Но, прежде чем мэр успел пустить оружие в ход, в воздухе просвистел столовый нож и по самую рукоять вонзился ему в грудь. Таубор растерянно посмотрел на графа и завалился на бок.
- Молодец, шут! Продолжай, - ухмыльнулся Кристер, и ободрённый похвалой Артём схватил со стола следующий нож.
- Пощади, повелитель! - нестройным хором завопили камийцы, но граф не стал останавливать шута.
С мечтательной улыбкой он наблюдал, как столовые ножи с ошеломляющей скоростью прыгают в руки шута и вонзаются в сердца и шеи людей. У камийцев не было ни единого шанса: и господа, и прислуживавшие им рабы умерли почти одновременно. С удовлетворением оглядев мёртвые тела, шут преклонил колени и обратил горящий взор на графа:
- Для меня не существует никого, кроме тебя, хозяин! Вся моя жизнь принадлежит тебе. Приказывай, и я исполню, ибо ничто не радует меня так, как твоя улыбка! Спасибо, что позволил мне убить предателей. Убивать мне нравится больше, чем шутить.
Кристер с затаённой надеждой посмотрел на крохотные белые искры, тускло мерцающие в глубине шоколадных зрачков и тихо спросил:
- Как твоё имя?
- Дурак, - поспешно ответил Артём, старательно подавляя желание встать и расправить плечи.
- Скажи мне своё настоящее имя!
Шут отшатнулся, прижал ладони к груди и жалостливо проскулил:
- У меня одно имя, данное Вами, хозяин.
- Посмотри вокруг, принц! Посмотри внимательно. Видишь людей, которых ты убил?
- Да.
- Тебе ничего это не напоминает?
- Не надо, хозяин, - прошептал Артём, с трудом отводя глаза от залитых кровью тел. - Я убил их, чтобы спасти тебя, а не потому, что я… - Он осёкся и со страхом взглянул на графа.
- Кто ты? - с нажимом повторил Кристер, и, распластавшись на полу, Тёма зарыдал.
Он вопил и рычал, постанывал и хныкал, а золотые бубенцы судорожно звенели, словно умоляя шута прекратить истерику. Лицо графа разочарованно вытянулось.
- Кретин! - выплюнул он и, яростно сверкнув глазами, ринулся к заклятому другу.
Удары сапогов обрушились на Артёма, точно молоты на наковальню. Он дико взвизгнул, но не сделал попытки уклониться. Лишь обхватил голову руками и поджал ноги к животу. Его смирение распалило графа. Обливаясь потом, он избивал сына великого Олефира ногами и с пеной у рта орал:
- Ты всё помнишь! Ты притворяешься! Ты знал Катарину! Ты убил её!
Кристер остановился, перевёл дыхание и сплюнул. Еле слышно поскуливая, Артём перекатился на живот, подполз к хозяину и окровавленными губами припал к голенищу его сапога:
- Простите.
Граф со злостью оттолкнул шута и направился к дверям, бросив:
- За мной!
Артём встал на четвереньки и закусил губу, чтобы не заорать от боли. Тело ломило, каждая косточка и мышца взвывали о милосердии, но маг упрямо поднялся на ноги и потащился за хозяином. Плечи его вздрагивали от беззвучных рыданий, губы тряслись. Тёма не мог понять, в чём он провинился. Ему хотелось спросить об этом Кристера, но он боялся, что будет только хуже. Выбравшись из дворца, шут то ли сошёл, то ли сполз по мраморной дорожке на розовую площадь и заковылял к пони.
- А ну стой! - гаркнул граф, и Тёма рухнул на колени в двух шагах от лошадки.
Шмыгая разбитым носом, он болезненно кривился и шмыгал снова, не в силах остановиться. Когда же над ним нависла широкоплечая фигура графа, шут от страха начал икать. Кристер схватил Артёма за шкирку, поднял на ноги и с яростью взглянул ему в лицо:
- Мне противно смотреть на тебя, Дурак!
