Они специально предупредили, что говорить будут только с ней.
Кейт чувствовала себя опустошенной, измученной. После того звонка они не смогли уснуть, всю ночь думая о предстоящей встрече. Она открыла сумочку. Рядом с пачкой сигарет лежал толстый запечатанный конверт. Кейт отчаянно сжала его в руке, словно этот конверт мог спасти их. Всё равно она надеялась, что именно так и будет.
Она закурила и откинулась, прикрыв глаза, прислушиваясь к гулу двигателя и шороху шин по шоссе.
Фрэнк вёл машину очень осторожно. Дорога, уже проселочная, вилась по краю ущелья. Крутые повороты обрывались в бездну.
И вдруг они увидели указатель: Астарот. Буквы были едва различимы. Еще несколько поворотов, и они приехали.
На первый взгляд поселок напоминал небольшой университетский городок. От большого здания в глубине — по-видимому, административного — веером расходились дорожки к домам. Дорожки были в прекрасном состоянии, газоны аккуратно подстрижены. Дома выглядели чисто и аккуратно — на вид им было не больше четырех-пяти лет.
Но в облике городка было нечто необычное. Прежде всего гигантский металлический крест метров пятнадцать в высоту. Он возвышался на крыше главного здания. На каждом из корпусов стоял такой же крест, но поменьше.
Необычной была и высокая ограда из металлической сетки, окружавшая поселок. Единственные ворота были плотно закрыты. Снаружи ручки не было: отпирались они только изнутри.
На воротах висела табличка:
Вход воспрещён.
Ворота и ограда под напряжением.
Опасно для жизни.
Рид затормозил.
Кейт прижалась к нему. Она дрожала.
— Фрэнк, мне страшно. Я не могу.
— Надо, Кейт, дорогая.
— Но я не могу, одна я боюсь.
— Я бы с радостью пошёл вместо тебя, но ты же помнишь, что они сказали по телефону. Ты должна быть одна. Разве можно уехать, так и не увидев его?
— Нет, — прошептала Кейт. — Только не это.
— Тогда иди. Ты мать. Может быть, он тебя послушается. Поговори с ним. Объясни ему. И ничего не бойся. Я с тобой.
Она вышла из машины и медленно пошла к воротам.
Ворота приоткрылись, затем бесшумно закрылись за ней.
За воротами никого не было. Казалось, посёлок вымер. Тишина казалась неестественной и зловещей. Её нарушал лишь скрип гравия на дорожке под её ногами. Она чувствовала, что покрывается испариной.
Из большого здания навстречу ей вышли четверо. В грубых монашеских балахонах, они показались Кейт страшным видением из времён Инквизиции.
Они медленно подошли и остановились, молча глядя на неё.
Наконец старший, седобородый старик, подпоясанный белой веревкой, поднял руки и сложил указательные пальцы в знаке креста.
— Господь любит тебя, — сказал он.
Остальные приветствовали её тем же жестом и словами.
Кейт была ошеломлена. Она не знала, что сказать в ответ.
Наконец она решилась:
— Меня зовут Кейт Рид. Мне было назначено приехать к десяти часам…
— Ты находишься на святой земле, — заговорил старик. — Она носит библейское имя Астарот. Мы все — Души Господни, смиренные ученики святого Учителя, Посланника Господа нашего Иисуса Христа. Мое имя Нехемия, я — Первый Старец Астарота.
Он взглянул на своих спутников и продолжал:
— А это — Наставники: Зедекия, Хаттуш и Азарий… Ты привезла деньги?
— Да.
— Ты можешь отдать их мне.
Кейт посмотрела в глаза старику.
— Сначала я должна увидеть своего сына.
— Сына? Кто он?
— Джефф Рид.
— Твой сын умер.
— Умер? — У Кейт перехватило дыхание.
— Джефф Рид умер. Это было его имя во грехе. Его больше нет. Есть Симеон.
— Симеон?
— Когда он присоединился к Душам Господним, он обрел другое имя — в Воскресении Симеона, но это не твой сын.
— Как не мой?
— Он не принадлежит тебе больше. Ты была лишь его матерью во грехе. А в Воскресении он принадлежит Господу.
Первый старец вновь протянул руку.
— Дай мне деньги, как того требует Симеон.
Внезапно страх Кейт прошёл, теперь она чувствовала только гнев.
— Я должна увидеть моего сына. Я настаиваю. Если я не увижусь с ним, денег вы не получите.
— Хаттуш, призови Симеона.
Один из Наставников повернулся к главному зданию и сделал знак рукой. Кейт увидела, как из дверей вышел её сын.
Его вид потряс её. Он был неузнаваем. За месяц, что он провёл здесь, Джефф исхудал, лицо его стало бледным, как у заключённого, волосы отросли и спутались. Но самым страшным был его взгляд — остановившийся, неживой; остекленевшие глаза. Он смотрел сквозь Кейт, словно не узнавая её. На нем был такой же балахон с капюшоном, но веревочный пояс был не белым, как у Старца, и не красным, как у Наставников, а зелёным.
Скрестив пальцы, он приветствовал Первого Старца:
— Господь любит тебя, Нехемия.
— Господь любит тебя, Симеон. Сюда приехала твоя мать во грехе. Она привезла деньги. Но она не хочет отдать их Церкви и требует встречи с тобой. Мы не хотели подвергать тебя этому испытанию, но пришла пора узнать, готов ли ты к нему.
— Джефф, — прошептала Кейт. — Боже мой, Джефф…
Его глаза скользнули по её лицу.
— Не зови меня Джефф. Моё имя Симеон.
— Джефф, прошу тебя…
— Симеон! — его голос внезапно зазвучал гневом и ненавистью. — Ты и мой отец во грехе никогда не понимали меня. — Джефф уже кричал на неё. — Ты мне не мать! Ты — воплощение зла, дочь дьявола, исчадие ада. Блудница, предающаяся разврату с сыном Сатаны, с похотливым животным, которое было моим отцом во грехе. Наша семья — это грязь и мерзость. А я обрёл Воскресение во Христе. Я посвящаю Господу нашему свою душу. Тебя же я не знаю…
Джеф взглянул на первого старца, и так же неожиданно приступ ярости кончился. Он протянул руку:
— Дай деньги.
Она смотрела на него, не в силах поверить в то, что видела и слышала. Она торопливо раскрыла
