанг мичману Козлову.
Из грузовика посыпались матросы. Пассажиров «лендкрузера» обыскали и аккуратно уложили на грязном полу, а ребята Стригункова запаковали незадачливых переговорщиков в наручники.
– В опилки, в опилки их мордами кладите. Пусть свои помойные рыла прочистят, – подсказывал матросам Козлов.
– Ну суки, – рычал дядя Арчи. – Кровью заплатите. Своей и своих мокрощелок.
Козлов вогнал тяжелым флотским ботинком лицо дяди Арчи в опилочную кучу. От боли и унижения дядя взвыл.
– Ладно, кончай развлекаться. Грузи их в машину, – распорядился кавторанг.
– А мы их в расположение повезем? – озадаченно спросил старший группы Стригункова.
– А что же, их за вооруженное нападение на конвой в санаторий везти? – удивился кавторанг, укладывая конфискованные стволы в полиэтиленовый пакет. – Сдадим в особый отдел. Пусть разбираются.
– У-у, суки! – опять взвыл дядя Арчи, услышав про особый отдел.
В два часа ночи задержанного Арчила Кашраева ввели в кабинет каперанга Стригункова.
– Я требую, чтобы меня как гражданское лицо передали в органы МВД, – заявил Арчил с порога.
– А зачем вам в МВД? – приветливо спросил Стригунков. – У них знаете какие очереди? Вы бы допроса неделю ждали. А у нас красота. Только арестовали, а уже допрашивают. Нет, что ни говорите, флотский порядок с гражданским не сравнить. Каким образом вам стало известно о прохождении конвоя с секретным грузом?
– Каким грузом? Каким конвоем? Ты что мне шьешь, начальник? У меня же масть другая. Мы в кафе зашли, а там ваши краснофлотцы хулиганят.
– По нашим сведениям, кофейня «У Кати» работает в воскресенье с двенадцати дня. Каким образом вы вчетвером оказались ранним воскресным утром возле неработающего кафе? Откуда вам стало известно место предполагаемой остановки колонны?
– Да не было нам ничего известно! У нас стрелка была забита с хозяином кафе.
– Можете назвать имя?
– Да не знаю я имени. Они открылись на нашей территории, ну мы им стрелку и забили.
– С какой целью вы назначили встречу предполагаемому хозяину кафе?
– Так наша же территория, они платить должны!
– То есть с целью рэкета?
– Чего, какого рэкета?
– С целью вымогательства денежных средств у хозяев бизнеса с угрозой применения силы, – разъяснил Стригунков. – Так?
– Нет, не так.
– Значит, вы приехали с другой целью. С целью нападения на колонну, – торжествующе заключил каперанг. – Каким образом вам стало известно о прохождении колонны?
Кашраев обхватил голову двумя руками и стал стучать ею об стол.
– Не нападали, не нападали мы на колонну! Понимаешь?
– А зачем стволы с собой взяли? От девочек отбиваться? Давайте подытожим. Хранение огнестрельного оружия. Это раз. Нападение на офицера флота при исполнении служебных обязанностей. Два. Нападение на охраняемую колонну с целью захвата секретного груза. Три. Отказ от сотрудничества со следствием. Это четыре. – Стригунков вышел из-за стола и стал напротив Арчила. – Вы же опытный человек. Четыре срока. Как же вы решились на такой риск? На кого работаете, Кашраев?
– У-у, порву, сука, – вдруг зарычал дядя Арчи и бросился на Стригункова.
Его встретил прямой в челюсть, как две капли воды похожий на удар, успокоивший его товарища утром. Все-таки одна школа давала себя знать.
– Унесите задержанного, – приказал Стригунков, взял трубку телефона и набрал номер Сидоренко.
– Клиент скорее готов, чем нет, – отрапортовал он бодрым голосом. – Завтра приступаю к завершающей стадии операции. Но учти, я его могу держать только до завтрашнего вечера.
Между тем на родной земле задержанных царила некоторая растерянность. К обеду в кофейню заглянул молодой парень в черной футболке с аббревиатурой нью-йоркского управления полиции «NYPD» на груди. Он осмотрел джип, запаркованный у кафе, зашел в кофейню, внимательно осмотрелся внутри и спросил Таню:
– Где Арчил?
– Дядя Арчи? – невинно переспросила та.
– Да, где он?
– Он приезжал утром, но они уехали в военной машине.
– Что за машина? Откуда?
– Из Севастополя.
– А номера запомнила?
– Нет, – честно призналась Татьяна.
Они уже закрывались, а в понедельник у них был выходной. Девочки вышли из кофейни. Парень в футболке садился в «жигули», за рулем которых был уже знакомый красавец-капитан из милиции.
В понедельник в течение дня Кашраева еще раза четыре приводили на допрос, но каперанг был занят. Кашраев каждый раз подолгу ждал в коридоре на тесном складном стульчике перед кабинетом особиста. Он то и дело проваливался в сон, но каждый раз дежурный матрос его вежливо будил, теребя за плечо:
– Проснитесь. Здесь спать нельзя.
Наконец в три часа совсем сомлевший от бессонницы и обрушившихся на него неприятностей Кашраев сидел на уже знакомом стуле. Челюсть свою он после ночного допроса почти не чувствовал и хмуро смотрел мимо каперанга куда-то в угол.
– Вот дело на вашу диверсионную группу, Кашраев. – Каперанг показал на белую папку с бумагами. – Все твои подельники указывают на тебя как руководителя группы и уже подписали показания. Военнослужащие, сопровождавшие колонну, также подтверждают, что ты руководил действиями нападавших. Мы не знаем пока, на кого ты работаешь, но кое-какие материалы на тебя у нас есть. Вот твои фотографии вместе с неким Роном Лесли, туристом из США. Вы с ним здесь курите на крыльце ресторана гостиницы «Ореанда». Рон – бывший сотрудник ЦРУ. А вот показания уборщицы гостиницы. Мистер Лесли решил прогуляться глубокой ночью по набережной, где имел продолжительную беседу с лицами кавказской наружности. Так что хозяев ваших найти большого труда не составит, Кашраев. – Стригунков похлопал по папке с показаниями. – Сегодня до девятнадцати ноль-ноль я обязан передать дело в военную прокуратуру. И как только это произойдет, колесо повернуть назад уже не удастся.
Кашраев угрюмо молчал и упрямо смотрел в сторону от каперанга.
– Но мы можем договориться.
Руководитель диверсионной группы без всякого выражения посмотрел на Стригункова.
– Вот, посмотри. – Каперанг придвинул к Арчилу бумаги. – Это примерная схема работы вашей группировки. Здесь откаты ментам. Мне надо, чтобы ты вписал суммы и фамилии. И расписался в конце каждого документа. Объясняю, для чего это нам надо. Чтобы, во-первых, быть уверенными, что с нашими людьми и с их бизнесом ничего плохого на вашей земле не случится.
Взгляд диверсанта Кашраева постепенно приобретал осмысленное выражение, и он внимательно
