ненадолго, на пару дней, на больше не захочется. Это как в детстве, когда покидал замок ненадолго, уходил в лес или в горы, потом замерзая ночью у костра, снова мечтал о доме. Возвращался и снова вспоминал от чего бежал. Лиру хотелось на родину. Хотя он не мог в полной мере назвать Красные Скалы своей родиной, ибо родился он в Аильс-Тирите — королевстве эльфов. Но об этом вспоминать не хотелось.
«Главная беда в моей жизни — это то, что я родился» — повторял он иногда.
«Опять пить!» — подумал Лирнэ, принимая флягу с вином. Вино всегда напоминало ему кровь своим алым цветом. Благо, что оно не было наделено таким же солёным металлическим вкусом. А ведь если задуматься, то кровь это всего лишь сок любого существа, что наполняет его жилы, точно так же как виноградный сок томиться внутри спелых ягод. Сок в результате брожения становится вином. Может ли кровь в жилах с годами стать вином?! Ему захотелось спросить это у Ангареля, он быстро отмёл эту мысль, посчитав её пьяным наваждением. Путешествие, что поначалу казалось весёлым и беззаботным начало уже отягощать его. Ровная размеренная дорога. Тишь и благодать, даже призраков обещанных не видно. Но тревога не отпускала его со вчерашнего дня, когда он увидел повешенную на дубе ворону. Кому и зачем надо было вешать птицу рядом с верстовым столбом. Лирнэ так и не смог вспомнить ни одного подобного обряда. Но от вида дохлой вороны до сих пор стоял ком в горле.
А Ангарель был беспечен и весел. Он настраивал лютню и собирался опять петь свои похабные песни, которые Лир уже знал наизусть и мог воспроизвести их с любого момента. Хотя, надо признать, когда-то они его веселили. Он уткнулся лбом в колени и обхватил их руками. Косы упали до земли. Те самые, что заплела ему Мэв, те, что он не расплетал с того самого дня. Он всегда был склонен наделять особой силой простые, казалось бы, вещи. Вера иногда самое страшное оружие, если носить её, как оберег.
Ветер доносил дым костра и мелодию незнакомой песни. Лир навострил уши, стараясь не подать своей заинтересованности.
Все тоже слушали, не рискнув, проронить ни слова. Но больше всех был поражён именно Элрэт, ведь менестрель сейчас почти один в один переложил на песню его мысли. Нет, о том, что ментальная связь работает ещё и так он не догадывался. Только вот строчка про «человеческий сок» показалась ему несколько странной. Почему именно человечески? Но зная нелюбовь Ангарэля к людям…
— Великолепно! — воскликнул Лир, — Обычно я оцениваю твою поэзию чуть выше коровьего навоза.
— Ладно, могу счесть это за похвальбу.
— Думай, как хочешь, гадёныш! — ответил Элрэт с улыбкой.
Эльф не стал обижаться, он и так всё понял. Элрэт не из тех, кто может открыто восхищаться другими.
Лир вернулся в своё прежнее состояние и отвлекался лишь только тогда, когда фляга с вином проходила мимо него. Наёмники, как обычно не стали лезть к нему с вопросами о его настроении. На его лице и так читалось «Зол и опасен».
Полная луна лениво вскарабкалась на небосклон. Волчий вой предвещал наступление полночи. Из тьмы на лесную поляну, озарённую костром, молчаливо взирали множество глаз. То были глаза различных сущностей, исконных обитателей леса. Им оставалось только смотреть на чужаков, магический круг не давал им войти внутрь. Если лес ещё мог принимать эльфов, то все остальные казались ему нарушителями спокойствия. Лесная нежить снова была готова грызть себе с досады локти, предполагаемые жертвы слишком умны и изворотливы.
Лир прекрасно чувствовал их, даже казалось, что различал силуэты меж деревьев и слышит шорох травы под их поступью. Но не придавал этому значения, здешняя нежить, ни чета той, что в Диких Землях. Там их больше, стало быть, конкуренция выше, а хочешь «жить» — умей вертеться.
Он уставился на звёзды в лунном небе. Они были яркие, как драгоценнее камни, украшающие одеяния самого богатого и влиятельного правителя.
— Отдай флягу! — сказала Таймора, потянувшись за вином.
— Не отдам! — вредно хмыкнул Лир, отпрянув в сторону.
Фляга была не первая, и его уже сильно шатало, впрочем, и девушку тоже. Он поднял ёмкость над головой, затем резко убрал руку за спину. Таймора подскочила вверх, но её руки загребли лишь пустоту. Она решила не тратить время на отнимание фляги, а попросту навалилась на Лира всем телом, от неожиданности он завалился в кусты шиповника.
Из кустов послышались дикие ругательства. Лирнэ резко откатился прочь, на лице его виднелись свежие царапины.
— Я тебя ненавижу! — прошипел он, отряхиваясь. Он сидел на корточках, тяжело напряжённо дыша, всем видом своим он напоминал хищного зверя готового к прыжку.
— Да ладно тебе! — усмехнулась она. Пьяному море по колено и разгневанный Лир всего лишь котёнок. Девушка в один миг оказалось за его спиной, и зафиксировала его шею в смертельном захвате. Лирнэ не понял сам, почему же ему так не хочется сопротивляться. Влажный язык слизывал свежую кровь с его щеки. Он извернулся и поймал её губы своими. Она не стала противиться. Захват сменился объятьями. В отличие от тех, других женщин, которые были с Лиром, прикосновения Тайморы оказались грубы, но не менее возбуждающи.
— Лир! Я всё Мэв расскажу! — послышался издалека голос Ангарэля.
— Фрух, ублюдок! Всё равно не расскажешь! — отозвался Элрэт.
На лице эльфа отобразилась совсем не злобная усмешка. «Может быть, оно и к лучшему» — решил он. А всё наёмники, как ни в чём не бывало, продолжали пьянствовать дальше. Что им дело до чужой личной жизни.
— Ну вот, теперь и шатёр заняли! — хмыкнул Анго.
— На свежем воздухе посидишь, — ответил Зуш.
Лир растянулся на подстилке и заложил руки за спину.
— Я спать, — сказал он сонно.
— Нет, так мы не договаривались, — возмутилась Таймора, наседая на него.
— А что? — усмехнулся Лирнэ и ехидно повёл бровью.
— Я всегда хотела узнать, каково это … с эльфом! — голос её звучал совсем пьяно.
— Я не эльф! — с притворным испугом ответил Лир.
— Вот, а если мы завтра умрём и так и не познаем друг друга? — спросила девушка. И рука её залезла