Кулак графа врезался в лоб шута, и Артём упал на спину, захлёбываясь собственной кровью. От боли он перестал что-либо соображать. Шут слышал рассерженный голос хозяина, но неодолимая боль сковала тело, не позволяя ни пошевелиться, ни закричать. Закрыв лицо руками, Тёма приготовился умереть. Он был уверен, что сейчас хозяин добьёт его. 'Прости, Дима… И прощай…' - мысленно прошептал временной маг и милосердное сознание покинуло его.
Кристер пнул безвольное тело ногой и тихо выругался.
- Я был уверен, что он готов очнуться. Придётся купцу ещё постараться.
Граф повернулся к гвадейцам:
- Отвезите его в замок и бросьте к Джомхуру.
Двое солдат подхватили бесчувственного шута, кинули поперёк седла, и Кристер отвернулся: он устроил целый спектакль в надежде пробудить принца Камии и проиграл. Ругая себя за спешку, граф вскочил на коня и неторопливо направился к воротам. Он смотрел вслед гвардейцу, который увозил безумного принца, и хрипло бормотал:
- Скоро, Артём. Очень скоро…
Артём открыл глаза и пронзительно вскрикнул: прямо над ним висело знакомое безгубое и безносое лицо. Отчаянно перебирая руками, шут попытался отползти от Джомхура, но упёрся в стену и взвыл от бессилия и страха. Харшидец немного отодвинулся, прикрыл безгубый рот изуродованной рукой и мягко проговорил:
- Не стоит пугаться, Ваше высочество, это всего лишь я, Ваш покорный слуга.
- Пожалуйста, не говори ничего.
- Хорошо.
Джомхур пересел подальше от шута, придвинул к себе миску с баландой и кувшин с водой. Увидев еду, Артём тотчас забыл обо всём. Он подобрался поближе к узнику, жадно взглянул на бурую жижу в миске и облизнулся. Джомхур хрипло усмехнулся:
- Вы голодны, мой принц?
- Да.
- А что помешало законному правителю Камии как следует подкрепиться?
Артём резко мотнул головой:
- Я Дурак! Это он принц!
- Кто? - насторожился работорговец. Он жаждал получить ответ, ибо впервые шут графа Кристера поддержал разговор.
Тёма задумчиво потёр шишку на лбу:
- Я, но в плаще.
- Вот видите, Ваше высочество. Вы сами понимаете, что Вы принц. Осталось сделать всего один шаг: признайте себя сыном Олефира, и Вы сокрушите Кристера.
- Зачем? Он мой хозяин. Моя жизнь принадлежит ему.
- Глупости! Это ты его хозяин!
- Я?
- Да! - Джомхур с поклоном вручил принцу миску и, глядя, как тот заглатывает вонючую жижу, размеренно проговорил: - Никто не смеет держать в плену столь могущественного мага, как Вы, правитель. Объявите о своём возвращении, и мир падёт к Вашим ногам. Никто не усомниться в Вашем праве на камийский престол, если Вы сбросите шутовской наряд и облачитесь в чёрные одежды. Никто! И я первый присягну Вам, как уже присягал Вашему отцу - великому Олефиру!
Артём облизал миску, запил баланду водой и с благодарностью посмотрел на работорговца:
- Спасибо, дружище. Ты спас меня от голодной смерти.
Джомхур огорчённо вздохнул: принц не услышал ничего из того, что он говорил. Однако харшидец не отступил и, собравшись с духом, заговорил вновь:
- Никто не вправе держать в плену столь могущественного мага, как Вы, правитель…
Артём согласно кивал. Он утолил голод и в благодарность за помощь внимательно слушал купца. 'Делать-то всё равно нечего', - рассеяно думал он, перебирая пальцами длинные рога колпака. Да и представлять себя в образе сильного и могущественного мага шуту нравилось. Правда, мечтать он позволял
