Голос хозяина заставил шута выпрямиться. Он шагнул вперёд и растянул губы в вопрошающей улыбке. Кристер слегка повернулся, подтолкнул Артёма в спину, и тот оказался рядом с длинноусым мужчиной. Камиец аж крякнул от удовольствия.
- Это большая честь для меня, Ваше сиятельство. - И не в силах противиться порыву, он схватил шута за подбородок, развернул к себе и всмотрелся в знакомое лицо. - Похож, прямо жуть берёт!
Потеряв из вида хозяина, Тёма запаниковал: вырвался из рук длинноусого, отскочил в сторону и проворно юркнул за спину графа. Вцепившись в бархатный плащ, шут изогнулся, как вопросительный знак, и умоляюще посмотрел в глаза Кристеру:
- Это он виноват, господин. Я хотел смотреть на Вас.
Граф за ухо выдернул Артёма из-за спины и отвесил ему подзатыльник:
- Не смей хвататься за меня, Дурак! От тебя не убудет, даже если почтенный Таубор стукнет тебя разок-другой!
Шут покорно кивнул и исподтишка зыркнул на длинноусого. В его взгляде было столько ненависти и угрозы, что Таубор невольно попятился и покосился на Кристера. Но граф сделал вид, что ничего не заметил. Одарив шута оплеухой, от которой бубенцы надрывно тренькнули, он выжидающе посмотрел на хозяина дома.
- Прошу Вас, Ваше сиятельство! - воскликнул тот и с поклонами повёл высокородного гостя по мраморной дорожке.
Гвардейцы отсалютовали графу и выстроились у фонтана, а шут, потирая затылок, поплёлся к особняку. 'Не видать мне ужина, как своих ушей, - горестно думал он, сверля спину графа глазами. - Так я совсем от голода помру. Тарелка супа за день - издевательство! А ведь мне ещё прыгать и кувыркаться. И песни орать'. Погружённый в нерадостные думы, шут вошёл в просторный зал, облицованный розовым, белым и голубым мрамором и едва не расплакался, увидев широкий длинный стол, заставленный разнообразными кушаньями. Взгляд голодного шута скользнул по огромному блюду, на котором, точно бутоны, желтели и розовели ломтики сыра и ветчины; пробежался по хрустальным салатницами, увенчанными разноцветными горками; по овальным тарелкам с огромными рыбинами; по вазочкам с паштетами, соусникам и вожделенно замер на середине стола, где в окружении овощей и зелени покоилась запеченная туша кабана.
- Дурак!
Шут оторвал взгляд от мяса, рысцой подбежал к графу, плюхнулся на пол возле его ног и уставился на блестящие кожаные сапоги, ибо смотреть на еду было невыносимо. 'И почему они всё время жрут? Поели бы, а потом песенки слушали!' - тоскливо подумал он и сглотнул.
Кристер покосился на принца, нахмурился и, взяв кусок ветчины, швырнул его на пол. Артём просиял. Он в мановение ока проглотил лакомство и счастливо выдохнул:
- Спасибо, хозяин.
Но граф уже отвернулся. Тёма облизнул солёные губы, опёрся локтями на колени и положил подбородок на распахнутые ладони. 'Ну и вкуснятина… Не то, что суп из овсянки. Вот бы заполучить целое блюдо. И всё одному мне!' Шут ещё раз облизнулся, приподнял голову и быстро оглядел сидящих за столом мужчин. Вместо того, чтобы поглощать доступную еду, они почему-то смотрели на графа. 'Наверное, мой хозяин самый важный человек в Камии, - с удовольствием отметил Артём и опустил взгляд. - Мне повезло служить ему. Жаль только, что он не разрешает мне поесть мяса'. Шут тяжело вздохнул, поскрёб подошву мягких замшевых ботинок с загнутыми мысами и начал загибать пальцы, считая, сколько прошло дней после отъезда Димы.
Болезненный пинок оборвал счёт. Артём упёрся руками в пол, чтобы сохранить равновесие, а потом, повинуясь требовательному взору хозяина, вскочил и ринулся на середину обеденного зала.
- Да здравствует великий правитель Крейда! - с бешеной улыбкой проорал он, кувыркнулся и приземлился на колени, широко раскинув руки. - Все мы - пыль под твоими ногами!
