- Как это?
- А так. На всех патронов не напасешься. Задание у нас плевое, посидим, пива выпьем, послушаем чего-ничего. Разговор какой заведем. Там сейчас те, что с ночной смены сидят. Точнее это я говорить буду, а ты молчи и кивай. Ты мне вроде как племяш, тоже, места ищешь. На железной дороге. Там узкоколейка рядом. Жулька- то твоя чему обучена? Таскаешь ее на горбу, как королеву.
- Она старая, ноги подвертываются… А так она все умеет. Порох может по нюху найти, гремучку, много чего. След хорошо берет.
- Цыц… пришли. Видишь - окна светятся.
Средний план. Павильон.
Простые столы, керосиновые лампы, скобленые половицы. Замерло колесо “трактирной машины” - примитивного фонографа, на стенах - дешевые олеографии, этикетки от чайных коробок, пара лубков - дама с веером и лев, крымское сражение - месиво мундиров, знамен, коней, сабель и облачков пушечных залпов. Полупусто. За столами мужчины - женщин нет, керосиновый свет отражается в граненых кружках, пиво тут бавленное, пена скудная. Приглушенное жужжание голосов. Долбят о край стола вяленой рыбой. С кухни несет жареным луком. Движения мужчин вялы, картинка размыта, подводное царство, где никогда ничего не происходит. Здесь можно увидеть и дорожного обходчика и фабричного рабочего, и грузчика в брезентовой куртке, лица землистые тяжелые, спокойно разговаривают, курящие стряхивают в жестянки.
- Садись, что озираешься, как дурак на ярмарке. - “Федор” оставил Януша, отошел к стойке, взял сразу три кружки. Жулька, вздохнув, устроилась под стулом и вежливо пожевала селедочную головку.
“Портнов” отхлебнул пива, сгреб из миски горсть сущика, вкусно заел, обратился к соседу:
- Здоровьица…
- Не жалуюсь. - буркнул сосед и загородился локтем.
- Я с Отрадной приехал, местечка ищу, красильщики мы. Вот и племяшок мой мается, еле угол нашли, койки две, в общей… может, где берут? Выручил бы, подсказал…
- У Шванка вроде красильщики требуются… - неопределенно промычал второй сосед, сухощавый, злой.
- Не, у них в прошлом месяце перебор был. А что твой тополь киевский молчит, а, Отрадный?
- Та молодой еще, сказать нечего. Он у меня и грузчиком может.
- По грузовому это на склады надо… А что, на Отрадной совсем жизни нет?
- Яйцо десяток - по пятаку идет, молоко только поросятам лить, с синевой, мука третий сорт не каждый день, а на рынке не подступись…
- У нас овсяную муку дают? - встряли с соседнего столика - с песком. Разве на лепешки.
- А по рабочим карточкам обеды?
- Капустняк на воде и ситного кус. Мяса и масла три месяца не выдавали. Только колбасу жареную, но за нее отдельно надо в кассу… Десяток папирос - шесть копеек.
Глаза Портнова блестели, разговор “вязался”.
Дебелая сонная баба брякнула на стол сковородку с жареным луком и хлебом.
- Ешьте что ли, полуночники…
Сквозняк свободно гуляет по зальцу “Черемшины”, шуршат на столах газетные листки.
переход кадра.
Приоткрытое окно распивочной. Мотается туда-сюда линялая занавеска из набивной сарпинки. За четвертушками стекол заметно посерело небо, проявились в сумерках сараи узкоколейной железной дороги, насыпь, очертания вагонов в ржавых тупиках.
Януш вышел в палисад, поискал глазами клетушку сортира. Собака ковыляла следом, как привязанная. Каминский пожал плечами, пристроился за углом, у поленницы.
Жулька рыкнула, подняла переднюю лапу, напряглась, наставила уши.
- Ты чего, чумичка? - Януш застегнул прорешку, присел на корточки рядом с собакой. Сука тяжко подышала, вывалив язык. И с места бросилась в кусты под забор.
- Пся крев… - охнул Каминский и, придерживая картуз, махнул за ней, перевалился через доски, крепко зацепился штаниной за гвоздь,
Жульку, как молоденькую, несло по кустам, по буеракам, по гнилым шпалам меж ржавых рельс. Жирно блестели мазутные лужи. Януш поскользнулся, скатился под откос, где в канаве надрывались лягушки, с открыточных “богатырских” кудрей сорвало веткой картуз.
Каминский прорвался сквозь мокрые лопухи. Маленький переезд, зады лабазов с намалеванными номерами, будка стрелочника. Ряды вагонов - игрушечных коробов, на таких не перевозят скот или пассажиров - а грузят на больших станциях сырье для фабрик, и номеров у них нет - только трафаретные маркировки “Завод Бадаевского пивоваренного товарищества” “Колокололитейный завод бр. Самгиных”, “Красильная, шерстоткацкая и отделочная… Торговый дом Шрадер и Кo”
- Стой! К ноге! - крикнул Каминский- Белга.
Жулька повертелась, встала у ветхого вагона и уверенно, как учили, дважды “дала голос”.
Януш, трудно дыша, подцепил карабин поводка к ошейнику.
- Вот дурында… Что мы Якову Семеновичу скажем?
Собака ласково, как нянюшка, смотрела на хозяина.
