фокусируясь на собственных жизнях и ведя образ жизни, исполненный уважением ко всему живому.
Почему у одних людей развивается сопереживание к судьбам животных, а у других — нет? Освободители считают, что это зависит от того, кто такие эти люди, каковы их жизненные ценности, насколько они открыты и до какой степени они развращены жестокими социальными институтами. Что делает людей расистами или сексистами? Те же силы, что побуждают их пренебрежительно обращаться с животными.
Для освободителей это означает, что если ты не сопереживаешь животным, по крайней мере до определенной степени, значит, ты не воспримешь никакой аргумент в пользу уважения их независимости. Кроме того, животные беззащитны и представляют собой простую мишень для человеческого контроля, так как не могут дать сдачи. Освободители считают, что эти два факторы — основные препятствия при изменении отношения людей к животным. Эффект, который эти преграды уже оказали, выразился в том, что вся история человечества стала бесконечным наследием угнетения и эксплуатации животных. Человеческая жестокость по отношению к ним и к себе подобным, которые не могли за себя постоять, была нормой жизни с начала известных нам времен. Для освободителей очевидно, что препятствия, мешающие людям развить чуткость к нуждам животных, непреодолимы.
Вывод, который освободители сделали из своего изучения человеческой природы, таков: единственный способ остановить угнетение животных — это создать страх возмездия за подобные действия. Животные не могут мстить сами, поэтому освободители выступают их представителями. Иными словами, освободители считают, что мирное урезонивание не поможет, поскольку люди движимы чувствами, а не логикой, и они склонны подавлять окружающих. Поэтому акции возмездия — это единственное эффективное средство. Страх и боль расправы в состоянии превзойти экзистенциальный страх перед тем, что без контроля над животными не будет удовлетворения. Эксплуататоры вспоминают о хороших манерах только тогда, когда слабые становятся сильными. Люди будут уважать животных либо потому, что любят их, либо потому, что будут бояться того, что произойдет с ними, если они не будут обращаться с ними достойно. История показывает, что именно так люди всегда строили отношения друг с другом.
Позволю себе ответить на кое-какие возражения против аргументов освободителей. Одно из них обычно поступает от людей, которые утверждают, что «любят» животных, но, тем не менее, хотят и стремятся убивать их ради пищи. Например, я знаю фермершу, которая выращивает свиней и «любит» поросят на протяжении всей их жизни до самой мясной лавки. Еще у нее по два года, как домашние питомцы, живут телята, а потом они «оказываются в морозильнике». Разве могут люди одновременно любить животных и так поступать с ними?
Конечно, нет, говорят освободители! То, что испытывают к животным такие личности, нельзя называть любовью. Люди мотивированы корыстью, когда стараются максимизировать удовольствие и минимизировать боль. Если позволить свинье жить какое-то время — это приятно, значит, у свиньи появляется шанс. Но если свинья на вкус более привлекательна, чем живая, тогда берегись, свинья.
Этот нюанс также поднимает важный вопрос относительно сопереживания. Освободители ощущают, что многие так называемые «любители животных» не отождествляют себя с животными и не сопереживают им, а только распространяют на животных свои собственные убеждения, касающиеся того, что, по их мнению, животные должны чувствовать.
У меня есть личный опыт, живописующий этот аспект. Одним «любителям» лошадей как-то рассказали о коне, которого плохо кормили, и они пришли в ярость от того, что полиция отказалась вмешаться. Они казались людьми, неравнодушными к нуждам лошади. Однако они удивили меня, когда я спросил их: «Что вы думаете по поводу лошадей, которых заставляют катать туристов?» Они не обрушились на эту практику с тирадой, сетуя на то, что подобное обращение с лошадьми — это поддержание рабства и кощунство. Вместо этого они ответили: «Об этих лошадях заботятся. Их хорошо кормят, за ними достойно ухаживают. И они — рабочие лошадки. Едва ли они были бы счастливы, если бы не работали».
