Дары некроза

бесполезные цилиндры, и вернулся к изучению вооружения.

Роди и Айза тоже расселись по местам.

И вдруг снова раздался рев, красные всполохи озарили рубку.

Изобретатель взглянул исподлобья и растянул губы в демонической улыбке. Смуглое лицо и всклокоченные волосы придавали ему вид мстительного божества, собравшегося поразить молнией нечестивцев на грешной земле.

— Так, полдела сделано! — Он стал стремительно водить по «живому окну» пальцами. — А теперь вернемся к гетманам… Давайте помогайте мне запустить эти крылатые патроны!

— Эй! — удивленно сказал Роди. — А у меня тут еще другое «окно» гетманов показывает.

Шави подскочил к нему. В «живом окне» возник крест из тонких прямых линий зеленого цвета, рядом виднелись какие-то черточки и слова. Повинуясь подспудному желанию управлять машиной так же, как это делал Шави, Роди положил пальцы на свое «окно» и провел рукой слева направо. Перекрестье послушно скользнуло следом, не оставляя сомнений в том, что перед ними прицел, и остановилось в центре медленно ползущей, вооруженной до зубов толпы.

— Вон там тоже картинка появилась, — подала голос Айза и показала на дальний стол. — Какие-то квадратики. Зеленые, красные, синие и мигающие.

— Погоди, — быстро сказал Шави и направился к третьему «окну». — Иди сюда, Айза, будешь тут нажимать.

— На что?

— На это, — показал изобретатель.

Девушка легко пробежала тонкими пальцами по своему «живому окну». Где-то внутри машины пришли в действие древние механизмы. Сильная вибрация пронизала весь корпус корабля.

— А может, не стоит такое опасное оружие выпускать? — с тревогой спросил Роди. — От него даже корабль воет…

— Ничего, пусть получат по полной, — ответил изобретатель, разглядывая колонну гетманов в своем «живом окне».

Айза тем временем продолжала что-то нажимать. Внезапно бронеставни, закрывающие все обзорные окна, поползли вверх. Стало хорошо видно не только многочисленные барханы в легкой дымке опускающегося вечера, но и огромное темно-красное небо, и многочисленные надстройки на палубе древней машины, и длинные блестящие фермы, поднявшиеся откуда-то снизу справа и слева от рубки и застывшие под углом к горизонту. Еще одна такая ферма выдвинулась из палубы впереди, почти на самом носу корабля. На фермах, наполовину скрытые блестящими полозьями, в несколько рядов лежали достаточно большие патроны — по доброй двойной дюжине на каждой. Их лоснящиеся в красном свете заката светло-желтые бока показались Роди хищной улыбкой довольной машины, соскучившейся по настоящей войне.

— Отлично, девочка! — воскликнул Шави.

Перед Роди в «живом окне» перекрестие стало красным и начало пульсировать. Вверху «окна» появился мигающий красный же квадрат.

«Ну, корабль, не подведи!» — мысленно взмолился Роди, касаясь квадрата пальцем.

И корабль не подвел. Наверное, во времена своей молодости он считался обычной боевой единицей, вроде «тевтонца» или бронецикла, но сейчас в этой бескрайней пустыне не было ничего, что могло бы сравниться с ним по красоте и огневой мощи. И вот, словно ощутив свою исключительность, древняя машина расправила огненные крылья, хлестнула ими по окрестным барханам, сплавляя воедино сухой ил, песок и камни, взревела дурным демоном и метнула вперед и вверх сразу три огненные стрелы.

Волна пламени залила все пространство снаружи, полыхая в обзорных окнах с неистовством непрерывно раздуваемой кузнечной топки. От мощной вибрации сотрясались пол и стены. Жуткий рев нескольких глоток, луженных не иначе как в пламени Погибели, быстро удалялся, но вступали новые, не менее страшные голоса, распевающиеся в душераздирающем унисоне. Сквозь передние обзорные окна были видны бесконечно длинные дымные следы, уводящие в алое небо, а над ними, где-то далеко вверху, сверкало бело-желтое неистовое сияние, готовое соперничать с самим солнцем.