Артём посмотрел на Кристера, склонил голову и, одним прыжком оказавшись на ногах, запел. История о селянке, полюбившей медведя, была проста и безыскусна, но шут гримасничал, кривлялся и так уморительно изображал женщину, её рогатого мужа и лесного кавалера, что камийцы катались от смеха. Даже граф соизволил улыбнуться, и Тёма, желая закрепить маленькую победу, утроил усилия. Точно заведённый, он скакал по залу, выделывая уморительные коленца, ходил на руках, жонглировал и танцевал. И ни на минуту не прекращал петь.
Спустя час шут был мокрым, как мышь. От громкого пения горло саднило. Отчаянно хотелось пить. Но Артём не мог остановиться без приказа. Он посматривал на хозяина, с нетерпением ожидая позволения сесть, но Кристер, как назло, с увлечением следил за его выступлением. Радость и отчаяние переполняли шута: с одной стороны сбылась его мечта развеселить хозяина, но с другой он боялся, что оголодавшее тело подведёт его, и он испортит впечатление неуклюжим падением или сорванным голосом. И в душе начал расти ужас. Артём вертелся, словно уж на сковородке, а силы стремительно таяли. Он прошёлся на руках перед столом, сделал колесо, проорал похабный куплет и хотел закончить номер дурашливым кувырком, но руки предательски дрогнули, и Тёма растянулся на полу, ударившись лбом о паркетные доски. Зрители рассмеялись и зааплодировали, решив, что падение - задумка шута, а Кристер презрительно оскалился. Артём насколько мог быстро поднялся, поклонился хозяину и начал было новую песню, но из горла вырвался хрип.
- Заткнись! - рявкнул граф, и шут едва не заплакал от счастья.
Он надеялся, что ему позволят передохнуть и дадут хотя бы глоток воды, однако Кристер не подозвал шута, и Артём, понурив голову, остался стоять перед столом. Граф как-то странно посмотрел на него и продолжил есть. 'А вдруг он чего-то хочет, а я не понимаю? - с досадой подумал Тёма, потрогал вздувшуюся на лбу шишку и вздохнул: - Вот непруха!'
- Гриди! Прикажи седлать лошадей! - неожиданно произнёс Кристер, и министр пулей вылетел из-за стола.
Артём приготовился следовать за хозяином, однако тот не двинулся с места. Проводив министра взглядом, граф повернулся к длинноусому и насмешливо поинтересовался:
- Скажи-ка мне, Таубор, сколько бааров ты украл у меня за три года мэрства?
Длинноусый вскочил и рухнул на колени, по-бабьи заломив руки:
- Повелитель! Да как вы могли подумать?
Шут склонил голову к плечу и стал с любопытством наблюдать за набирающей обороты драмой.
- По-твоему, я намерено оговариваю тебя, Таубор? - зло рассмеялся Кристер, и лицо его стало жёстким и беспощадным.
Мэр побледнел и завопил:
- О, нет, Ваше сиятельство! Я ни на миг не усомнился в искренности Ваших слов! Но меня окружают завистники, граф! И я догадываюсь, чьих это рук дело! Это Картрайт и Бовз! Они мечтают пустить меня по миру! Не верьте, правитель! Не верьте им! Я самый преданный Ваш слуга!
- Бароны Картрайт и Бовз здесь ни при чём, - сухо произнёс граф, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист и уронил его под ноги мэру.
Таубор коршуном кинулся к бумаге, дрожащими руками расправил её и приглушённо застонал. 'Попался, ворюга', - с весёлым злорадством подумал Артём и осторожно переступил с ноги на ногу.
Оттягивая неизбежное, мэр медленно читал ровные строки обвинения, и его лицо то краснело, то бледнело. Артём чувствовал, как внутри длинноусого закипает безысходная решимость, и растерянно теребил оранжево-красный манжет. 'Что происходит? Почему Кристер прогнал Гриди? Почему он разбирается с вором один? Он что, не понимает, что это опасно? Один против… - Артём обвёл взглядом камийцев, -…пятнадцати? А ещё рабы…' Шут беспокойно потёр руки - Кристер был суровым хозяином, но менять его не хотелось. Длинноусый Тёме не нравился категорично. 'Ещё продаст куда-нибудь, и как Дима отыщет меня?' Не сводя цепкого взгляда с Таубора, он сделал несколько крохотных шажков к столу и замер, прикидывая, успеет ли дотянуться до ножа.
Кристер покосился на принца, и краешки его губ дрогнули в улыбке.
- Дочитал? - язвительно поинтересовался он у мэра.
- Да, повелитель. Всё написанное - ложь! - не поднимая головы, ответил Таубор, выронил лист и выхватил из-за пояса кинжал.
