И вот впереди Жанлен увидел ее; Буря гнева уже поднималась в душе. А вместе с ним противоречивые чувства охватили сердце. Это лицо!
Это милое лицо, искаженное гримасой отчаяния. Одновременно хотелось плакать и смеяться.
Она страдала. Страдала и мучилась этой ролью.
Плохая актриса, Ирен выдавала себя полностью. Чувство отвращения, написанное на лице ярко- красными буквами, наверняка привлекало определенных посетителей квартала. Есть мужчины, которые приходят сюда получить взаимное с партнершей удовольствие. Эти вполне нормальны, они отшатнулись бы от Ирен, как черт от ладана. Какое уж тут удовольствие, если чувствуешь, что женщина тебя почти ненавидит.
Вздрагивает от каждого прикосновения. Пытается скрыть истинные переживания и не может.
Другой сорт клиентов — извращенцы, которые в сексе удовлетворяют потребность властвовать.
Вот уж этим подавай смазливую девчонку, которая станет вырываться, заплачет, но в итоге подчинится, поскольку ей за это платят. Им охота поизмываться над женским телом, растерзать его своими ласками.
Возле окна Ирен таких клиентов стояло уже двое. Девушка улыбалась им, тряся ягодицами и полуобнаженной грудью, а Жанлен видел только дикий ужас в детских глазах. Там, в глубине зрачков, окруженных изумрудной радужкой, металась кроха и жалобно стонала: нет, не надо!
Уходи прочь. Только не это!
Что бы ни пережила Ирен за эти два месяца, она осталась прежней. Только еще более запуганной, только еще более готовой подчиняться прихотям любого тирана.
Жанлен постарался, чтобы девушка его не заметила, и вошел в дверь заведения. Его встретили две довольно приличные путаны. По крайней мере, они не были голыми.
— Ту, что на витрине, или показать еще кого-то? Вы, по-моему, не постоянный клиент. В первый раз у нас?
— Да, — кивнул Жанлен. — Ту, что на витрине.
— Отличный выбор, молодой человек, — изрекла вторая «леди». На вид ей было около сорока. Видимо, вся ее жизнь протекла в этом притоне, а теперь, когда краски юности поблекли, бывшая ночная бабочка обучала молодняк и занималась административными вопросами. — Сейчас позову, — сказала она и выскользнула. — Улыбайся, — шепотом потребовала наставница от своей ученицы. Жанлен отлично слышал ее слова, несмотря на игравшую в помещении тихую музыку. — И не трясись, пора бы уж привыкнуть. Он красавчик.
Ирен вышла к нему, глядя в пол, как, впрочем, и всегда. Но стоило ей поднять глаза, как она вскрикнула и по щекам ее побежали слезы.
— Иди одевайся, — гаркнул Жанлен. — Быстро!
— Постойте, постойте, — вмешалась администраторша, сообразив что к чему. — У нее контракт. Я не могу отпустить ее просто так…
— Я готов выплатить любые издержки. — Жанлен взял себя в руки, не хватало еще устроить тут скандал.
Хорошо, что Ирен сразу скрылась за фиолетовыми шторами, закрывающими вход в коридор, где располагались спальни.
Компаньонки долго что-то высчитывали, а потом предъявили счет.
— Вот, если хотите, можете проверить, но таковы были условия контракта.
Хорошо, что Жанлен взял чековую книжку.
Любые споры и пререкания казались ему неуместными, ведь речь шла о жизни человека. А Ирен стоит всех сокровищ мира. Если ее вообще можно оценить. Жанлену стало противно от этой мысли.
Быстрым росчерком он обозначил на чеке необходимую сумму и, расписавшись, протянул дамам.
— Я могу забрать ее?
Те были явно удивлены.
— Да, конечно.
Шторки неслышно колыхнулись, и в комнате появилась Ирен. Джинсы, простая спортивная куртка с капюшоном, кроссовки. Жанлен кивнул на выход.
— Пошли.
Девушка вопросительно посмотрела на хозяек, можно ли идти.
