мыле.
— Это у тебя дурь выходит. Сходи ополоснись, — Егор показал рукой в сторону мирского пруда. — Там вода должна быть.
Оставшись один, он задумался. Мысль, что его могут опередить, выводила из себя. Ишь, налетело, воронье! Всю жизнь крохоборничал, копил, копил, боялся кусок зевнуть, а тут нате вам… Да он руки в кровь сотрет, все тут перероет, как бульдозер. Успеть бы раньше всех.
— Обойдут, обойдут, поганцы!
Сыч обходил усадьбу осторожно, палкой сшибая перед собой высокую траву и бурьян.
— А крапивы-то сколько, надо надрать да курям насушить.
Вспомнил, что где-то здесь должен быть колодец. Не свалиться бы туда, подумал он и тут же споткнулся о железяку, больно ударив ногу.
— Ах, мать твою!.. — с пол-оборота завелся он и вдруг замолчал.
Сыч раздвинул заросли крапивы и бурьяна и увидел, что из земли выпирает какой-то предмет. Он наклонился и ощупал его руками. Быть того не может! Сердце стучало, как бешеное, ноги стали ватными. Не умереть бы от радости…
— Ленька! — хотел крикнуть он, но голос пропал.
Несколько минут Сыч стоял, закрыв глаза и держась за жгучую крапиву, и даже не чувствовал боли.
Из земли явственно был виден кованый угол сундучка. Вспомнил, как кто-то говорил ему из ежовских, что после ликвидации деревни земля в этих местах постепенно становилась непригодной к земледелию.
— Воду разбирать некому, и часть пашен подтапливает. А то ещё и другая напасть, камни из земли расти стали. В самой бывшей деревне, говорят, нет, а вокруг так и прут.
— Что ты врешь-то, — осадил тогда Сыч знакомца. — Как это камни из земли расти могут?
— Очень даже просто. Выпирают настоящие валуны, будто корежит землю. Тракторист рассказывал, что в один год на дальнем ежовском поле несколько каменюк повылезало. В другой год — ещё больше, где один камень лежал, целая гряда торчит. Так много не напашешь, пришлось поля под луга оставлять. Говорят, то ли земля вымерзает, то ли круговорот нарушен, только теперь один хрен.
Сейчас Сыч вспомнил этот разговор. Корежит землю… Выходит, правда это, а иначе как бы сундучку из земли показаться? Не для того закапывали.
Он очнулся и кинулся за лопатой.
Сыч выворачивал громадный пласт земли и не чувствовал тяжести. Вот, ещё разок… Рукавом рубахи он вытер струившийся с лица пот. Попробовал приподнять сундучок, он показался ему легким.
Счастье-то какое! Затаив дыхание, Сыч смотрел на потемневший от времени вытащенный из земли обитый железом сундук. Хорошо сохранился, даже замок висит.
Вдруг чуткое ухо старика уловило посторонние звуки. Кто-то шел сюда и громко разговаривал. Сыч помертвел. Ленька, мелькнула первая мысль. Кого он сюда ведет, идиот?! Совсем сдурел.
Сыч схватил лопату и стал забрасывать яму землей. Скорей, скорей! Руки тряслись, но он сумел справиться с работой.
Голоса раздались ещё ближе. Теперь можно было различить отдельные слова.
— …Не видел… мент вчера интересовался.
Это были чужие люди.
Сыч, не дожидаясь, пока его обнаружат, схватил сундук и лопату и бросился в густые заросли бурьяна. Обойдет усадьбу сбоку и выйдет к пруду, только бы Ленька не появился здесь раньше времени, только бы не появился… Принесла же нелегкая этих мужиков!
Глава 19
Голоса, которые услышал Сыч, принадлежали Костылю и Вадиму Ладынину.
Шигин встретил его в Родоманове и привел сюда.
— Так что, говоришь, этот милиционер? — спросил Вадим.
— Валентина Доронькина сказала, что мной интересовался. Ненавязчиво так спросил, между прочим, а у самого глаза бегали.
— Да черт с ним. Лучше скажи, когда Славик появится?
— Дня через два.
— Отлично! Думаю, этого времени нам будет достаточно. Палатку я поставлю не здесь, а подальше. Говоришь, старый клюквенник неподалеку находится?
— Вроде так, Валентина сказала.
— На клюквенное болото сейчас никто не потащится, там и поживу.
Они вслед за Сычами наткнулись на пустую бутылку водки и выжженную костром землю.
— Ого, — Вадим продолжал осматриваться, — думаю, местоположение усадьбы мы определим легче, чем предполагал. Явно видны следы.
— Это, наверное, Першин.
— Не исключено.
Ладынин стал распаковывать рюкзак.
— Подключайся, — он выкладывал продукты. — Надо поесть что-нибудь организовать, а то у меня с раннего утра маковой росинки не было, а потом — за дело.
Пока Костыль накрывал на стол, Вадим осматривал местность, потом вытащил план и стал его изучать.
— Черт его знает, где тут что? — Он и так и этак вертел бумагу.
