протестующе вопили, пытаясь выпростаться из железной хватки зинджа, и тот досадливо морщился. Надо же, одному восемь, другому шесть, а какие сильные. Из них получились бы хорошие правители.
Посмотрев через плечо, Зубейда прищурилась: отряд под вражеским знаменем стремительно приближался.
- Мансур, возьми за руку Марвана, - спокойно приказала она евнуху.
Тот перехватил рвущегося мальчишку и бесцеременно потащил за собой. Охая и ахая, за ними семенила старая Зайнаб-кормилица.
Сзади нагнали торопливые, плюхающие, грузные шаги:
- О моя госпожа! О моя госпожа!
Зубейда обернулась:
- Да, Тумал.
Кахрамана, задыхаясь, подшлепала ближе:
- Эти скверные принялись расхищать ларцы и узлы с платьями, я...
- Забудь о платьях и ларцах, о Тумал, - спокойно сказала Зубейда.
Буран мокрым тюком повисла на ее руке и заскулила. Управительница смотрела Зубейде прямо в глаза - долго. Потом вздохнула и пожала толстыми плечами - как ни странно, без страха или отчаяния. И спокойно сказала:
- Воистину, человек несомненно бессилен.
И повернулась к пыхтящему, волочащему мальчишку Мансуру:
- Поможешь мне?
Зубейда подняла бровь.
- Я отвозила в Ракку ту брюхатую певичку, - рассудительно пояснила кахрамана. - Пытать будут, чтоб дознаться, где она. А я не хочу ее выдавать. Пусть уж живет, дура блудная...
Ситт-Зубейда кивнула - и управительнице, и Мансуру. Тот кивнул в ответ.
В ужасе разглядывающая их лица Буран завыла собакой:
- Не хочуу-уууу!... не хочу-ууууу!..
Кахрамана со вздохом подватила ее под локоть и поволокла вперед.
Зубейда подхватила полы абайи и пошлепала за ними.
За спиной раздались крики, грохот дерева и звон стали. Видимо, сшиблись отряды.
Зубейда не обернулась.
Она шла к роще.
Для разнообразия, эта полоса жидкой грязи оказалась действительно речушкой с твердым галечным дном. Скрытые потоками коричневой воды окатыши зацокали под копытами коней, и те тут же принялись оступаться, метя брызгами и кружа, кружа друг вокруг друга.
Охотиться за женщинами послали берберов-танджи - те и на улицах столицы щеголяли пурпурными обвязками на чалмах и богатыми халатами. Размахивающие дротиками всадники скалили белые-белые зубы и верещали по-своему. Иорвет заметил клеймо на запястье вожака - принц Ибрахим аль-Махди скрупулезно метил телохранителей и их семьи ради учета собственности. Затканная узорами ткань дорогих одежд расходилась на груди, показывая густой волос - берберы, как обычно, поехали на драку в халатах на голое тело.
Защитников харима взяли в гомонящее, метущее водяной грязной пылью кольцо. Поднявшийся за речкой женский визг сказал Иорвету, что разбираться с его гвардейцами остались не все танджи. Кто-то решил сразу приступить к сладкому.
Свистнули дротики, вскинулась и заржала раненая лошадь, копья Иорвет лишился после первой же схватки - не рассчитал удар, рука привыкла встречать сопротивление доспеха, острие пробило человека насквозь, тот рухнул вместе с конем - и с застрявшим в теле копьем.
Пару особо наглых Иорвет разделал мечом, как рыб, - поперек груди, вскрывая ребра. Остальные визжали, как шакалы, носясь туда-сюда и потрясая дротиками. Отряд лаонца стоял тесной кучкой - спина к спине, хотелось бы сказать, а так - жопа лошади к жопе лошади. Шикнули еще дротики - кто-то успел отбить, кто-то заорал и плюхнулся в воду под копытами.
Танджи раздумали идти в лоб - трусили. Неожиданно хоровод бурлящих водой всадников раскрылся, вперед выбежали полуголые люди и в морды коням полетели мешки с камнями.
