— Силач Бельвас съел слишком много саранчи. Тошнотворный взгляд расплылся на его широком коричневом лице.
— Силачу Бельвасу нужно молоко.
Хиздар проигнорировал евнуха.
— Могущественная, люди Меерина пришли, чтобы отпраздновать наш союз. Вы слышали, как они приветствовали вас. Не бросайтесь их любовью.
— Они приветствовали мои кроличьи уши, не меня. Уведи меня с этой скотобойни, муж мой.
Она слышала фырканье кабана, крики копейщиков, треск кнута распорядителя.
— Милая леди, нет. Останьтесь здесь ненадолго. Что за безрассудство, хотя бы на один последний поединок. Закройте ваши глаза, никто не увидит. Они будут смотреть на Белакво и Гхогора. Это не время для -
Тень прошла по его лицу.
Шум и крик стихли. Десять тысяч голосов замолчали. Все глаза обратились к небу. Теплый ветер обдал щеки Дени, и сквозь стук своего сердца она услышала звук крыльев. Два копьеносца бросились в укрытие. Распорядитель ямы замер там, где стоял. Кабан с шумом кинулся обратно к Барсене. Силач Бельвас издал стон, слез со своего сиденья и упал на колени.
Над всеми ними, тенью на фоне солнца, кружил дракон, Его чешуя была черной, глаза, рога и спинные пластины кроваво-красными. Самый крупный из трех, на воле Дрогон вырос еще больше. Его крылья, черные как смоль, простирались на двадцать футов от кончика до кончика. Он взмахнул ими, когда несся над песком, и этот звук был подобен раскату грома. Кабан поднял голову, хрипя…и пламя поглотило его, черное в перемешку с красным. Дени чувствовала волну жара с тридцати футов. Крик умирающего животного прозвучал почти по-человечески. Дрогон приземлился на тушу и вонзил когти в дымящееся мясо. Когда он начал есть, он не делал разницы между Барсеной и кабаном.
— О, Боги, — простонал Резнак, — он жрет ее!
Сенешаль прикрыл свой рот. Силача Бельваса с шумом вырвало. Странное выражение прошло по длинному бледному лицу Хиздара зо Лорака — частью страх, отчасти похоть и восхищение. Он облизнул губы. Дени видела как Палы, заполонив лестницы, подобрав токары и спотыкаясь об их полы, спешили убраться прочь. За ними последовали другие. Некоторые бежали, толкая друг на друга. Многие остались на своих местах.
Один человек решил стать героем.
Он был одним из копейщиков, посланных загнать кабана назад в загон. Может быть, он был пьяный или сумасшедший. Может быть, он любил Барсену Черноволосую издалека или слышал перешептывания о девочке по имени Хаззеа. Может быть, он просто человек, который хотел, чтобы барды воспели его. Он бросился вперед с копьем в руках. Красный песок вздымался из-под его ног; с трибуны донеслись крики. Дрогон поднял голову, кровь капала с его зубов. Герой прыгнул на его спину и вогнал копье в основание длинной чешуйчатой шеи.
Дени и Дрогон одновременно вскрикнули.
Герой оперся на копье, используя свой вес, чтобы вонзить его глубже. Дрогон изогнулся, шипя от боли. Он размахивал хвостом из стороны в сторону. Она видела, как его голова вытянулась на длинной змеиной шее, видела, как он расправил черные крылья. Драконоубийца потерял равновесие и упал на песок. Он с усилием пытался встать на ноги, когда зубы дракона сомкнулись на его предплечье. «Нет» было всем, что мужчина успел прокричать. Дрогон вырвал руку и бросил ее в сторону, как пес мог бросить грызуна в крысиную яму.
— Убейте его, — Хиздар зо Лорак кричал другим копейщикам. — Убейте чудовище!
Сир Барристан крепко держал ее. — Отвернитесь, Ваше Величество.
— Отпусти меня! — Дени вывернулась из его хватки. Мир как будто замедлился, когда она продиралась через парапет. Она потеряла сандалию, когда спрыгнула в яму. Она чувствовала песок между пальцев, пока бежала, горячий и жесткий. Сир Барристан звал ее. Силача Бельваса все еще рвало. Она побежала быстрее.