Освободители интерпретируют подобные проявления как иллюстрацию того, что люди могут бесконечно дурить себя, думая, что они испытывают сопереживание, в то время как они проецируют на других свои ощущения и предположения относительно того, кто что, по их мнению, чувствует. Сколько раз вы испытывали сильные эмоции после какого-то волнующего события, и кто-то обязательно говорил, — причем ошибался при этом, — что знает, каково вам? Вот как работает эта проекция. Люди обращаются с окружающими, исходя из собственной реальности, вместо того, чтобы пытаться действовать в рамках их реальности. Большинство людей не имеет даже приблизительного представления о том, что чувствуют окружающие. Они используют разум, чтобы строить предположения, отталкиваясь от того, что знают, кто вы и как вы реагируете на определенные ситуации.
Но сопереживание не имеет ничего общего с работой мозга. Это способ общения, для которого не требуются слова. Это происходит интуитивно. Имея дело с обществом, которое недооценивает интуицию и переоценивает интеллект, не стоит удивляться тому, что люди не развили навыки сопереживания.
Вот почему люди могут любить свиней и при этом говорить, что убивать их ради мяса — это нормально. Если они будут чувствовать, что в этом нет ничего зазорного, и проецировать свои ощущения на свиней, тогда они смогут убедить себя в том, что сами свиньи каким-то образом тоже нормально себя чувствуют в связи с этим. Дальнейшая поддержка этой иллюзии проявляется в неспособности свиней ответить на ложные умозаключения словами, объяснив, что предположения о чувствах, которые им приписывают, ошибочны.
Освободители уверены, что подлинное сопереживание окружающим затруднено. Оно требует терпения, незамутненного разума и желания увидеть реальность иначе — такой, какой ее видят другие. Это задача достаточно сложна для людей, даже когда они взаимодействуют с себе подобными. Мы получаем напоминание об этом всякий раз, как вступаем в контакт с другой культурой. Внезапно наши представления о нормах поведения перестают быть незыблемыми. Но общение с другими человеческими культурами — это еще сравнительно просто. Взаимодействие с животными намного сложнее. Поведение крыс, летучих мышей и норок поистине чуждо человеку.
Освободители утверждают, что взгляд мира глазами животного требует отказа от антропоцентрического подхода в рассмотрении нас и других созданий и принятии биоцентрического видения мира. Мы можем так никогда и не понять поведение всех существ, но мы должны осознавать, что мы живем на одной планете и имеем дело с единой физической реальностью. Чем больше мы воспринимаем себя, как животных, связанных с другими созданиями, а равно и с растениями, водными потоками, камнями, облаками и всей природой в целом, тем выше будет наша эффективность в истинном погружении в чувства наших братьев и сестер.
Освободители думают, что для большинства людей это непосильная задача, потому что большая часть людей живет в своих собственных мирках и не знает, как общаться с окружающими. Таково следствие отчуждение от природы, в том числе от их собственной животной натуры. Чем больше отчужден человек, тем меньше его способность отождествить себя с другими людьми или с животными. Это происходит потому, что отождествление требует понимания себя. Проще говоря, чтобы понять, чего хотят другие, сначала нужно понять, чего хочешь ты.
Чтобы сделать сопереживание животным еще менее возможным, людям талдычат, насколько они отличаются от других биологических видов. У людей есть душа, у животных — нет. У людей есть мысли и чувства, у животных — нет. Мы сотворены по образу и подобию Божьему. Мы наделены правом доминировать над другими животными. Мы — избранные создания.
Даже разграничение между людьми и животными, которое поддерживается зоозащитным движением, подразумевает, что мы отличаемся от них. В результате люди не воспринимают как животных животными. Как может кто-то развить в себе сопереживание тем, от кого он по определению разительно отличается? Освободители утверждают, что это невозможно.
Освободители считают, что сопереживание необходимо для нравственного поведения. Преграды на пути к истинному сопереживанию затрудняют нравственное поведение людей по отношению к животным даже в случае добросовестных личностей, не говоря уже о незаинтересованных представителях нашего вида.
