погиб, а потом воскрес, правда, совершенно в другом месте. Его жизнь разделилась надвое. Одна половина прошла в мирных путешествиях, а другая в славе и свершениях. Бала шутил про себя, что если бы фаворит императрицы «не умер» однажды, то не совершил бы своих известных деяний.
Положение стало опасным, когда Ахши и Вердана сошлись вместе. Тревога поселилась в душе канцлера. Безграмотная Вердана устраивала всех, даже императрицу, а вот хорошо обученная Вердана из Дора могла бы унаследовать властолюбие и силу, присущую ее прародительнице, как унаследовала талант к боевым искусствам и грозный характер. Императрица лишь делала вид, что приветствует обучение Верданы, а сама торопила Раду со сватовством. И вдруг, Вердана отказала Раде, стало ясно, кому дорская наследница отдает предпочтение. Двор пришел в замешательство. Вердана не приняла в расчет, что этот союз невозможен не только из-за разницы в знатности родов, но и в силу того, что Ахши не мог читать мыслей, что ставило возможность любых отношений под угрозу. Когда Бала намекнул Ахши, тот пришел в восторг и заявил, что более смехотворной сплетни не мог себе представить, что отношения с Верданой исключительно дружественные и не более того. Бала незамедлительно довел до сведения Верданы разговор с книжником, и та выказала совсем обратную реакцию. Ахши потерял ее расположение, во- первых, был награжден презрительным молчанием, во-вторых, а в-третьих, оказался при дворе в совершенном одиночестве. Бала ликовал.
Этот разлад породил много событий, даже отвел от Верданы подозрение в гибели принцессы, произошедшей всего десятью днями спустя, но не уберег от беды. Поскольку в попытке оправдать возлюбленного Вердана нашла свою смерть.
Сейчас, живая и невредимая, она сидела перед Балой. А он боялся этого воскресшего призрака. И ведь было чего боятся, даже на пороге гибели и конца времен. В своих поисках истинных управителей мира Бала обнаружил и отделил друг от друга две силы. Ярким представителем одной был неуловимый Ахши, а другую сторону в предполагаемой картине занимала Аха Вердана. Ахши был чем-то вроде агента другой страны, который как шпион вел наблюдения за событиями, но практически в них не вмешивался. Он вел свои записи, это Бала установил случайно, и передавал их с помощью тайника во дворце, который Бала не обнаружил, до сего дня. Ахши был беспечен и о слежке ничего не подозревал или делал вид, что не замечает ее. Он весьма искусно скрылся из дворца после трагедии. Что говорило о его осведомленности в делах канцлера. Бала был первым, кто обвинил в преступлении книжника, дабы, тот не выдал его сам. В разговоре с Верданой в день убийства Ахши выстроил цепь рассуждений так, что подозрение пало на принцессу Явву и канцлера. Ахши и Вердана должны были быть немедленно уничтожены или обвинены в убийстве, что Бала и сделал в последствии. Эта пара была слишком опасна. Никто при дворе не мог предположить, что причиной гибели принцессы Изе, стала очередная интрига канцлера. Смерть Верданы Бала не планировал, но она оказалась кстати.
С Ахой Верданой ситуация была куда сложнее. Бала лишь догадывался, что она представитель иной ветви тайной власти, но власти во всех смыслах. Аха Вердана много путешествовала до того, как одряхлела, когда же старость сковала ее свободу, к ней стали являться визитеры. У нее можно было получить важный совет, а взамен оказать ей некие тайные услуги. В этой сети отношений Бала силился разобраться. В один из дней он получил повторное приглашение к правительнице Дора и та, как и в первый раз без намеков, прямо, пригрозила ему смертью, если Бала не прекратит попыток следить за ней. Пыл пришлось убавить. Потом старуха скончалась, и цепь прервалась. Бала долго подозревал Дану Вердану в причастности к тайным силам, пока не разуверился в том после разговора с императрицей.
Он изящно намекнул императрице о таинственной силе дорского рода, коим славилась покойная Аха, и которую, несомненно, унаследовала Дана. Но императрица небрежно обронила в ответ:
— Нет. Этого нечего боятся. Аха была последней из этого рода, кто был осведомлен в дворцовых тайнах. Уж можешь быть спокоен. Дана ничего не знает о наших тайнах и своем величии. Очень давно между нашими родами был заключен договор. По этому договору Дана Вердана не должна была получить ничего значительного, кроме имени прародительницы. Секретов силы Дана не знает, иначе я не держала бы ее при себе. Я умею диктовать условия. Незаконный наследник был ошибкой императора, а не моей.