— Иди, иди, — ответили они хором.
И Жанлен с Ирен оказались на улице. Шли молча до самого дома. Ни слова, ни звука. Она глядела себе под ноги и, кажется, плакала, но за струями дождя невозможно было понять наверняка. В руках пакет с вещами. Жанлен не знал, с чего начать. Поднялись по лестнице, вошли в квартиру…
Жак уже уехал. Жилище встретило их тишиной и непроглядной теменью. Он стал раздеваться, а Ирен так и стояла у порога, не смея пройти в коридор, словно боясь осквернить дом своим присутствием.
— Проходи, — коротко пригласил Жанлен. — В ногах правды нет. Раздевайся. Обувь давай, куртку — повешу сушить.
Она медленно принялась снимать мокрые кроссовки, потом скинула куртку и все так же, не поднимая глаз, протянула их хозяину дома.
— Тапки бери и давай в душ. Вся мокрая. Есть во что переодеться?
Ирен кивнула.
— Давай. Я пока чего-нибудь горячего приготовлю. — И Жанлен с ворохом мокрой одежды пошел на кухню, досадуя на отсутствие в доме кофе. Придется чаевничать.
Ирен долго не выходила. Оно и понятно стыдно. Но именно этому стыду и следует радоваться. Не погибла. Зараза еще не успела пустить корни в чистую душу и, может быть, коснулась только тела. Наконец шум воды стих, а минут через десять она вышла из душа. Даже махровый пушистый халат не мог скрыть от глаз ее тонкий стан. Голова была обвернута полотенцем. Пройдя шага два по направлению к кухне, она остановилась, будто спрашивая разрешения войти.
— Прошу, — пригласил Жанлен, выдвинув табурет из-под стола.
Она послушно села. И снова хрупкие пальцы обхватили кружку, подобно щупальцам осьминога. Словно в ней был налит не чай, а по меньшей мере эликсир вечной молодости.
— Он тебя выставил? Или сама ушла? Только честно. — На этот раз Жанлен уже не чувствовал потребности говорить «вы». Подействовало зрелище в розовом окошке: увидев однажды человека за таким занятием, как-то сразу начинаешь терять к нему уважение. И теперь это самое уважение таяло очень быстро, невозможно было его удержать.
Она не ответила. Только побежали по щекам вновь навернувшиеся слезы. Только задрожала в руках чашка. Как еще с ней говорить? Надо же разобраться. Или не сегодня? Да, лучше позже, когда она немного отойдет.
— Ты чай попей и иди спать. — Жанлен постарался вложить в эти слова всю ласку, на какую был способен в этой ситуации.
Ирен кивнула. Не улыбнулась, не подняла глаз, как раньше, лишь легкое движение головы. Да, на этот раз период реабилитации займет куда больше времени.
— Ладно, я пойду все приготовлю. — Он поднялся и вышел из кухни. Оставаться там было просто невыносимо. Глядеть на эту искалеченную душу. Что она пережила? Как выдержала все это? Нетрудно понять ее молчание. Жанлен прекрасно понимал — если бы у Ирен был другой выход, пусть во много раз худший, никогда, никогда бы она не приняла его помощь.
Просто совесть бы не позволила. Значит, уже невозможно было терпеть, значит, куда угодно, только уйти, скрыться. Опрометчиво подписанный контракт сковал ей руки.
И вот теперь Ирен тихо плакала Ведь сама же оттолкнула его. Сама же ушла с Марком в тот злополучный вечер. А ведь Жанлен предупреждал, предлагал помощь, причем совершенно бескорыстно. По крайней мере, все выглядело именно так. А после снова были ласки, снова разгорелась любовь, но уже через две недели ссоры возобновились, жить с Марком в одной квартире стало просто невозможно. И Ирен ушла.
Собрала вещи и ушла. Но куда ей было податься? Без денег, без профессии. Нет, работу еще можно найти, но где жить. Пару раз возникала болезненная мысль — а может, зайти к тому парню? Но тут