Первая волна пламени еще не успела опасть высокими гребнями, как на смену ей пришла вторая. Со всех сторон, куда ни глянь, бушевал огонь. С надсадным воем машина снова выплюнула вперед и вверх огненные стрелы. В этот раз Роди хорошо разглядел темные силуэты снарядов, оседлавшие яркие красно- желтые языки. Новые струи дыма заволокли небо.

Кажется, он закричал. От страха и восторга одновременно. И еще от какого-то нового чувства, которого не понимал, но оно переполняло все его существо. Разинув рот, приподнялся в своем кресле Шави. Наверное, он тоже кричал. Закрыв глаза и прижав руки к ушам, визжала Айза. Все это Роди только видел: все звуки в рубке перекрыла новая звуковая волна. Теперь он различал в этом всеобъемлющем и всё подавляющем звуке короткий взрыв выстреливаемого патрона, лязг металлических платформ, далекий вой стремительно удаляющихся огненных стрел и хлопки гуляющего по палубе пламени.

С того момента как Роди нажал на красный квадрат, прошло не больше пяти ударов сердца, а машина метнула в небо следующую, уже третью по счету, партию патронов. Скорость и кипучая энергия, с которой бешеные штуковины покидали свои гнезда на фермах, поражали воображение гораздо сильнее, чем все увиденное Роди до этого. Мелькнула мысль, что, окажись на пути патронов летающая платформа, ее смело бы в сторону и мгновенно разорвало на куски.

Сплошным огненным потоком неслись к далекой цели всё новые и новые снаряды. Их дымные хвосты приглушили свет солнца и скрыли почти все, кроме устрашающего огня за окнами и красных полос в небе. Но машина и не думала останавливаться. Залп за залпом, она безжалостно опустошала блестящие фермы, жгла и глушила саму себя взрывами-выстрелами и диким воем.

Ошалев и охрипнув, Роди закрыл рот и вцепился в подлокотники кресла. Прямо у него перед носом была картинка «живого окна». Там пока ничего не изменилось: колонна гетманского войска продолжала спокойно двигаться по пустыне. Роди уже было решил, что так эффектно взлетающие патроны оказались такими же испорченными, как серые цилиндры с маленькими ветряками, но в этот момент там, внизу, все изменилось.

Справа от колонны, совсем рядом с ней, вдруг расцвел черный, с красной сердцевиной цветок взрыва. Вдалеке — еще один. Третий почти слился со вторым. Во все стороны полетели люди, многие попадали на землю, остальные бросились врассыпную. И все это в полной тишине: «глаз», видимо, умел передавать только движущиеся картинки. А потом черные цветы стали распускаться с такой скоростью и так часто, накрывая все пространство, занимаемое колонной, что Роди почудилось, будто половина пустыни поднялась в небо, перевернулась там пару раз и шмякнулась обратно, превращая людей, манисов и машины в однообразный мясо-металлический фарш, равномерно размазанный по всему обозримому пространству.

Вой и пламя за окном внезапно стихли, оставив после себя лишь оглушающую тишину и темноту наступившего вечера. Потрясенный Роди продолжал смотреть в «живое окно», где не было больше ни следа целой армии, еще недавно бодро двигавшейся по пустыне и готовой уничтожить на своем пути любую силу.

Оглушенная троица еще некоторое время неподвижно сидела в креслах. Первым очнулся Шави.

— Вот это стрельнули, — сказал он и вдруг засмеялся, запрокидывая голову и хрипло булькая горлом.

Несоответствие пережитого и того, как это назвал Шави, показалось Роди ужасно смешным, и он тоже захохотал. Только Айза испуганно смотрела на них и молчала. Картинка в «живом окне» начала стремительно приближаться, демонстрируя все более мелкие детали пейзажа. Шави тут же принялся водить пальцами по «живому окну» и быстро вернул изображению прежнюю ориентацию. Но стоило ему убрать руки, как картинка снова стала заваливаться и укрупняться.

— Всё, отлетался «глаз», — разочарованно буркнул Шави, сразу прекратив смеяться. — Сам больше не может за собой следить.

— Интересно, почему не закрылись бронеставни? — сказал Роди, разглядывая закопченные обзорные окна, и тут же невпопад добавил: — Как она стреляла! Я это до самой смерти помнить буду!

— Да, такое не забудешь. — Судя по тону, изобретатель планировал помнить это и после смерти. —