Закидывая назад головы, храпя и молотя копытами, лошади взбирались на крутой холм. Сиглави под Тариком казался серебряным от пота - так блестели мокрые бока.
Стоявший у правого стремени Тахир ненавидяще пробормотал что-то на фарси.
Медленно, по-человечески спешившись, нерегиль подошел под самую морду аль-Мамунова гнедого. С трудом подняв руку, размотал покрытый кровавой моросью платок над губами:
- Я знаю про левый фланг, - и закашлялся, прикрывая рот рукой в бурой от крови перчатке.
- Воистину, пришли последние времена! - взорвался Тахир. - Ты знаешь, но стоишь и ничего не делаешь!
Тяжело дыша и морщась, Тарик снял шлем вместе с головным платком:
- Мы их отжали. Я выведу гвардию из боя, и мы займемся левым флангом.
- Горе тебе! - парса аж трясло. - Сражение идет у рва основного лагеря! О мой халиф! Позволь мне взять моих воинов и пойти на момощь Хаджаджу ибн Умару!
Там... Нум.
Глядя аль-Мамуну прямо в глаза, нерегиль молча кивнул - знаю.
- Мы не можем стоять и ничего не предпринимать!
Сглотнув, Тарик глухо ответил:
- У нас нет резервов, Тахир. Нам некого туда перебросить, пока Движущаяся гвадия не выйдет из боя.
- У меня пять тысяч отборной пехоты и две тысячи джунгарской конницы!
Нерегиль отчаянно замотал взъерошенной мокрой головой:
- Тахир! Посмотри туда!
И ткнул пальцем в центральные порядки карматов:
- Там тридцать - тридцать тысяч конницы! Они только и ждут, чтобы мы ослабили центр! Ты отведешь людей, они атакуют - и что?!..
- Там гибнут наши люди, наши женщины - а я должен стоять?! Вспомни, что карматы сделали с харимом Харсамы ибн Айяна!
- Ибн аль-Хусайн говорит дело, Тарик, - жестко сказал халиф.
В ответ нерегиль медленно, как во сне, поднял руку и положил ее на двойные широкие поводья халифского гнедого. Начавший что-то говорить Тахир поперхнулся и застыл с открытым ртом.
- Я... никогда еще никого так не просил, - тихо проговорил нерегиль.
Аль-Мамун завороженно смотрел на стискивавшую сафьяновые ленты руку в кожаной перчатке. Берясь за поводья, ашшариты давали понять, что униженно умоляют выполнить их просьбу.
- Прошу тебя, - почти прошептал Тарик, смотря куда-то в траву под ногами. - Я прошу тебя, Абдаллах. Не делай этого. Подожди.
- Ххорошо, - выдавил из себя аль-Мамун. - Я подожду. Но недолго.
Тарик молча кивнул, развернулся и пошел к своему коню.
- Эта самоуверенная тварь погубит нас, о мой халиф, - горько сказал Тахир.
- Вестовой! - раздался крик от подножия холма. - Известия от левого крыла и Хаджаджа ибн Умара!..
Сумеречница придирчиво осмотрела шнуровку наруча - плотно ли затянуты ремешки. Госпожа Нум покосилась на Абида и слабо улыбнулась.
Говорить им было не о чем. Да и зубы стучали.
Гребни ближайших холмов тонули в желтом облаке - пылили крутящиеся в поединках всадники, далекий рев и звон железа накатывали волнами с порывами ветра.
Пощупав дрожащими пальцами головной платок, госпожа подняла и надвинула остроконечный шлем с красной обвязкой. Зазвенели кольца мигфара - защищавший шею воина кольчужный койф оказался девушке велик и свисал чуть ли не до лопаток.
- Дайте мне меч! - ломающимся голосом потребовала госпожа.
Княгиня Тамийа - она как раз подвязывала рукава длинной белой лентой - вскинула острое лицо:
- Зачем тебе меч, Нум?
- Не хочу быть безоружной! - топнула госпожа ножкой в новом сапожке.
- Сумеешь ударить? - усмехнулась сумеречница.
Нум коротко кивнула - и сглотнула, серея от страха.
Ей передали короткий удобный меч. Абид сильнее вцепился в древко копья.
Рев нарастал.
- Пора, - встряхнула роскошной гривой Тамийа-химэ.
Обе они - княгиня и госпожа - полезли на хадбанов.
- Вперед, во имя Всевышнего! - вскрикнула Нум - хрипловато и не очень громко.
Остальные сумеречницы - тоже верхами - двинулись следом за предводительницами. Длинные изогнутые лезвия их странных копий качались у самых копыт.
Абид вел в поводу хадбана госпожи Нум и боялся. Поднял глаза, посмотрел на нее - госпожа снова бледно улыбнулась. Тоже боится.
И тут со стороны ворот заорали:
- Спасайтесь, о правоверные! Нам конец! Спасайтесь!
- Да не будет у тебя матери, сволочь! - заорала в ответ госпожа.
И дала таких шенкелей хадбану, что у ограды они оказались в один миг.
Ворота были распахнуты, и в них по одному вбегали растрепанные, уже без шлемов люди.
- Стойте! - закричала госпожа Нум и выхватила саблю из ножен. - Стойте, о правоверные!
На нее бежала целая пыльная толпа с перекошенными лицами.
- Благовония у наших шей! Золото на наших запястьях! Мы не пустим вас в свои постели! - надрывалась госпожа, крутясь на своем хадбане и бесполезно размахивая саблей.
Мимо них бежали - с раззявленными ртами и стеклянными пустыми глазами.
- Нум, в бой! - резко крикнула княгиня.
Ее отряд уже взял в галоп, Тамийа-химэ последняя задержалась на земляной перемычке надо рвом, окружающим лагерь.
- В бой, Нум, теряешь время!
И тут у Абида чуть не подкосились коленки. Он ужаса он завизжал, как резаный:
- Карматы! Карматы!
И почему-то:
- Помогите!..
С холма разгоном летел эскадрон конников. Всадники с железными лицами, кони с железными мордами - выходцы с того света! Под рубашкой потек пот, и Абид заорал сильнее.
Вокруг визжали и метались.
- Стойте! Куда вы! Сражайтесь! - истошно кричала госпожа Нум. - Благовония у наших шей! Золото у наших запястий! Неужели вы оставите своих жен необрезанным?!..
И тут со стороны лагеря послышался многоголосый спирепый крик женщин - который тут же сменился жалобными криками мужчин.
- Шайтан! Шайтан! Не бей меня, о женщина! Ой, больно! Нет, не бей меня! - орала толпа на разные голоса.
Абид шарахнулся, и потащил за собой коня разом сомлевшей госпожи. На них бежала, размахивая кто чем, толпа горе-воинов. А над их головами качался лес кольев от шатров. Женщины! Они сломали палатки и преследовали бегущих с поля боя мужей!
- Я тебе покажу, о трус! Да не будет у тебя матери! Бей их! Бей их, сестры!
В небо полетели вибрирующие крики, здоровенные палки мотались в воздухе и то и дело опускались на плечи бегущим:
- Шайтан! Шайтан! - орали мужчины, которых били собственные жены.