Иорвет в свое время прочел у ибн Изари рассказ о сражении на реке Мафе: коварные берберы применили именно такую военную хитрость против ашшаритских всадников. Мешки с булыжниками, а потом атака разъяренного табуна кобылиц - лошади бесились от бурдюков, привязанных к хвостам.
На этой крошечной переправе до табуна дело не дошло: очередной залп взвил Иорветову кобылу на дыбы, и лаонец едва успел выпростать ноги из стремян. Жалобно визжащая лошадь завалилась на бок, Иорвет откатился в сторону в бурлящей воде и чудом не попал под копыта. Над лицом мелькнуло перетянутое подпругой брюхо чьей-то лошади, мелкой волной плеснуло в лицо, и сумеречник едва не захлебнулся. Вынырнул вовремя: берберы бежали вопящей толпой, примериваясь добивать упавших.
Успев приподняться, Иорвет полоснул по голым ногам, хлестнувшая кровь смешалась с водой, и вскоре все резались и барахтались в буро-красной, в пену взбиваемой жиже.
Удача оставила лаонца довольно быстро - впрочем, как и остальных из отряда. Один за другим гвардейцы падали в текущую воду. Камень ударил в плечо, Иорвет почти пропустил дротик - едва успел отбить на лету, следующий гладкий булыжник ударил в голень: берберы хорошо владели пращой. Лаонец упал на колени, заорав от боли, к нему тут же подскочил полуголый смуглый человек с длинным ножом.
И вдруг застыл на полушаге. Закатив глаза и перестав кричать, бербер мгновение постоял - и назвничь упал в бурую воду. Следующую стрелу, забравшую еще одного нападавшего, Иорвет увидел. Она пробила череп и вышла кроваво-желтым острием из глаза.
Хватая ртом воздух, лаонец все так же стоял на коленях в воде - донные камни больно резали кости и кожу, но подняться уже не было сил. Иорвет дышал, опираясь на меч.
Шиканье и удары, шлепанье стрел по воде тонули в ушах, словно лаонец уходил под воду, в темный омут, где тени высоких деревьев лежат на темной воде...
- Пощады, пощады, я буду верной слугой, о прекрасная госпожа!..
Умоляющий вопль раненого бербера - располосованный на плече золотой халат набухал кровью - встряхнули и вернули Иорвета в месиво боя.
Госпожа?..
- Не будешь, с-сволочь, - ответил низкий, грудной - и женский голос. - П-получай.
Приобняв барахтающегося в воде бербера за плечи, женщина со скрипом всадила тому под грудину нож. Бербер захрипел, забился. Женщина оскалилась, выдернула оружие и с наслаждением ударила снова, снизу вверх, в уже оползающее в руках тело.
- М-мразь... - прошипела она.
И повернула голову к Иорвету.
Длинные нащечники парсийского шлема не давали разглядеть лицо. Облипший от брызг, побуревший султан на макушке растрепался, часть прядей свисала прямо на нос. Женщина нетерпеливо смахнула их окровавленным наручем.
- Ну здравствуй, Якзан, - раздвинулись в улыбке полные красные губы.
Из-под старинного хорасанского шлема на лаонца смотрели очень знакомые, черные, как маслины, глаза.
- Здравствуйте, госпожа Мараджил, - проговорил Иорвет.
Меч жалобно заскрипел острием в камнях, когда он оперся на гарду обеими ладонями и с трудом поднял себя из воды. Лаонец старался не шататься под насмешливым взглядом женщины, дважды подсылавшей к нему убийц в далеком-далеком дворцовом прошлом.
Бившие с берега всадники опускали луки - небольшие, из турьих рогов. Те, что заехали в реку, встряхивали текущие красным сабли. Блестели бритые макушки, топорщились черные окладистые бороды, кое-кто поправлял большие мохнатые шапки.
Устало вытерев лоб рукавом, Иорвет криво усмехнулся. Сука-удача. Их спасли - надолго ли? -
