которые Геликсу не удалось изъять, и вам не удастся. Явное нарушение чистоты эксперимента. Вас должно волновать это обстоятельство. Вы решили не тревожить меня, раньше времени.
Улыбка Эйсмута стала грустной.
— Капитан предупреждал, что ты разбираешься в таких тонкостях. Где научилась?
— У меня хороший консультант на Земле.
— Надеюсь, у тебя хватит сообразительности, чтобы не выносить суть этого эксперимента за пределы корабля. С точки зрения наших с тобой соотечественников подобный эксперимент расценивается как преступление. Чем меньше людей поставлено в известность, тем меньше хлопот у тебя будет в последствии.
— Я догадываюсь. Если формальности оговорены, можем ли мы перейти к делу? — намекнула Эл.
— Безусловно. Я был суров в оценках, но я очень рад, что ты пришла. — И Эйсмут снова улыбнулся. — Тебе не сняться кошмары?
— Нет. Не снятся. Я повторяю ее моторику. Это сращивание?
— Это пройдет. Работа сознания. Рефлексы трудней всего забыть.
Эл хотела признаться, что едва не задушила Дмитрия, но передумала.
— Как это выглядело со стороны? Я была на нее похожа? — спросила Эл.
— Очень. Поразительно похожа. Из того, что я видел, меня смутил только твой эффектный бросок плаща у входа во дворец. Дальше, к сожалению, начались перебои со связью. Прочее мы знаем уже от Геликса, но я не успел просмотреть материалы полностью.
— Так вы не знали про ранение. Я посылала сообщение.
— Знала бы ты, что тут творилось. Я не видел Торна таким озабоченным. Вместо сообщения пришел набор шумов, расшифровать его не удавалось. Мы понятия не имели, что с тобой происходит. А то, как ты обнаружила наблюдателей и вовсе мистика какая-то
— Нет никакой мистики. Случай. А когда я смогу узнать произошло сращивание или нет?
— Я сейчас скажу, что никакого сращивания не было. Ты руководила Верданой.
— Это не так. Я отключалась. В моем сознании одно не вязалось с другим. Чисто интуитивно я знаю причину. Дело в ее гибели. Вы не дали мне информации.
Эйсмут посмотрел на Эл и закивал головой из стороны в сторону.
— Она не дает тебе покоя и теперь. Говорил же, не увлекайся. Ни один наблюдатель не получает информацию об обстоятельствах смерти прототипа, лишь словесные данные, чтобы в случае вопросов отрицать факт гибели и дать объяснение своему появлению. В твоем случае все вообще пошло вне схемы. Этот вопрос мучил тебя постоянно. У этого так называемого эксперимента масса подоплек, которые если кому известны полностью, так только Торну. Его вообще не интересовало спасение Ахши, ему было важно, как ты себя ведешь.
— Меня проверяли, — сделал она вывод.
— Не стану отрицать.
— Потому и за провал отвечать не придется.
— Эл. Галактис это не Космофлот. Тут каждый сам несет свое бремя и свою долю ответственности. У кого бы я не спросил из нашей команды, все единодушно считают, что ты спасла Ахши.
Эл изобразила удивление.
— Достаточно несложного теста, о котором ты и не узнала бы.
— Тогда почему меня не тестируют?
— Нам выгодно, чтобы Ахши исчез. Ни он, ни его записи не попадут на Землю. Торн тебя послал потому, что верил — ты будешь искать самого Виктора, а в искренность соплеменников он не верил. Он сказал еще в первый день, когда они прилетели, что им нужно его открытие. Твое вмешательство помогло нам выиграть. Твоя драка на пепелище дома Верданы решила исход их операции.
— Я плохо помню.
— Не мудрено при таком ранении. Ты отбила дневники Ахши. Помнишь?
— Смутно.
— Ты дралась с еще одним наблюдателем, из той группы, что ушла за тобой.
— На мне была кровь другого цвета, — вспомнила она. — Я дралась с землянином? Мне этого не простят.
— Только Виктория знала, что в роли Верданы выступаешь ты. Торну пришлось поделиться этой информацией. Она не сообщила своим, для нее жизнь брата оказалась важнее.
— А остальным?
— Им нужны были только его дневники.
— Они не собирались спасать Виктора?
— Даже попытки не сделали. Они думали, что безумец менее ценен, чем его открытие.
— Вериться с трудом, — усомнилась Эл. — Виктория хотела его спасти. Она не лгала, я бы почувствовала. Она привела группу к провалу.
— Возможно.
— Скользкая тема, вы с ними работали, вам виднее, а мне не хочется это обсуждать. Я вроде бы жизнью ни за что рисковала. За стопку тетрадей? Я чего-то не знаю? Кроме Виктории Орсеньев никому не был нужен?
— Ниточки от этого клубка у капитана.
— Эйсмут, вы подняли болезненный вопрос. Однажды я уже отказалась от контактов с вашей системой из-за подобных недомолвок.
— С такой формой работы ты будешь иметь дело постоянно. Если тебя зачислят действующей единицей спасательного корпуса, ответов на твои вопросы станет меньше.
— Вы советуете мне остаться наемником? — с недоумением спросила она.
— Так ты сохранишь более высокий статус и сможешь требовать объяснений. Извини, что развенчиваю твои иллюзии. Доверие тут велико, но и дисциплина куда выше, чем в Космофлоте, тут не принято задавать много вопросов, предполагается, что тот, кто дает задание досконально знает ситуацию. Я сутками не спал, пока ты была на планете, я вообще до сих пор не понимаю, зачем так было рисковать, но по статусу я не могу спросить у капитана о его мотивах. Они выше моего понимания, — признался Эйсмут. — Я только могу заявить, что твои действия вызывают у меня шок вперемежку с восторгом. В Космофлоте такому не учат. Ты в этом смысле самородок, Эл, как пошутил Торн. Но чтобы работать с тобой, мне потребуется самообладание больше того, какое я имею сейчас. Так что, не удивляйся, если мы не встретимся на следующем задании.
— А оно будет?
— Этот вопрос ты решишь с Торном.
— А вы? Не доверяете мне?
— Не могу судить. Это был первый раз. Спонтанно. Дико. Но успешно. А победителей не судят, как у вас там выражались в двадцатом веке.
— Победители сами себя судят, — перефразировала Эл. — Я не в восторге от результатов. Я хочу забыть этот кошмар.
— У тебя будет время. Освоишься. Наблюдатель из тебя не получиться, темперамент не тот, а спасатель выйдет замечательный, поверь мне как специалисту. — Эйсмут снова улыбнулся.
— Спасибо. Обнадеживает, — поблагодарила Эл.
Эйсмут стал серьезным. Эл почувствовала, что сейчас он скажет нечто важное.
— Эл, у тебя раньше не было мутаций в другие формы? — спросил он.
— Вы же знаете, что были. На Уэст.
— Не то. Та мутация к среде, к планете. Я имею в виду других существ?
— Нет. Не замечала. А в чем дело?
— Когда я просматривал мельком все твои данные по Фаэтону, то заметил подробность, о которой тебе могут не сказать. Я землянин, наша форма жизни не способна к спонтанным трансформациям, во всяком случае, на данном этапе эволюции.
— А я могу? — насторожилась Эл. — Говорите. Уже не напугаете. Уж лучше правду.
— Дело как раз в обратном. Как только организм Верданы исчерпал запас сил из-за раны, с телом