Копейщики тоже бежали. Некоторые спешили к дракону с копьями в руках. Другие удирали, бросая на ходу свое оружие. Герой вздрагивал на песке, яркая кровь лилась из его разорванного плеча. Его копье все еще оставалось в спине Дрогона, покачиваясь, когда дракон взмахивал крыльями. Из раны шел дым. Когда копейщики приблизились, дракон дохнул на них огнем, окутав двух мужчин черным пламенем. Его хвост ходил из стороны в сторону и задел мастера ямы, ползущего сзади, раскроив его надвое. Другой нападавший ударил его в глаз, пока дракон не поймал его и не вырвал его живот. Мееринцы кричали, сыпали проклятьями, выли. Дени слышала, как кто-то тяжело бежал за ней.
— Дрогон, — кричала она. — Дрогон.
Он повернул голову. Из пасти шел дым. Его кровь тоже дымилась, там, где каплями падала на землю. Он снова взмахнул крыльями, подняв удушливое облако окровавленного песка. Дени задержалась в нем, кашляя. Он клацнул зубами.
— Нет, — все что она успела сказать. Нет, только не меня, ты не узнал меня? Черные зубы клацнули в дюйме от ее лица. Он собирался оторвать ей голову. У Дени слезы навернулись на глаза. Она споткнулась о труп владельца ямы и упала на спину.
Дрогон заревел. Звук заполнил яму. Горячий воздух поглотил ее. Длинная чешуйчатая шея дракона вытянулась к ней. Когда его пасть открылась, она могла увидеть кусочки костей и обуглившуюся плоть между его черных зубов. Его глаза источали тепло. Я смотрю прямо в ад, но я не отвернусь. Никогда прежде она не была ни в чем так уверена. Если я убегу, он сожжет меня и съест. В Вестеросе септоны говорят о семи преисподних и семи небесах, но Семь Королевств и их боги далеко отсюда. Если она умрет здесь, подумала Дени, примет ли бог дотракийцев ее в свой небесный кхаласар, сможет ли она ездить по ночному небу вместе со своим солнцем и звездами? Или злой бог Гиза пошлет гарпий вырвать ее душу и утащит ее вниз к вечным мукам? Дрогон заревел прямо ей в лицо, его дыхание было таким горячим, что могло сжечь кожу. Справа от нее Дени услышала крик Барристана Селми 'Меня, попробуй меня, сюда! Меня!'
Дени видела своё отражение в огненных красных безднах Дрогоновых глаз. Какая она маленькая, какая слабая, хрупкая и испуганная. Нельзя, чтобы он видел мой страх. Она царапнула песок, оттолкнув труп хозяина ямы, и сомкнула пальцы на рукояти его кнута. Прикоснувшись к нему, она осмелела. Кожа была теплой, живой. Дрогон снова взревел, так громко, что она чуть не выронила кнут. Его пасть распахнулась перед ней.
Дени ударила его.
— Нет, — завопила она, изо всех сил размахнувшись плетью.
Дракон резко отдернул голову.
— Нет, — снова закричала она, — нет!
Гребень вдоль его морды ощетинился шипами.
Дрогон поднялся, тень от его крыльев накрыла девушку.
Дени стегала плетью чешуйчатый живот Дрогона, снова и снова, пока рука не заболела. Длинная змеиная шея дракона изогнулась дугой. С шипением, он полыхнул сверху черным огнем в нее. Дени бросилась под огонь, размахивая кнутом и крича:
— Нет, нет, нет. ЛЕЖАТЬ!
Его ответный рев был полон страха и ярости, полон боли. Он взмахнул крыльями раз, другой…
… и сложились. Дракон прошипел последний раз и вытянулся на животе. Черная кровь текла из раны, там, где копье пронзило его, и, дымясь, капала на выжженные пески. «Он — огонь во плоти, — подумала она, — как и я».
Дейнерис Таргариен запрыгнула на спину дракона, схватилась за копье и выдернула его. Наконечник наполовину расплавился, железо пылало, раскаленное докрасна. Она отбросила его в сторону. Дрогон извивался под ней, собираясь с силами, по мускулам пробежала дрожь. Воздух был полон песка. Дени не могла видеть, не могла дышать, не могла думать. Черные крылья громоподобно захлопали, и, внезапно, алые пески стали удаляться от нее.
От головокружения Дени закрыла глаза. Открыв их вновь, сквозь пелену слёз и пыли она мельком