Эта нечаянная откровенность императрицы привела канцлера в совершенное замешательство, но дала еще одну ниточку, благодаря которой, он установил очевидную связь тайных правителей с правителями явными. С той поры ненависть к правящему клану закипела в канцлере с новой силой. Они жили, плодились, наслаждались властью, но всегда знали, кому они этой властью обязаны. Расследование привело его к разочарованию в устройстве этого мира. Гибель Изе, отсутствие наследника, неожиданная смерть Даны Верданы не привели его к доброму расположению духа.
Единственное, что могло бы удовлетворить его — абсолютное знание того, кто всем этим правит. И только ОНА это знала. Императрица. Бала решился на крайние меры. Он владел секретом яда, который медленно убивал свою жертву, он же знал противоядие. Бала лично сварил эту смесь, сам поднес императрице и сам сказал ей приватно о своем грехе. Он стал убийцей во имя правды, которую жаждал узнать. Императрица умирала у него на глазах, он обещал дать ей противоядие лишь в одном случае, если она признается в тайных связях правящего рода. Перемешанный с предсмертными муками рассказ перевернул миропонимание канцлера окончательно.
Отсутствие наследников ставило существование императорской власти под угрозу. Он Бала приложил к тому немало сил, чтобы приблизиться к возможности стать абсолютным и единственным правителем. К несчастью он пришел к такому выводу слишком поздно. Уже говорили о конце мира и скорой катастрофе. Уже начался разлад в стране. Даже новый основатель династии, каким он видел себя, не в силах был бы остановить надвигающийся развал империи.
Его пленница шевельнула зрачками, что вырвало Балу из круга воспоминаний.
— Задумался? Поведай о своих тяжких мыслях, как знать, возможно, я найду для тебя достойный выход. Хочешь жить, канцлер? — спросила она.
Бала отшатнулся.
— Ты не Вердана.
— Она или нет, какая тебе теперь разница. Ответь мне на простой вопрос. Какую выгоду ты получишь, если умру я, если умрет император, Туп, эта империя, этот мир? Тебе не стать правителем. Какой смысл в еще некотором количестве жертв?
— Справедливость, — провыл Бала.
— Хм-м-м. Забавное у тебя представление о справедливости.
— А у тебя его нет вообще, — заявил канцлер. — Кому бы ты не служила. Все вы…
— Кто же МЫ? — многозначительно спросила она. — Мы, они. Слишком неконкретно. Время, канцлер. Время.
— Ты не можешь торговаться со мной. Ты в моей власти. Я расскажу императору о твоих связях.
— А ты уверен, что он не знает? Ты решил, что твой правитель глуп или наивен. То, что ты владеешь его секретами, еще не означает, что ты имеешь над ним полную власть. Бала, как там на счет тайных грешков императора, а-а-а? — нахальным тоном спросила она.
Эффект от ее слов был ошеломительным. Бала налетел на нее, схватил за ворот одежды и рванул так, что ткань не выдержала.
— Ты испортил мой наряд, — с деланной обидой сообщила она. — Господин Нинхау упал бы в обморок.
Мгновение назад Вердану взбесил поступок Балы, а потом она ощутила совсем другие эмоции. Эта странная способность придавать иной смысл происходящему! Там в своих полуснах, она заметила эту способность. То, что сидело у нее внутри среагировало молниеносно, сама Вердана, осознав иной смысл, не могла не посмеяться над происшествием. Оставалось догадываться, что так разъярило канцлера? Это сейчас было совершенно несущественно на фоне того, что творилось с ней теперь. Новое, третье состояние. После стычки в библиотеке, когда она заметила, как проявляет себя маленькое божество внутри ее, Вердане стали интересны эти проявления. Оно точно подсказывало ей образ действий. Вердана чувствовала себя пленницей, положение казалось безвыходным, а существо внутри было убеждено, что выход отыщется, что свидание с Балой можно обернуть на пользу. Изначально ей хотелось высвободиться и убить Балу, когда стало понятно (она не осознала этот механизм понимания, но прониклась уверенностью), что она необходима Бале, что ее не убьют, по крайней мере, какое-то время, она начала оценивать
