ситуацию со стороны. Так она прежде не мыслила. То внутри умело представить мир так же изящно, как умел Ахши. Вердана восхищалась умом книжника так же, как искусственными движениями мастера меча. Теперь она могла также, не без помощи того, что внутри, конечно.
Ярость Балы не заставила ее пылать гневом, она посмеялась над ним и его выходкой, от чего получила неожиданно большее удовольствие, нежели оттого, если бы придушила Балу за оскорбление.
— Хм, — издала она в слух. — Какая бестактность, канцлер. Пользуешься тем, что не могу ответить тебе? Не припомню, чтобы в былые времена ты приближался ко мне ближе, чем на десять шагов. Осмелел перед смертью. Хочешь жить — придется сотрудничать, а одежду рвать — опрометчиво. Я злопамятна. Забыл? Связанной, живой или мертвой ты боишься меня и тех, кто стоит за мной. Давай проверим. Пошли одного из моих слуг к моему дому. Уверена, что он увидит в одном из окон дома синий лоскут ткани. Это знак, что меня схватили. Я не та Вердана, что ты знал — это истинная правда. Ты достаточно умен, чтобы сделать такой простой вывод. Ты забрал мои вещи. Кристалл оставь себе. Дарю. А вот медальон верни. Молись святым небесам, чтобы его у тебя не увидели те, кто дал мне его. Хлопот не оберешься. Это тебе не императорский двор держать в узде. Я, не Аха Вердана, куда мне до нее, но… Сам понимаешь…
— Я вас не боюсь! Не боюсь! — завопил Бала.
«Получилось», — мелькнуло в ее мыслях.
Тут Бала швырнул в нее кристаллом.
— Кто вы такие, чтобы распоряжаться нашими жизнями?! Я, такие, как я, мой народ вам неугоден! По какому праву?! Ты за все ответишь! За всех сразу!
— Поймав одну частицу воздуха, ты думаешь, что лишил мир возможности дышать? Что я в этом пространстве? Ничто. Так же как ты. Ты ничего не изменишь. Поздно.
— Ты отведешь меня к ним, в обмен на свою жизнь.
— Ага, жить тебе хочется. Только плата должна быть огромной. Что ты можешь предложить? Без своего титула, своих слуг, без власти, что ты можешь противопоставить?
— Я не расскажу о вас другим. Другой стороне. Они вас остановят!
Бала схватил брошенный в нее кристалл.
— Думаешь, я не знал, кому ты служишь? Ты внучка Ахи! Это они о вас не знают. — Он тряхнул кристаллом. — Вот удивятся, если я им сообщу. — Он ударил кристаллом по медальону с такой силой, что искры полетели. — Они вас остановят! Я сообщу, где вы держите их посланников. Ты не наследуешь этих земель. Ты не станешь императрицей! Никогда! Так не будет!
— Не ори. Услышат. Твой шлем мысли глушит, а твои вопли — нет. Ах ты, умница, — последние слова прозвучали неожиданно одобрительно. — Всех обнаружил, всех нашел. Бала, Бала. Кто кроме тебя еще знает? Я не нас имею в виду. Из таких, как ты? Ахши знал?
— Ты действительно поумнела. Смерть изменила тебя.
— Я не умирала, канцлер. Я исчезла. Тела никто не видел. Рада солгал, что я мертва. — Рада никогда не лжет.
— Тогда, что он видел? Он не удивился моему появлению. Не пал на пол, как другие. Что ты чувствовал, когда валялся в ногах у идола, которого ненавидишь? Почему этого не сделал Рада?
— Вы сговорились. Он твой сообщник, — сделал предположение Бала.
— Пожалуй, такой союзник сейчас оказался бы кстати. Он бы уже нашел нас.
Бала неожиданно вышел. Она готова была поверить, что они явятся вдвоем, но Бала быстро вернулся один.
— Я дал приказ проверить твои слова про знак, — сказал он.