Два больших дуба, стоящих, видимо, на территории усадьбы, привлекли его внимание. Он подошел к одному из них и опять стал сверяться с планом. Крестом на бумаге было помечено место, которое сейчас кто-то старательно расчистил от травы.
— Ничего не понимаю, — нахмурился Вадим. — Если Колька выдрал траву, почему копать не стал?
Он ещё раз внимательно обследовал расчищенный прямоугольник земли.
— Ни малейшего следа лопаты, — тихонько пробормотал он себе под нос.
— Где ни малейшего следа?
Голос Шигина прозвучал так неожиданно, что Вадим вздрогнул.
— Напугал меня, — он перевел дыхание.
Костыль увидел в его руках желтый лист бумаги.
— Что это?
Вадим, захваченный врасплох, ответил:
— План усадьбы.
Готовясь к поездке, решил до последнего не открывать всех карт Шигину, мало ли что случится… Сейчас у него не оставалось другого выхода. А может, это и к лучшему, подумал он.
Костыль вытаращился.
— Вот это да! Откуда?
— Не задавай дурацких вопросов. Я тебе сказал, что не с пустыми руками поедем. Как видишь, у меня нет от тебя секретов. Я не Славик… — многозначительно сказал он. — У него одни посулы. А из них, как известно, шубы не сошьешь.
— И в стакан не нальешь, — подхватил Костыль.
Ладынин развернул перед компаньоном бумагу.
— Лучше посмотри сюда. Вот дубы, — он ткнул пальцем в план. — Наверное, это главный ориентир. Как думаешь?
Шигин взглянул на план, потом ещё раз осмотрелся.
— Видимо, да. Только надо ещё раз глянуть, не было ли здесь других крупных деревьев. Если их срубили, пни должны остаться.
— Думаешь? Проверим, проверим… Давай пока на дубы будем ориентироваться.
— Тогда копать надо на пятачке, где трава выдрана, — сделал вывод Костыль. Подожди-ка…
Он сбегал за лопатой.
— По-моему, там где крестом помечено, дом находился. — Он вонзил лопату в землю. Послышался скрежет. — Так и есть, не идет дальше, печка здесь стояла.
От бывшей печки остался небольшой бугорок, засыпанный землей. Почва была красноватой из-за обожженного кирпича.
— Ну что, какие будут предложения? Здесь копать будем, или… — Он не договорил. — В принципе логично, сделать захоронку под домом. Правда, я плохо разбираюсь в психологии тех идиотов, которые прячут деньги таким образом.
— По отметке выходит, что начинать надо отсюда, — задумчиво сказал Ладынин.
Они одновременно оторвали глаза от бумаги и посмотрели друг на друга.
— Тебя что-то смущает? — спросил Вадим.
— Да. Почему Першин траву выдрал, а копать не стал?
— Я тоже об этом подумал. Ладно, не будем ломать голову и строить лишних предположений. Кроме плана усадьбы у меня в запасе кое-что получше имеется. Металлоискатель «Фишер», — после паузы со значением произнес Вадим. — Слыхал о таком?
— Вот это да! — радостно заорал Костыль. — Что нам план, мы теперь и без плана…
В глазах Шигина появился лихорадочный блеск. До этой минуты он довольно смутно себе представлял, как все будет происходить.
— Совсем другое дело. — Он, расчехлив прибор, осторожно вертел его в руках.
— Американская фирма, — Вадим на ходу жевал бутерброд. — Гибрид миноискателя с компьютером. Прибор показывает не только обнаруженное в земле, но и оценивает находку.
— Слов нет, — твердил Костыль, любовно оглаживая металлоискатель. — С тобой не пропадешь.
Он уже не глядел в сторону небрежно брошенной бутылки водки, до того ли сейчас…
— Руки чешутся, попробовать хочется. А как этот «Фишер» реагирует на клад? — продолжал спрашивать Шигин.
— По инструкции должен пищать.
Быстренько перекусив, они приступили к поискам, начав их с выполотого пятачка.
— Пищит! — заорал Костыль, — ты слышишь? Только к земле поднесли…
Он готов был пуститься в пляс от радости. У Вадима, державшегося более хладнокровно, тоже что-то екнуло в груди. Неужели все так просто? Они лихорадочно принялись копать в том месте, на которое указывал прибор. Шигин выворачивал пласты земли руками.
— Куда ты лезешь прямо под лопату! — крикнул Вадим, но было уже поздно. Наточенный металл рассек палец. Хлынула кровь.
— Ерунда, — отмахнулся Костыль.
— Пойди хоть водкой продезинфицируй.
— Ага, как там в песне поется: внутрь ему, если мужчина, а если нет растереть.
Перебинтовав палец, он опять взялся за лопату.
Их ожидало разочарование. Добычей кладоискателей стали несколько скрюченных гвоздей.
Ладынин откинул их в сторону и снова поднес прибор к яме. Писк прекратился.
— Вот черт!
Он стал водить «Фишером» с другой стороны пятачка.
— Нет ничего, — упавшим голосом сказал наблюдавший за ним Костыль.
Он оперся о лопату и прислушивался к малейшему звуку. Вдруг опять раздался тоненький