— Хорошо. Хоть что-то ты сделал. Мы будем договариваться или нет? Я соглашусь отказать императору, но с одним лишь условием. Ты расскажешь мне, что тебе известно о тех и о других тайных силах. Моя прародительница не торопилась быть откровенной. Неприятно узнавать подобные тайны от посторонних. Откуда ты знаешь о другой стороне?
— О них знал Ахши.
— Ты следил за ним. Он был неосторожен. Весьма опрометчиво с его стороны. Он узнал, что не следовало знать.
— Потому он вам был так нужен, — сказал Бала с осторожностью.
— Ахши — явление уникальное. Он — загадка, — она придала таинственности этим словам. — Да. Он мне нужен.
Только бы не запутаться, выпытать у Балы о его догадках и не выдать себя. Она не ведала, что имеет в виду то, что внутри, но оно сумело сдержать гнев Балы и направить его действия в нужном русле. Вердана доверилась тому, что внутри. Вот, как выглядит «логика», о которой говорил Ахши, вот что он имел в виду. Нельзя думать при Бале о подобных вещах, он мог научиться слышать за эти годы. Ахши когда-то утверждал, что любой обитатель Мантупа в состоянии понимать мысль другого, только эту способность нужно тренировать. Она смеялась над ним. Тогда почему сейчас ей эта мысль не кажется абсурдом, мечтой ученого.
Она выдержала паузу, чтобы Бала оценил ситуацию. Нужно дать ему подумать.
— Если ты отыщешь записи Ахши, то сама сможешь понять. Он разгадал ваши тайны, — издевательски заметил Бала.
Он не знал, где находится Ахши, это радовало и успокаивало ее, но не приближало к цели.
— Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия, Вердана. Перед ближним концом я не испугаюсь ни тебя, ни твоих покровителей. Я оставлю тебя здесь, как заложницу. Подумай. Условия мои просты, ты их знаешь. Ты не займешь трон и сообщишь вашим главам или главе, тебе лучше известно, что если они не откажутся от намерений нас уничтожить, я сообщу о них другой стороне, — сказал Бала тоном ультиматума и быстро ушел.
— Интересно, каким способом? — спросила она, но Бала не услышал вопроса.
На какое-то время мысли спутались, она пришла в замешательство смешанное с крайним удивлением. Оказалось, что
Тут третье состояние исчезло, и Вердана ощутила себя прежней. Заработал инстинкт самосохранения, и она стала проверять на прочность путы. Поиск слабого места не занял много времени.
Аха Вердана очень любила это упражнение. Она тренировала внучку опутывая ее различными способами.
Тот, кто ее связал владел секретом, который назывался «сеть», узлы связаны так, что страхуют друг друга, от «сети» нет способа освобождения, можно только ослабить ее, чтобы не резала тело, которое порядком онемело.
Ее внимание привлек слабый шум, пришлось до боли скосить глаза вправо. Она хмыкнула, когда один из камней в стене шевельнулся. У нее галлюцинация? Ничуть. Камень шевелился. Она не могла повернуть голову и только боковым зрением могла пронаблюдать, как в стене образовалась дыра, там мелькнуло что- то, послышался шум, который она распознала как тонкий голосок.
— Госпожа… госпожа…
— Кто тут?
— Это я. Рушала.
— Рушала? Что за нелепость? Ты откуда?
— Тихо… — запищал голосок. — Не говорите ничего.
Раздался шум возни, кто-то пыхтел, потом голос стал более гулким, как эхо, ему вторил писклявый голос мальчика. Вердана не могла сообразить, что происходит в этой дыре.
— Рушала, пошел вон, — рявкнула она. — Уж не спасать ли ты меня решил? Как ты туда залез?
— Молчите, молчите, госпожа, — стал умолять детский голос, — пожалуйста. Нас услышат.
Он возился.
— Я застрял, — жалостно пропищал он.
— М-м-м-м. Этого только не хватало.
Рушале вторил гулкий голос, и Вердана догадалась, что это не эхо.
— Ты там не один? — как можно тише спросила она.
